– Тут тропинка, – с удивлением позвал Феонил.
Эрза спешилась. Побежала в кусты. Феонил, Тенуин и Теор последовали за ней. Остальные задержались на дороге.
– Что там? – прохрипел Громбакх, глядя на Густа.
– Болото. Самое место для таких, как ты.
– Сейчас посмотрим, какое там болото.
Не сдержавшись, я последовал за теми, кто уже скрылся в кустах.
Узкая прорубленная тропка.
Никакого болота. Сосновое урочище. Такое же, как и в первом лагере. Нет… не такое же…
Метательные копья, арбалеты, деревянный короб с дробными наконечниками для стрел, ножны, пояса и перевязи… А возле меня – обнаженный клинок. Укороченный штурмовой меч. Сточенное ребро. Стесанные с гарды знаки отличия.
«Не может быть».
– Что это значит? – Феонил посмотрел на Эрзу.
Эрза, застыв, стояла под одной из сосен. Молчала.
Из-за кустов справа вышел Тенуин.
– Что? – хрипло, будто от волнения потеряв голос, спросила Эрза.
Следопыт не ответил. Осторожно прошелся между разбросанными клинками. Несколько раз опустился на землю. Прикоснулся к ней кончиками пальцев. Поднял комочки земли. Растер на перчатке. Поднес к дыхательной сетке на капюшоне бурнуса.
Феонил следил за его движениями, но в этот раз не мешал.
Когда из наруча Тенуина выскочил нож, Эрза дернула лук. На нем не было стрелы. Произвольное движение.
Следопыт кончиком ножа подцепил землю в нескольких местах. После этого вернулся к нам.
– Что там? – спросил я.
– Там, – Тенуин указал направо, – полевая палатка, веревочные лестницы. Два кострища. Пустые котелки. Чуть дальше – еще одна палатка…
– Но этого не может быть, – выдавила Эрза.
– …в которой разбросана одежда…
– Мы же не могли вот так сбиться, вернуться…
– …фаитов. Умерших фаитов.
– Мы в том же лагере? – спросил я.
– Ты и сам это видишь. Интересно другое.
– Что?
– Тут нет следов.
– Ты это и раньше говорил, – обозленно бросила Эрза.
– Нет.
– Что?! Что «нет»?
– Здесь нет наших следов.
Эрза опустила голову, стала смотреть под ноги.
Мы с Феонилом занялись тем же. Следы. Свежие и очевидные. Но только те, которые мы оставили сейчас… Тен был прав. Ведь в первый раз тут под всеми соснами носился Феонил. А теперь – ничего. Как будто здесь долгие месяцы никто не ходил.
– Значит, это другой лагерь? – растерянно спросила Эрза. – Но я не знала… И зачем…
– Лагерь тот же. Все лежит на местах.
– И что нам делать?
Тенуин не ответил. Заторопился назад, к дороге. Выйдя к наэтке, коротко рассказал остальным, что именно мы увидели, и прошелся вперед по дороге.
– Был у меня один знакомый, – тихо начал Густ. – Рассказывал, такие штуки бывают в Лаэрнорском лесу. Говорил…
– А у меня была знакомая кобыла, – раздраженно вмешался Громбакх, – и всякий раз от испуга так бздела, что всем мешала думать. Вонь на три версты стояла. Доходчиво намекнул?!
Густ крепче сдавил рукоять зубача, но смолчал.
– Тише, – попросила Эрза.
Ее голос выдавал растерянность.
Вернулся Тен.
– Что там? – спросила Миа.
– На дороге нет следов. Тот же участок. Но наших следов нет. Чисто. Будто по ней уже год как никто не ездит.
– Значит, кто-то здесь кривой на всю голову, – выдавил Густ. – Это еще один лагерь. Другой! И бздят тут другие, у кого вместо глаз стекляшки. Так бздят, что сами все путают.
– Оставь его. – Я придержал Грома за рукав цаниобы. – Нужно ехать.
– По седлам! – скомандовала Эрза.
– Стойте, – прошептал Феонил, на несколько шагов приблизившись к краю Лаэрнорского леса.
Одного этого испуганного голоса хватило, чтобы все сразу замерли. Даже Эрза, едва вставив ногу в стремя, так и не запрыгнула в седло.
– Что там? – проворчал охотник.
Тенуин последовал за Феонилом. Они вместе долго всматривались в чащобу. Ничего пугающего. Неизменные стволы лиственниц. Разве что сейчас они казались совсем блеклыми, выцветшими. Будто присыпанными чем-то серым. Пеплом или песком.
Тенуин отшатнулся.
– Что там? – с дрожью прохрипел Густ.
Тенуин помедлил мгновение. Потом резко развернулся к нам:
– Быстро. Заплечные мешки на коней. Берите все ценное. Наэтку бросаем.
– Чего?.. – Густ посмотрел на Эрзу, ожидая от нее возражений.
– Чего, чего?! – оживился Гром. – Собираемся!
Охотник знал, что следопыт не будет бросаться такими словами. И если призывает торопиться, значит, лучше не задавать вопросов.
– Подожди. – Миалинта тоже была растеряна.
– Что там? – Эрза подозвала Феонила.
– Верхушки, – ответил он неуверенно. – Они обесцветились.
– И что те… – Эрза начала и задохнулась. Оборвала последнее слово странным, больше похожим на вскрик звуком. Вскочив в седло, скомандовала: – Делаем, как сказано. Скорее!
Мы с Теором и Густом бросились к наэтке. Стали спешно перебирать вещи. Перекладывали в заплечные мешки самое ценное. Следом подошли Феонил и Громбакх. Главным сокровищем охотника, кроме оселка, точильного масла, мешка монет и свертка с клютом, оказался увесистый бурдюк с хмелем. Отговаривать его не было времени.
– Ты везешь платья? – Тенуин неожиданно спросил Миалинту.
– Что?
– Платья.
– Они… Они в гартолле…
– Тогда что-нибудь цветное? Яркое?
– У меня есть платье, – отозвалась Эрза. – Фиолетовое.
– Возьми его с собой.
Мы с Громбакхом переглянулись. Я знал, что охотник, когда все успокоится – если все успокоится, – еще не раз припомнит следопыту этот странный диалог, но сейчас даже ему было не до шуток.
Приторочив заплечные мешки, мы выехали. Для Густа высвободили одну из запряжных. Ни толковой упряжи, ни седла для нее не было, но наемник не жаловался.
– Не растягиваемся, – командовала Эрза. – Держим видимость от первого до последнего. Давай! – Она с силой ударила лошадь пятками.
– Что с лесом? – спросил я Тена.
– Потом, – только и ответил следопыт.
Громкий стук копыт. Я уже отвык от быстрой езды.
Ветер приятно выглаживал лицо.
Заплечные мешки гремели на крупе лошадей. Как бы плотно их ни привязывали, содержимое свободно бултыхалось на ходу. С минутанами, при их куда более плоской спине с едва проступающим хребтом, было проще.
Суетные мысли. Будто что-то забыл в наэтке. Карты, бумаги, начатый путеводник… Одежда в основном осталась в гартолле. Запас еды. Свечи, масло, фитили, набор иголок и ниток. Я тряхнул головой. Сейчас было не до этого. Главное, выбраться отсюда, что бы там ни напугало Тенуина.
«С иголками и нитками как-нибудь потом разберусь…»
– Быстрее! – вдруг крикнул следопыт.
– Быстрее! – еще громче крикнула Эрза.
«Понять бы, от чего бежим…»
«Да какая разница. Главное…»
«Главное бежать. Ловить ритм. Слишком часто ударяюсь о седло. Вверх. Вниз. Вверх… Набор перьев. Они остались. Зря взял. Надо было переложить в гартоллу. Хорошие перья… Тьфу, хватит. Катись они… к свиня́м собачьим!» – подумав так, глянул на скачущего рядом Громбакха и усмехнулся.
Помогло. Лишние мысли исчезли. Только шум движения. Стук сердца. Дыхание.
Быстрее.
Лес пролетал смазанным полотном. Серым, бесцветным полотном. И плиты карнальского камня под копытами тоже стали серыми. «Что-то явно происходит».
– Нет!
Смешанные крики. Ржание лошадей и хрип минутанов. Столкнулся локтями с Теором. Что-то лязгнуло. До головы натянул поводья.
Остановились.
Впереди – человек. Знакомая фигура. Все, как и в первый раз. И во второй. И что-то поблескивало слева.
Медленно, молча выдвинулись вперед.
С каждым шагом все более очевидно. Все более неотвратимо. И четыре газырны с металлическим заострением. И чучело. И стрела в его подбрюшине. Серое оперение. И наэтка на краю дороги, в десяти шагах за газырнами.
Остановились. Осмотрели то, что уже не требовало осмотра.
– Стрела, – прошептала Эрза. Не стала к ней притрагиваться. – Хотела забрать, но… – Будто оправдывалась. Будто во всем была виновата именно ее стрела – тонкая, с иглообразным зазубренным лезвием.
Лес теперь по обе стороны был пепельно-серым.
– Платье, – попросил Тенуин.
Эрза не захотела спускаться на плиты. Развернувшись в седле, дотянулась до сбившегося при скачке мешка. Достала сверток.
– Расстели на дороге.
Секундное промедление. Пришлось спешиться.
Расстелила. Мягкий фиолетовый оттенок. Ажурный ворот с полосками желтого и белого. Короткие рукава, украшенные тонкими вставками перламутра. Витой пояс. Широкая желтая лента по кромке юбки.
Тенуин даже не взглянул на платье. Смотрел на деревья.
Молчание затягивалось.
– И чего мы тут? – тихо спросил я Громбакха.
– Вон, – нехотя ответил он. Указал на макушки.
Приглядевшись, я увидел, что верхушки лиственниц окрасились в фиолетовые оттенки. Точно такие, как у платья. Чуть позже появились и отливы желтого, белого. Будто хвою кто-то успел покрасить.
Чем дольше мы стояли, тем гуще проявлялся цвет. Теперь он охватил все ближайшие макушки и опускался вниз. Ветви одна за другой выделялись яркими тонами. Только стволы оставались пепельно-серыми.
– Что это? – удивленно спросил я.
– Совий дол, – проговорил Тенуин.
Громбакх громко, протяжно вздохнул.
– Совий дол, – кивнул Нордис. Едва ли не первые слова гирвиндионца за последние часы.
– И?.. – протянул я.
– Мы в Лаэрнорском лесу, – прошептала Миалинта. – Это уже не Пчелиный тракт. Это Лаэрнский тупик. Дорога в Лаэрнор.
– Но ведь… мы проехали отворот! Нордис повязал свои вязочки, побрызгал лесу, покормил его…
– И все же мы здесь, – рассеянно ответил Гром.
– Но как?!
– А вот так…
Все потонуло в молчании.
Отряд в немом оцепенении смотрел, как лиственницы по обе стороны дороги медленно, но неотвратимо окрашивались в цвета лежавшего на дороге платья. Целиком. От макушки до нижних ветвей.