– Постой, – шепнул мне Тенуин.
Мы задержались. Пошли последними.
– Я не все сказал. – Следопыт шел сзади. Я хорошо слышал его тихий голос. – В первой палатке лежало много оружия. В том числе не совсем обычное.
– Это как?
– Клинки с вытравленным символом на рукоятке. Стоящая на скале башня. Башню и скалу опоясывает цепь.
– Ты знаешь этот символ?
– Его знает Гром. Слишком хорошо. Поэтому я не хотел говорить при нем.
– Магульдинцы?.. – догадался я.
– Да. Волчья башня крепости Магуль Индр. Один из символов красного легиона.
– И это значит…
– Это ничего не значит.
– Но те следы у дома Эрзы… А теперь клинки в лагере ее мужа.
– Такие следы могли оставить и слухачи. А клинки иногда достаются в сражении.
– Логично.
– Но не забывай об этом. И не говори Грому.
– Хорошо. Послушай… Ты веришь всему, что сказала Эрза?
– Нет.
Вернувшись на дорогу, мы вздохнули с облегчением. Чучело и покачивающиеся бревна уже не пугали. Холод исчез. Теперь даже казалось, что отсутствие следов в лагере не такая важная деталь. Нужно было скорее ехать вперед.
«Чем быстрее Пчелиный тракт выведет за пределы лесов, тем лучше».
– Доберемся до Авендилла. Обделаем там последние портки. – Подстегивая коня, перечислял Громбакх. – Отыщем сорванца. С торжественным плачем предадим его земле. Даже если он живой. Чтоб неповадно было. Потом я суну своей кобыле аргенскую колючку под хвост. С ветерком доберусь до Матриандира. В Заложном доме обналичу обходной залог Теора. Заплачу́ «Поганым»… то есть, конечно же, «Приемным сестрам» за три года вперед. Остаток золота сдам на именной возрастной залог на Харата. А потом… Ох, давно я не заглядывал в «Приторню». Откуси мне мизинец, если где-то еще дают такую медовуху. Везут прямиком из Ара-Култука, а там в медовухах знают толк. Те еще, конечно, тупоклювы со своими болотными травками, но медовуху делают хорошо… К вольнику[25] оклемаюсь и – на Деодру, стрелять древорожек…
Громбакх еще какое-то время рассказывал о своих планах. Описывал, до чего уютно и весело бывает в «Приторне». Но вскоре даже он умолк.
Дальше ехали молча.
Первое время мы впятером, перекрывая почти всю дорогу, теснились впереди. Боялись, что кто-то другой не приметит новую опасность. Наконец я посчитал, что Эрза, Миа, Тен и Феонил вполне справятся с этой задачей, а потому первым придержал своего минутана. Отстав, поравнялся с Теором. Вскоре к нам присоединилась Миалинта.
Позади нас катилась наэтка. Ее слева сопровождал охотник. Впервые за долгое время Громбакх и Густ не обменялись ни единым словом.
Нордис в полном одиночестве, чуть отстав от отряда, ехал сзади. Поначалу я оглядывался к нему, пытаясь понять, что он там делает, но потом подумал, что страх заставляет во всем искать подвох, и дальше ехал спокойнее.
Через час напряжение ослабло. Брошенный лагерь наемников казался ненастоящим, привидевшимся в полном масляных испарений воздухе. Даже охотник успел обменяться с Густом грубыми фразами. После одной из них оба захохотали так, что подо мной дернулся минутан. Нагнав нас, охотник спешно изобразил серьезность и процедил:
– Тот еще недотырок. Так и чешется повыдергивать ему паклю с бороды.
– А по-моему, он тебе нравится, – улыбнулся я.
– Эй, полегче! За такие слова однажды не доглядишь и получишь пяткой в суп на ужин.
Поворчав еще, Громбакх успокоился. Затем опять принялся рассказывать о вкусовых особенностях западной медовухи. Раззадорившись, бросил в рот несколько кубиков клюта и дальше вынужден был для каждого плевка приподнимать защитную сетку капюшона.
– Господа… – отрешенно протянул Теор. – Я тут подумал…
– С тобой и такое случается? – делано удивился охотник.
– Мы столько слышим и читаем о благости лигуров, о том, как они помогли переселенцам укрепиться на этих землях. И в наши-то дни здешние места не отличаются гостеприимством. Только в городах чувствуешь себя в безопасности. Можешь спокойно выйти из дома, не прячась под защитные костюмы, не ожидая, что под тобой разойдется земля, а сверху свалится полчище диких зверей или чего похуже вроде песчаного гнуса.
– Ну это как повезет, – хмыкнул охотник. – Всяко бывает.
– А я подумал… Что, если изначально тут были благие земли? Нетронутое счастье, воплощенное в зелени лесов.
– Чего? – Громбакх наклонился в седле, чтобы взглянуть на скрытого за мной Теора.
– Смотрите сами. – Теор по-прежнему говорил отрешенно, не обращаясь ни к кому лично. Просто озвучивал мысли. С какой-то тяжелой тоской.
– Потише! – Эрза повернулась к нам. Явно хотела что-то добавить, но промолчала.
Смотрите сами, – уже тише, почти шепотом проговорил Теор. – Все было хорошо. Сад Акмеона. Уголок, который он приберег для своих прогулок в годы последней жизни. Затем появились Предшественники. Спустились сюда от Северных гор, из страны вечных вьюг, осколочного воя и глубинных ледовых трещин – из сурового края, где им, чтобы выживать, пришлось каким-то немыслимым способом выковать то, что мы теперь называем лигурами.
Предшественники нашли тогда еще не названные Земли Эрхегорда. По ошибке, или от отчаяния, или после длительных поисков, неважно. Важно, что нашли. И этот край показался им обетованным. Чистые реки, плодородный чернозем, смиренные леса. Колыбель света и радушия, затаившаяся среди гор.
Громбакх больше не шутил, не обвинял Теора в глупости. Слушал затаившись, боясь за цокотом копыт пропустить несколько слов. Такая внимательность меня рассмешила.
– Тихо ты! – шикнул мне охотник.
– Наши Земли предложили им покой и уют, – продолжал Теор, – мирное сосуществование с природой. Но Предшественники не привыкли жить тихо и мирно. Обозленные, воспитанные суровым северным краем, они привыкли покорять все, что их окружает. Иначе им было не выжить там, в стране льдов и снегов. И они пустили в ход лигуры. Не разбираясь, не пытаясь понять.
И это изменило здешнюю природу – научило ее давать отпор, быть жестокой для собственного сохранения. Прежде приветливые леса и лощины поросли множеством ловушек, опасностей. На смену мирным животным пришли убийцы. Маргулы, зорды, даргаоны, ирбисы, крауглы, наргтии. Я уж не говорю про всевозможных паразитов, хищных птиц, хищные растения, ядовитые источники…
Потом… потом случилось нечто ужасное. В Землях народилась такая сила, что и заснеженные пики северной страны показались невинными, гостеприимными. Пришел всепоглощающий страх, на пути которого падали крепостные стены, гибли тысячи солдат, рушились города и замки.
Предшественники осознали свою ошибку, захотели ее исправить – собрали все лигуры, спрятали их в Таильской пещере. Обещали, что больше никогда не воспользуются их силой. Но все напрасно. Поднявшийся из глубин ужас был неутомим. Землетрясения, ядовитые дожди, огненные реки, орды обозленных зверей и поветрия, страшнее Черного мора и соляной оспы, – все это погубило Предшественников.
Последние из них отправились на Север, в страну своих предков. Выстроили город на границе Земель – тот самый, чьи стены видны от Гиблых сопок.
– Ноил Дор, – прошептал Громбакх.
– Долго они там не протянули. Забыли, как выживать в столь суровых условиях. Беспечная жизнь в наших Землях их ослабила. И последние из Предшественников погибли там, за стенами Ноил Дора.
Великий Ужас успокоился, затаился. Но прежнего покоя в Зиалантире не было. Блаженный край оказался навсегда испорчен. Все опасности здешних лесов и пустынь – вот подлинное наследие Предшественников. Жалкие отголоски древних бед.
Великий Ужас дремал многие века, а сейчас почуял возвращение лигуров. Забеспокоился, оживился. Скоро пробудится, покинет тайные усыпальницы и вернется на поверхность, чтобы вновь изгнать пришлую силу.
– Ну ты даешь! – не сдержался Гром. – Не знаю, какой там из тебя акробат, но краснобай отличный. Только я бы с такими байками не лез куда ни попадя. Можно и под эльгинцев схлопотать.
– Почему? – удивился я.
– Магульдятиной попахивает. Красные любят такую брехню. Что лигуры – проклятие, вред и тому подобное.
– Может, они и правы, – задумчиво и отчего-то с болью сказал Теор.
Гром хотел возразить, но тут послышалась команда Тенуина:
– Стой!
Все разом натянули поводья. И только Эрза пришпорила коня. Быстрыми ударами пяток выслала его вперед.
Скрежет вынимаемых лезвий.
– Эй, эй, эй, – запричитал охотник, выхватив из-за спины топор и закрутившись на лошади.
Густ уже стоял на ногах. Сжимал рукоять зубача. Феонил спрятался за Нордисом. Гирвиндионец единственный оставался спокоен. Не торопился вынимать из-под седельных ремней молот.
Никакого нападения. Никаких крысятников. Только наш отряд.
– Господа, что происходит?
– Куда ты?
– Опусти!
– За своими руками следи.
Эрза тем временем промчалась вперед. Дернула поводья. Выхватила лук и на ходу, едва сбавив скорость, пустила стрелу серого оперения. Выстрелила от уха, двумя пальцами.
Лошадь Эрзы развернулась и, прядая ушами, остановилась.
Все замерли.
Тихий свист стрелы.
Глухой, едва различимый удар.
– Вперед! – теперь уже Тенуин подогнал лошадь.
Все последовали за ним.
На дороге стоял пронзенный стрелой человек. Точно такой же, как тот, которого мы видели ранее. Чучело. Стрела угодила ему в подбрюшину. Застряла в осевом стволе.
– Хороший выстрел, – нехотя признал Громбакх. – Я тебе, хангол, говорил, осторожнее с этой юбкой.
– Ваш? – тихо спросила Миалинта.
– Наш. – Эрза кивнула. – Только…
– Второй лагерь?
– Нет. Лагерь один. И никаких больше чучел.
– Тогда это что? И это. – Миалинта указала на край дороги.
Газырны. Четыре таранных бревна на веревке. На расстоянии десяти – пятнадцати шагов друг от друга. Заостренные концы блестели металлом. Слегка покачивались.
Все в точности как у съезда в первый лагерь.