Федька не отпускает Андрея, он душит его все крепче и крепче. Но Степка бьет его еще и еще, пока тот как-то боком не осел, поник и мешком стал сползать на землю. И вдруг чьи-то цепкие холодные пальцы схватывают Степку сзади за горло и валят на землю.
…Потом Анна с визгом набрасывается на Андрея, который, поднявшись, принялся скручивать Федьке за спиной руки куском веревки. Но он не обращает на нее внимания, а, сделав свое дело, идет к лежавшему в нескольких шагах Тарасову.
Анна с причитаниями снова бросается к своему двоюродному брату, пытается развязать тугой узел на его руках.
Андрей возвращается, со злостью отталкивает ее, Говорит Степке:
— Иди, Степан, покарауль. Да не пускай… — с досадой показывает он глазами в сторону Анны.
Степка поднимает с земли обрез и встает около Федьки.
…У Тарасова перебито бедро. Когда Андрей приблизился к нему, он, сделав над собой усилие, приподнялся и сел, привалясь спиной к березе, у которой свалила его Федькина пуля.
Он смотрит на Андрея удивленно, хочет сказать ему что-то. Но Андрей деловито, как за самым обычным делом, наклоняется к нему, осматривает рану. И Тарасов говорит только:
— Вот как пришлось встретиться, товарищ…
— Подкулачник, — заканчивает за него Андрей и вдруг улыбается Тарасову открыто и весело и вроде бы даже подмигивает ему как-то по-свойски.
— Ремесленник чертов! Кустарь, мелкая буржуазия, — выговаривает ему Тарасов, одновременно и смеясь и морщась от боли. — Не пальни в меня этот лесной житель, так бы и уехал от нас вражьим пособником, каменная твоя душа, молчун несчастный!
— Я и сейчас еще у вас не остался, — не то шутя, не то серьезно отвечает Андрей, но видно, что ему очень нравится то, как ругает его Тарасов. И словно подстрекая его на новую ругань, он говорит, направляясь к телеге, чтоб достать из узлов чистое полотенце:
— Так что рановато меня в свое пролетарское сословие причисляете. Я, может, и дальше желаю чуждым элементом оставаться.
— Не-ет! Не ра-но! — радостно смеется Тарасов. — Теперь, куда ни сбежишь, все равно наш будешь! Нас с тобой вот что в одно сословие побратало, — указывает он на кровь, которая все еще сочилась из замотанной тряпкой руки Андрея. — Это, брат, почище всякого билета классовую принадлежность определяет… Да тише ты, черт железный! — вскрикивает он от боли, когда Андрей, туго затянув ногу, поднял его и, обхватив за плечи, потащил к телеге.
Телега вся завалена скарбом, заставлена сундуками Анны. Сама Анна стоит тут же и мрачно сверлит своими черными глазищами Андрея, Тарасова, Степку.
Андрей осторожно сажает Тарасова на землю, подходит к телеге и развязывает веревки, которыми стянуты Аннины сундуки. Потом он хватает один сундук за кованую ручку и стаскивает, почти сбрасывает его на землю.
Когда Тарасов осторожно улегся на разложенные на телеге подушки, он вдруг озабоченно оглядывается и, усмехаясь, кивает на Федьку:
— Этого… тоже везти надо. Ложь рядом.
Андрей, подумав секунду, стаскивает на землю и второй Аннин сундук, укладывает на его место Федьку и берет в руки вожжи.
— Подождешь здесь, — полуобернувшись, говорит он Анне. — Отвезем вот их — воротимся.
И они отправляются в обратный путь — опять в свою деревню.
Когда отъехали довольно далеко, Степка оглянулся назад. Анна неподвижно сидела на своих сундуках, мрачно глядя им вслед.
На счастье, доктор Илья Степанович не уехал еще из деревни. Он быстро распоряжается перенести Тарасова к Захару в избу, осматривает рану, но не шутит сейчас, как тогда, когда лечил Антона. Рана серьезная.
— Придется вам, батенька мой, в район прокатиться, — озабоченно говорит он Тарасову, — раздроблена кость. Надо чистить рану, вынимать осколки. У меня нечем это делать, — с сожалением разводит он руками.
Тарасов лежит бледный, осунувшийся. Он потерял много крови, сильно ослабел. Сейчас видно, что ему нелегко, и большого усилия воли стоит спокойное выражение лица, ровный голос.
Тихо, с частыми передышками, рассказывает он Захару обо всем, что произошло, беспокоится за Геннадия Иосифовича, которого умчала перепуганная выстрелом лошадь, в то время как он, Тарасов, свалившись от резкого рывка с ходка, сразу кинулся за бандитом.
Степка тоже с наивозможнейшими подробностями рассказывает на дворе обступившим его ребятам, как все было. Он честно старается не преувеличить своей роли во всем этом деле, но, сказать правду, это ему не совсем удается.
В самом конце рассказа у него получается как-то так, что Федька почти насмерть убил и Тарасова и Андрея и только он, Степка, схватившись с ним один на один, побеждает его и связывает.
Но ребята верят всему. Ведь факт на лицо: связанный Федька лежит в сенцах на охапке сена. Сам Илья Степанович после осмотра и перевязки Федькиной головы объявил, что Степка его изрядно поколотил, и он, Илья Степанович, очень удивляется, как это Федькин «черепок» не разлетелся от таких ударов.
Ребята смотрят на Степку с восхищением, смешанным с завистью. Витька, чтобы показать перед всеми свою давнишнюю дружбу с ним, пробирается к Степке, садится рядом, обнимает его за плечи. Тот великодушно позволяет ему это, не вспоминает недавней обиды.
«Мало ли что бывает!» — снисходительно думает он.
Еще не бывало у Степки в жизни такой счастливой минуты, когда делаешься центром восхищенного внимания не только ребят, но и взрослых. Вот они стоят, смотрят на него, как на героя, слушают его рассказы.
«Шутка ли, свалить и привезти связанным самого Федьку-Ребрышка», — читает Степка в их изумленных взглядах.
И когда из избы выходит сопровождаемый Захаром Андрей, чтобы все-таки ехать на станцию, Степка принимает это как само собой разумеющееся.
Ему кажется, что они теперь с братом такие необыкновенные, так высоко вознесшиеся своими подвигами герои, что им место уже не здесь, в бедной деревне, а где-то в другом, недоступном для всех краю. И он воображает, что они с братом, словно какие-нибудь гордые нездешние рыцари, явились сюда только за тем, чтобы избавить деревню от грозившей ей беды, а теперь могут снова удалиться, не желая ни признаний, ни благодарностей облагодетельствованных ими людей.
Степка уверен, что то же думает и Андрей, когда, чувствуя себя центром всеобщего внимания, слушает Захара.
— Тебя же, можно сказать, только сегодня народ признал, что ты за человек. А ты бежать собираешься. Одумайся, Андрюха!
— Рад бы, Захар Петрович, — скупо улыбаясь и украдкой оглядываясь вокруг, отвечает Андрей, — да вроде бы не к лицу мне на попятную идти. Не для того я…
— Тьфу ты пропасть! — сердится Захар. — Ему дело говоришь, а он все свой гонор выставляет. Да какая тебе попятная?!
— А такая, — упрямо продолжает Андрей, — хозяйство я свое продал… Кузницу нарушил… Да и в другом месте уже ждут меня послезавтра на работу. Так что и выходит — попятная.
— Не остановится без тебя дело в этом другом месте, — горячится Захар. — Там таких, как ты, — десятки. Управятся. Да и мы не потому тебя удержать стараемся, что без кузнеца пропасть боимся. Свет клином не сошелся. Есть у нас уже и кузнец. Хоть плохонький, да есть. Человек нам дорог! Свой человек! Ты же, может, сегодня только первой ногой ступил на правильную дорогу. Держись на ней, Андрюха, не беги сдуру! Покаешься потом! Помнишь, я тебя весной предупреждал. Не послушался тогда — сейчас послушайся. Потому — добра мы все тебе желаем.
В лице Андрея появляется нерешительность. Он начинает колебаться, в раздумье смотрит вдаль, в ту сторону, где у озера стоит его изба. По правде говоря, после всего, что случилось, ему уже не хочется ехать. Он видит, что теперь всеми признан, всеми уважаем… И в то же время всегдашняя гордость и упрямство удерживают его от этого благоразумного шага, подмывают выдержать характер до конца и, вопреки всеобщим уговорам, даже вопреки собственному желанию, все-таки уехать. Пусть жалеют!. Пусть раскаиваются в том, что не поняли его вовремя, обошлись слишком сурово, оттолкнули от себя.
Степка понимает всю ответственность этой минуты и с замиранием сердца следит за братом, за той, одному ему понятной борьбой, которая происходит в душе брата и отражается на лице, то хмуром и суровом, то растерянном, то радостно-взволнованном.
В таком же напряженном ожидании смотрят на кузнеца и остальные.
Но тут до Степкиного сознания стала доходить какая-то непонятная перемена в настроении собравшихся на дворе людей, перемена, в которой он смутно угадывал неприятность, опасность для себя.
По деревне быстро разносятся вести. У Захарова двора собралось уже много народа, но толпа все прибывает, пополняется все новыми и новыми людьми. Многие из них с испуганными, расстроенными лицами, подбежав, пробиваются вперед, просят пропустить их поближе, посмотреть на убитых. Узнав, что никто не убит, люди облегченно вздыхают, и с недоумением рассказывают о том, как они испугались, услышав от кого-то о разыгравшейся в лесу битве. В этой битве будто бы Федька-Ребрышко убил Тарасова и Андрея Кузнецова, а сам потом был застрелен меньшим Кузнецовым — Степкой, единственным человеком, уцелевшим во всем этом сражении.
Все радуются, оживленно переговариваются, стараясь узнать, как все было на самом деле и кто это так здорово наврал, переполошив всю деревню. Степка чувствует, как его уши начинают гореть жарким огнем застигнутого врасплох хвастуна. Ему хочется сорваться с места, убежать, спрятаться, наконец, хоть провалиться сквозь землю, лишь бы не слышать этих разговоров, не видеть насмешливых взглядов. Ему кажется, что он слышит слова — «хвастунишка», «лгун», «вруша» — и не знает, куда деваться от стыда.
Что-то из этих разговоров донеслось и до Андрея, потому что он тоже как-то странно взглянул на Степку и хмуро усмехнулся. Беря в руки вожжи, он задумчиво разбирает их и полушутя, полусерьезно спрашивает, как бы советуясь:
— Как, Степан? Останемся, что ли?.. Или поедем?
Несказанно довольный возможностью выбраться из толпы, Степка как можно скорее, пока не передумал брат, взбирается на телегу и говорит: