— Но на данный момент боевых действий нет, — сказал Кэл.
— Это к делу не относится, — сказал Киль, опускаясь в свое командирское кресло. — Я не могу допустить, чтобы хоть один Боло покинул театр боевых действий только для того, чтобы подрулить к старому генералу. Даже если этот генерал - я.
Он чувствовал, как колотится его сердце, а дыхание все еще не пришло в норму. Он вытер пот со лба и рассмеялся.
— Наверное, я не такой уж старый, если все еще могу выполнять скоростное десантирование.
— Вы в своем возрасте, — сказал Кэл.
— Полагаю, — сказал Киль. — Но действия вроде этого скоростного падения помогают мне оставаться молодым.
— Не понимаю, как, — сказал Кэл. — Я не заметил никаких признаков того, что время вокруг вас поворачивает вспять.
— У Боло сарказм неуместен.
— Я служу людям уже более ста лет, — сказал Кэл, — и ничто не смогло привести меня к пониманию того, почему люди получают удовольствие от ненужного риска.
— Со временем, — сказал Киль, — человек привыкает к опасности и к тем острым ощущениям, которые она вызывает. Для Боло все по-другому. Опасность, сражение - это всего лишь функции, для выполнения которых был создан Боло, точно так же, как он был создан для охраны, обслуживания и защиты людей.
— Но Боло по своей воле не добавляет опасности в ситуацию.
— Верно, — согласился Киль, вытирая рукавом рубашки пот со лба. — Но людям быстро становится скучно. Боло может нести караульную службу до тех пор, пока у него днище насквозь не проржавеет, и пока он чувствует, что выполняет полезную работу, он будет удовлетворен.
— Точное утверждение, — сказал Кэл.
— А мы вообще не умеем стоять и ждать, — сказал Киль, — и, честно говоря, я устал ждать уже сейчас. Кездаи что-то затевают в своем тылу, и пока наши войска тупо сидят и ждут, мы даем врагу преимущество.
— Я согласен, — сказал Кэл, — Но губернатор планеты обоснованно обеспокоен положением гражданских лиц, оказавшихся в ловушке на южном континенте.
— И у него есть на то веские причины, — сказал Киль. — Если бы губернатор начал эвакуацию вовремя, эти люди, по крайней мере, были бы в безопасности в лагере беженцев где-нибудь на севере.
Киль встал и принялся расхаживать позади своего командирского кресла.
— Нельзя допустить вторжение на планету и ждать, что дела будут идти как обычно. Это война, черт возьми, и, прежде чем все закончится, она станет чуть более чем "неудобной".
— Тогда, я полагаю, ваша встреча с губернатором прошла не очень хорошо, — сказал Кэл.
— Честно говоря, я не знаю, — сказал Киль. — В этой войне больше проблем за линией фронта, чем перед ней. У нас тут есть и планетарный губернатор, который хочет поиграть в генерала-любителя, но боится пошевелиться, и планетарное ополчение, слабо организованное и склонное к спорам, и зеленый командир полка, который думает, что эта война — всего лишь тренировка.
— И, как я понимаю, — сказал Кэл, — ваш запрос о поддержке флотом снова отклонен.
Киль опустился в свое командирское кресло и наблюдал на экранах, как Кэл быстро преодолевает расстояние, постоянно двигаясь, постоянно поворачивая, не давая врагу возможности прицелиться.
— Я боюсь, что когда момент придет, а он обязательно придет, нам придется справляться самим. Я только надеюсь, что все мы не будем спотыкаться друг о друга, когда все начнется.
Время на борту "Кэннон Бич", казалось, тянулось для Оррена все дольше и дольше с каждым часом, с каждым днем. Они соединились с несколькими другими кораблями, направлявшимися на Делас, и были уже на подходе, но Оррену казалось, что они никогда туда не доберутся. Он был как ребенок в долгой поездке, который постоянно хочет спрашивать родителей "уже приехали?". В роли родителей выступал капитан, но каким-то образом во время каждого обеда с капитаном Оррену удавалось сдерживать себя. Но с трудом.
Во время ожидания он продолжал носить командирскую гарнитуру, разговаривая и работая с Зигги, так что они уже были хорошо знакомы друг с другом. И бóльшую часть дня он проводил в командном отсеке Зигги.
После первого дня Зигги почувствовал себя почти другом. А на второй день Оррен был убежден, что Боло станет его лучшим другом. Они легко и просто поладили на самых разных уровнях.
Кроме того, у Оррена появился еще один друг. Мастер-сержант Блонк. Этот человек был груб, циничен, и временами сквернословил. Но Оррен мог сказать, что под этой внешностью скрывалось огромное золотое сердце и человек, который действительно заботился о других.
Оррен угостил сержанта обещанной выпивкой после их стычки около Зигги. Затем эта первая выпивка превратилась еще в несколько. Каждый день они встречались в маленькой комнате отдыха на корабле, сидели, пили и разговаривали. Чаще всего Оррен заставлял Блонка рассказывать ему истории о войне, о том, какой она была, как выражался Блонк, в "реальном мире".
До прибытия на Делас оставался всего один день, и Оррен решился задать старому сержанту еще один вопрос о его прошлом.
— Ты когда-нибудь получал какие-нибудь медали?
Маленькая комната отдыха вокруг них была пуста. Блонк растянулся на диване, положив ноги на маленький кофейный столик, стакан с напитком покоился на его плоском животе.
Оррен сидел напротив него, тоже положив ноги на маленький столик, а его напиток охлаждал голову. Его командирская гарнитура была сдвинута назад и висела на шее.
— Знаешь, — сказал Блонк, словно игнорируя вопрос Оррена, — в чем настоящая разница между Боло и человеком?
— Ну, я могу придумать несколько миллионов настоящих различий, — сказал Оррен, — но почему бы тебе не сказать мне, в чем разница.
— Боло запрограммированы на героизм, а люди - нет.
— Я согласен с этим, — сказал Оррен. — Это их работа.
— Точно, — сказал Блонк, указывая пальцем на Оррена. — Но для людей существует только два типа героев: мертвые и те, кто получил медаль за спасение собственной задницы. И я не считаю второй тип настоящими героями.
— Ну, ты же не умер, — сказал Оррен, — так ты спасал свою задницу в какой-то момент в прошлом?
Блонк рассмеялся.
— Больше раз, чем даже могу вспомнить. У меня много шрамов, много историй и целая коробка медалей и ленточек к ним.
— Итак, по мнению других людей, ты герой, — сказал Оррен, — Прямо как Боло. Запрограммирован.
— Даже близко нет, — сказал Блонк. — Совершенно не так. Борьба за свою жизнь не делает тебя героем, сынок. Она просто делает тебя умнее, вот и все.
— Так что же делает тебя героем? — спросил Оррен. — Попытка защитить своих приятелей?
— Нет, — сказал Блонк, потягивая свой напиток.
— А как насчет того, чтобы делать что тебе говорят? — спросил Оррен. — Выполнять приказы? Разве это не делает тебя героем?
— Сынок, все это я уже делал, — сказал Блонк, — и я говорю тебе, что я не герой. Послушай моего совета и просто оставайся в живых. Вокруг полно мертвых героев.
Оррен рассмеялся.
— Я планирую оставаться в живых так долго, как только смогу. Помогать выиграть эту войну.
Старый сержант фыркнул и сделал большой глоток из своего бокала.
— Ты просто иди туда и делай все, что в твоих силах. Если слишком много думать об общей картине, можно сойти с ума. И вообще это работа генерала. Будешь беспокоиться об этом, когда получишь достаточно звездочек, если вообще получишь, и ни минутой раньше.
— А до тех пор мне беспокоится только о том, чтобы остаться в живых. Верно?
Сержант поднял свой бокал в знак тоста и улыбнулся Оррену.
— Ты быстро учишься, малыш. Теперь просто не забывай это.
— Ты сделал что? — орал майор Век в командный центр своего Боло. Он кричал на Ровера и знал это. Но в тот момент ему было все равно. На эту чертову машину нужно было накричать.
— Как я уже говорил, — сказал Ровер, — в четырнадцать часов двадцать три минуты шесть целых две десятых секунды я обнаружил аномальную вибрацию грунта, не характерную для местных форм жизни. Затем я...
— Стоп! — крикнул Век, прерывая Боло. — Я скажу тебе, что ты сделал. Ты вступил в бой с врагом и позволил своему командиру проспать это!
— Это была обычная стычка, — сказал Ровер.
— Обычных столкновений с врагом не бывает! — сказал Век. — Как что-то может быть обычным, когда дело доходит до боя?
— Небольшой отряд кездайской пехоты не представлял никакой угрозы для наших систем или Боло в любом состоянии. Он был легко ликвидирован. Ситуация не давала оснований для вашего пробуждения, коммандер.
— Я определяю уровень угрозы ситуации, — крикнул Век. — Не ты.
Боло ничего не сказал, поэтому Век продолжал бушевать.
— С этого момента ты не должен даже открывать орудийный люк, не предупредив меня об этом. Это ясно тебе?
— Да.
Боло больше ничего не сказал, поэтому Век тоже ничего не говорил. Он просто сидел в своем командирском кресле внутри Ровера и смотрел на экраны.
Оррен и Блонк забрались на борт Зигги, откуда им был хорошо виден один из портов грузового отсека, когда конвой вышел в обычное пространство внутри системы Делас. Оррен мог видеть другие корабли конвоя вокруг и впереди себя. Последние несколько минут они сидели и разговаривали, причем Зигги время от времени вставлял пару фраз из внешних динамиков.
— Ну, вот и все, — сказал Блонк, глядя в иллюминатор на черноту космоса.
— Что? — спросил Оррен.
— Если возникнут проблемы, — сказал Блонк, — мы получим их на подлете.
— Потому что у нас нет поддержки флота? — спросил Оррен.
— Точно, — сказал Блонк. — Мы здесь легкая добыча.
— Я понимаю ситуацию так, что кездаи не заинтересованы в блокаде планеты, — сказал Зигги. — И не нападали на гражданские суда.
— Приятно слышать, — сказал Блонк Зигги. — До тех пор, пока они не узнают, что на борту этого грузового корабля ты.