Балу сидел в общем зале. Он водрузил ботинки на стол и пил газировку из запотевшей бутылки. Жара душила и его. Тем не менее он с интересом наблюдал, как готал закрывает дверь.
– Верни девчонке ее место, Тревагг, – крякнул он. – На что тебе семьдесят пять кредиток? Поторопишься, успеешь поймать «Телли» до отлета.
Фелтиперн перегнулся через него и нажал кнопку. На экран выскочило расписание. В отличие от многих готалов Тревагг быстро научился справляться с компьютерами, когда на них поставили достаточную защиту от излучения. Итак, «Телливарская дева» уйдет в два часа пополудни. Ее капитан пунктуален.
Но часа не хватит!
– Тревагг! – голос офицера заставил его замереть возле двери.
Фелтиперн повернулся, по большей части из желания законно потратить время. Пришлось бы идти очень-очень медленно, чтобы пропустить отлет «Телливарской девы».
– Ты охотник. Слышал когда-нибудь о Великой силе?
Тревагг похолодел. Сумел выдавить лишь:
– Нет.
– Считается, что это магическое поле… – Балу недоверчиво покачал головой. – Говорят, в старые времена им обладали джедаи.
Он ткнул пальцем в имперскую листовку, пришпиленную к бесцветной стене за его спиной. Листовка обещала пятьдесят тысяч кредиток за «любого члена так называемого Ордена джедаев». Десять тысяч за информацию, которая может привести к поимке оного. Если, конечно, ловить и сообщать не входило в служебные обязанности. Тогда проявившая бдительность и героизм личность получала лишь установленную зарплату и хвалебное письмо от моффа.
– До меня доходили слухи, что джедаев видели на Татуине, – продолжил Балу. – Я присматривал за лотком Пилокама. Почему бы джедаю не появиться именно там? Кто-то же должен пить этот его травяной чай. Но мне интересно, не довелось ли тебе столкнуться с чем-нибудь интересным?
– Только с тем, что продает Пилокам, – проворчал Тревагг и вышел стремительнее, чем намеревался.
Все равно пришлось очень сильно медлить по дороге, чтобы достичь девятого причала слишком поздно и не суметь остановить уход «Телливарской девы».
Ночная лилия была поражена, когда Тревагг повел ее на обед в «Фонтанный дворик», единственное заведение в Мос Айсли, которое хоть немного походило на хороший ресторан. Оно занимало один из обширных каменных дворцов с прихотливой лепниной, какие были популярны когда-то в городе. Отражающие солнечные экраны закрывали многочисленные дворики, где среди экзотических растений, окруженные плиткой, словно сделанной из драгоценных камней, играли фонтаны. Заведение, конечно, было небольшим и рассчитанным, в основном, на туристов. Но М’иийоум и была туристкой, а потому пришла в восхищение. Джабба – владелец заведения – хвастался, что нет в Галактике такого кулинарного изыска, который не смог бы приготовить его личный шеф-повар, Порцеллус. Тот работал в «Фонтанном дворике» несколько часов, которые оставались свободными от приготовления громадных трапез для жирного хатта. Порцеллус знал, что будет скормлен любимому питомцу Джаббы – ранкору, – если хозяину наскучит его стряпня. Поэтому он был очень изобретательным поваром. Он даже гордился своей работой.
Нежное филе новорожденного рососпинника под соусом из маринованных бутонов с печеночным паштетом – ничего лучше Тревагг не ел в жизни. А когда Ночная лилия, скромно потупив взгляд, сообщила, что девственницам в ее народе дозволены только фрукты и овощи, Порцеллус превзошел сам себя. Он подал четыре перемены блюд из ягод липана и меда, крутонов из сушеных магикоттов и псибары, запеченный фелбар под острым сливочным соусом и потрясающий хлебный пудинг на десерт. И разумеется, много вина.
– Ничто не чересчур дорого для тебя, красавица, – ответил Тревагг на тихий протест из-за стоимости. – И ничто не чересчур хорошо. Выпей еще, дорогая.
Когда Фелтиперн получит награду, он точно возьмет себе повара, который может вот так приготовить рососпинника.
– Разве ты не понимаешь, что нас свела судьба? Она пришла в виде дурацкого правила, которое создали из корысти должностные лица.
Он взял ее руки в свои, наслаждаясь тем, как от прикосновения твердеют узелки на обратной стороне ладони, погладил мягкую кожу.
– Разве ты не понимаешь, что я чувствую к тебе? Что я ощутил в тот момент, когда переступил порог, когда услышал твой голос.
В тот момент он ощутил в ней лучшую добычу, самую красивую победу, которой нужно добиться непременно.
Она отвернулась в смущении. Серебристым, похожим на змейку, острым язычком слизнула остатки пудинга. Ее спутник нашел это движение невыносимо сексуальным и тут же поддался самым буйным фантазиям. Он не был уверен, какие ощущения следует транслировать, чтобы убедить ее в переполнявшем его желании. У нее не было отработанной до совершенства чувствительности готалов. Возможно, она была не способна почувствовать что бы то ни было и опиралась лишь на слова. Судя по разговору, она либо происходила из едва разумной расы, либо была невероятно глупа. В любом случае Треваггу не было дела до женских мыслей и желаний. Он дотронулся до ее щеки и с наслаждением ощутил под ладонью изящный изгиб скул. Девчонку переполняла робость, но уже расцветало изумление, сияющее возбуждение, восхищение.
– Разве ты не понимаешь, что нужна мне?
– Ты предлагаешь… брак? – она уставилась на него, пораженная, ошеломленная, почти уже готовая сдаться.
Он мягко ткнулся носом в ее висок и подумал, насколько же она глупа. Но он затащит ее в постель еще до захода солнц.
– Тревагг, оставь ты девчонку в покое, – Балу говорил тихо, чтобы не слышала Ночная лилия, которую оставили в общем зале.
Офицер службы безопасности торчал, сгорбившись, в двери клетушки готала, пока тот производил денежный перевод и искал информацию о билетах на «Звездный лебедь», который уйдет завтра утром. По мнению Фелтиперна, меньшее, что он мог сделать, это обеспечить девушке вылет с Татуина – третьим классом, разумеется, – куда она пожелает. К тому же после того, как он ее получит, незачем ей будет болтаться здесь. Да еще и с вбитым в голову расчетом, что он женится на безмозглой пришлой цыпочке, как бы хороша она ни была в постели.
– Оставить в покое?
Не веря своим ушам, Тревагг обернулся к человеку. Он тоже говорил тихо, чтобы не услышала Ночная лилия. Та сидела за пустым столом, склонив голову в робком восторге, и играла кончиками полуопущенной вуали.
– Ты сам видишь эту… сладкую малышку и говоришь мне оставить ее в покое?
Балу обернулся, чтобы рассмотреть ее. По температуре и отзвуку сердцебиения Тревагг понял, что собеседник находит девушку не более привлекательной, чем йава, и его охватило раздражение, отвращение перед лицом полной бесчувственности людей.
– Тревагг, – рассудительно сказал офицер, – большинство рас и цивилизаций изгоняют тех, у кого рождаются дети-гибриды. Если ты находишь ее привлекательной, наверное, у вас достаточная совместимость, чтобы обеспечить ей ребенка. Ее жизнь пойдет к сарлакку.
Фелтиперн издал резкий короткий смешок.
– Поверить не могу! Ты стоишь от нее в двух метрах и говоришь мне о совместимости? У тебя что, вообще нет половых желез?! Если бы она беспокоилась о своей жизни, не поехала бы по Галактике в этой своей вуальке.
Офицер предупреждающе положил ладонь на плечо Тревагга, и тот ошеломленно замолчал. Балу редко выказывал заботу хоть о чем-нибудь, но сейчас в темных глазах была угроза.
– Ну, хорошо. Я свожу ее на прогулку, вот и все, – терпеливо пообещал готал. – Если она откажет, я не стану настаивать.
Но после трех бокалов в кантине Мос Айсли, когда он вернулся в офис и взял Ночную лилию под руку, не похоже было, что она собирается ответить отказом. И неважно, обещал он ей брак или нет.
– Не верю своему счастью, – ворковала девчонка, когда они шли по пылающей, как начищенная медь, пыльной улице. – Неужели ты действительно любишь меня так сильно, что готов жениться? Мужчины моего вида… боятся такого обязательства. Боятся отдать все ради любви.
– Ваши мужчины глупцы, – рыкнул Тревагг, упиваясь головокружительным ароматом ее сексуальности.
Он не стал говорить, что то же самое думает и об их женщинах. Оглянулся на тень от зданий через улицу и успел заметить грязные одежды и яркий рыжий шарф… Пилокам, продавец здоровой пищи. Направляется к управлению. Кусочки мозаики сложились воедино. Балу знал. Пилокам видел джедая. Готал пришел в крайнее раздражение.
Он уже сказал Ночной лилии, что купил для нее билет на «Звездный лебедь». Она тогда повисла на нем и, заглядывая в глаза, спросила, взял ли он билет и себе, чтобы отправиться вместе с ней на Х’немтхе и сочетаться там браком со всеми церемониями на гордость матери и зависть сестер. Тревагг отделался обещанием прилететь через несколько дней.
– Ты же знаешь, я должностное лицо на службе Империи. Я не могу все бросить так сразу.
Но все шло к тому, что отвязаться от нее окончательно не удастся.
У Пилокама могла быть только одна причина явиться в управу – доклад Балу. А тот, несмотря на усталый и неряшливый вид, не станет терять времени. Он проведет расследование и доложит наверх.
Значит, Треваггу придется нанять кого-то для убийства Балу сегодня же. В обычных обстоятельствах он связался бы с Юбом Вегну, поговорил с ним, назначил встречу с Джаббой Хаттом, подготовил деньги… Сколько мороки! Свободных наемных убийц и так кишмя кишит в Мос Айсли, и большинство их ошивается в одноименной кантине. Вряд ли так уж сложно повстречать там кого-нибудь из них. Разговор, вероятно, будет короткий и приятный – для того и существуют наемники, чтобы делать жизнь легче тем, у кого есть другие занятия. Времени оставалось достаточно, чтобы успеть еще и получить удовольствие совсем другого рода от Ночной лилии в гостинице Мос Айсли.
Когда попадаешь в канцелярию с улицы в полдень, кажется, что вошел в прохладный грот. Когда ближе к вечеру уходишь с раскаленной пыльной улицы и спускаешься в полутьму кантины, кажется, что тебя проглотила банта с несварением желудка. Глаза охотника мгновенно переключились с дневного зрения на ночное, когда Тревагга окатила шквальная волна ментальных излучений. Пересекались и накладывались друг на друга десятки электромагнитных полей, личная аура каждого сливалась с прочими и превращалась в гудение, словно поблизости поселилась громадная туча насекомых. Здесь доминировали раздражение и недовольство, усиленные присутствием чужаков и приемом всех сортов психо– и нейрорелаксантов, какие только известны в Галактике. Очень похоже на рынок, но намного мрачнее, без яркой приправы стремления заработать на жизнь. Мысли и эмоции, что кружили в дымной полутьме, окрашены в темные тона, в них вкус опасности. И задорная мелодия маленького оркестра инсектоидов не помогала развеять атмосферу, скорее, наоборот, оттеняла ее.