Карин очень любил театр и много перевел пьес для него. Так, если верить Макарову[220], то «Ифигения», напечатанная в Москве в 1796 году графом Хвостовым, перевод не последнего, а Карина. Помимо этой пьесы, известны еще его переводы «Медеи» и «Фанелии, или Заблуждение от любви».
После Карина пресненский стихотворец упоминает о Нелединском-Мелецком, характеристику которого мы уже выше дали. Нелединского здесь стихотворец описывает в следующих строфах:
Тихо, сладко, нежно, плавно
По траве катит кубарь —
То Нелединский наш славный
И «смазливых теней» царь.
«Смазливыми тенями» в то время называли всех девиц легкомысленного и не строгого поведения; ранее этого времени, в царствование Екатерины, последние известны были под кличкою Матрон и Неонил, по имени двух героинь известных тогда романов: «Пригожая повариха»[221] и «Неонила»[222]. Первая из этих книг в свое время имела большой успех. Известен анекдот про Суворова, рассказанный Ростопчиным[223]. Однажды последний, желая узнать мнение Суворова о знаменитых воинах и военных книгах, приводил всех известных полководцев и писателей, но «при каждом названии он крестился. Наконец, сказал мне на ухо: „Юлий Кесарь, Аннибал, Бонапарте“, „Домашний лечебник“, „Пригожая повариха“ и заговорил о химии…»
В двадцатых годах женщин описанной категории называли Аспазиями, Омфалами, Доринами, Клеопатрами и другими именами классической Греции. В тридцатых годах они известны были под кличкою ветреных Лаис; в сороковых годах их звали Агнессами нижних этажей; в пятидесятых годах Камелиями и т. д.
В стихотворении находим и описание ветреных Лаис:
Вот китайские обои —
То П-ва между нас,
Кирпичу белил в них слои,
Стену сложишь в добрый час.
Вот Аленушка-соловка
В сад к прудам бежит,
Маслит глазки очень ловко
И кудрями говорит.
В то старое время ловкий и счастливый волокита считался весьма почтенным в обществе; любовные похождения придавали светскому человеку блеск и известность; нравы регентства были не чужды москвичам.
Князь Вяземский[226] рассказывает про некоего г. Хитрово, который на разные проделки в любовном роде был не очень совестлив. Не удавалось ему, например, достигнуть где-нибудь цели в своих любовных поисках, он вымещал неудачу, высылая карету свою, которая часть ночи стоит неподалеку от жительства непокорившейся красавицы. Иные подмечали это, выводили из того заключения свои, а с него было и этого довольно.
Похождения с «ветреными Лаисами» в то время процветали широко; в Петербурге даже было веселое общество под названием «Галера», специально трудившееся над своего рода женским вопросом. Вот одно из приглашений этого общества в последний день Масленицы:
Плыви, Галера, веселися!
К Лиону[227] в маскарад пустися,
Один остался вечер нам,
Там ждут нас фрау баронесса
И сумасшедшая повеса,
И Лиза Карловна уж там.
Всего стихотворения на Пресненские пруды мы не выписываем, так как полагаем, что приведенные строфы дают уже полное понятие об этой уличной сатире начала XIX века. Прибавляем только для полноты заключительные строфы этой поэмы:
Но пора к своей постели,
Месяц стал среди воды,
Ах, до будущей недели
Адью, милые пруды!
Толкучий рынок на Новой площади. Фотогравюра по рисунку Н. Мартынова. 1886
Глава XXV
Историческое прошлое рынка Москвы. – Торговые дни. – Старый и Новый Гостиный двор; разряды торговых и промышленных людей. – Люди гостиной, суконной и черной сотен; обязанности сотен в отношении городского благоустройства. – Приезжие гости. – Гречане и персы. – Гильдии. – Шестигласная дума. – Именитые граждане. – Права всех гильдий. – Московские ряды в 1626 году. – Очистительная присяга у Казанского собора. – Крестное целование. – Поединки. – Ограда Казанского собора. – Триумфальные ворота. – Страшное место «яма». – Несостоятельные должники. – Жертвователи. – Приказные «от Казанской» и Иверских ворот. – Деление рядов. – Общая картина рядов и Гостиного двора. – Зазывальщики и мелкие торговцы.
С незапамятных времен рынком Москвы был Китай-город; там с седой древности были ряды, лавки, подворья всех главных торговых русских городов, посольский двор для послов иноземных и Гостиный двор для иноземных гостей-купцов, приезжавших с товарами.
«Площадь перед Кремлем, – писал Олеарий в 1630 году, – есть главный рынок города. В продолжение целого дня тут кишит народ. Вся эта площадь полна лавками, а равно и все примыкающие к ней улицы (ряд) и свой квартал (чет); так что купцы, торгующие шелком, не мешаются с продавцами сукна и полотна, ни золотых дел мастера с седельщиками, сапожниками, портными, меховщиками и другими ремесленниками. Каждое производство и каждое ремесло имеет свою улицу. В средних рядах, в лавках с бельем, сидят торговки. В образном ряду не продаются, но меняются без всякаго торга образами. Есть такой пушной ряд, который завален пуховыми матрацами».
Из древних других сказаний видно, что церковь Пречистой Казанской Божией Матери построена близ ряда, где ножевщики имеют свои лавки. Каждому товару в Москве был назначен свой ряд и свое место. Были ряды: пряничный, птичий, харчевой, калачный, крашенинный, сапожный, шапочный, коробейный, медовый, восчаный, домерный, где продавались бубны, домры и барабаны.
В Китай-городе был «свежий рыбный ряд». На берегу Москвы-реки существовал другой такой же ряд, где лежала соленая и мороженая рыба; летом в этом месте вонь была такая нестерпимая, что иностранец не мог пройти мимо, не зажимая себе носа, но русские, по замечанию иноземцев, не чувствовали этого запаха.
Перед Кремлем, на Красной площади, можно было закупать всякие домашние потребности. Этот рынок постоянно кишел народом. Близ полукруга, устроенного для торжественных церемоний, было особое место, где женщины продавали преимущественно свои домашние изделия. Около самого Кремля было расставлено множество шалашей, рундуков, скамей, где мелочные торговцы торговали всякой всячиной. Близ главного рынка был ряд винных погребов; по словам иностранцев, в конце XVII столетия их было до двухсот; в одних продавались иноземные вина, в других меда и проч. На Ивановской площади происходил торг людьми; русские продавали пленников своим и чужим и совершали купчие крепости, которые писались площадными подьячими.
Торговля производилась в известные дни и по указу царя Алексея Михайловича должна была прекращаться в субботу, как начнут в соборе благовестить к вечерне. За три часа до вечера ряды и торговые бани затворялись.
По воскресеньям, с пятого часа дня, рядов не отпирали и ничем не торговали, а как четыре часа минет, начинали торговать всяким товаром и харчем; скотский же корм, овес и сено, продавали во всякие дни и часы. В Господние праздники наблюдалось то же самое, что и по воскресеньям; во время крестных ходов запрещено было торговать и отпирать ряды до тех пор, пока из хода со крестами придут в соборную церковь. Кто торговал и работал в воскресные дни, тех брали, привозили в съезжую избу, доправляли два рубля «заповеди» и записывали в книги; если кого заставали в другой раз за таким делом, то брали четыре рубля «заповеди» и сажали на неделю в тюрьму.
В старину в Москве и Новгороде были и такие ряды, о которых теперь не имеют никакого понятия. Так, был ряд книжный, где сидели попы и дьяконы, и ряд саадашный, где продавали военные люди все, что нужно для вооружения. Торговля съестными припасами в старину производилась большею частью на улице. Мелочные рядские торговцы размещались, придерживаясь старинного обычая, и ставили свои товарные избы – пирожни, блинни, квасные кади, шалаши под суслевые кувшины и всякие другие торговые скамьи и лавочки, выдаваясь на улицы. Нынешних повинностей тогда не существовало, а были пошлины вроде: мыти, сотое, тридцатое, десятое, свальное, складки, повороты, статейное, гостиное и другие мелкие, которые уже лет двести как позабыты и отменены. Указом 1679 года сентября 4-го повелено: «Всякими товары торговать в рядех, в которых коими указано и где кому даны места. А которые всяких чинов торговые люди ныне торгуют на Красной площади и на перекрестках и в иных не в указанных местах, поставя шалаши и скамьи, и рундуки, и на веках всякими разными товары: и те шалаши и скамьи, и рундуки, и веко с тех мест великий государь указал сломать и впредь на тех местах никому, ни с какими товары не торговать, чтобы на Красной площади и на перекрестках и стеснения не было».
Самые ценные товары и оптом продавались в Гостином дворе. Здание Гостиного двора сначала было каменное; строилось оно царскою казною, которая собирала с нее доход, – гости нанимали в нем лавки и палатки от казны; часто доходы с лавок Гостиного двора давались в награду царским дворянам за службу, точно так же как поместные земли или дачи на известное время, по жизнь или в отчину, то есть в наследие.
В Гостином дворе были места и постройки, принадлежащие и многим ведомствам: камер-коллегии, медицинской конторе, сибирскому приказу; кроме того, были там ростовское подворье с церковью Введения Пресвятыя Богородицы, на котором были дома церковного причта, затем и казенные питейные дома; владения здесь были очень перемешаны; были и такие здесь постройки, что низ принадлежал частному лицу, а второй этаж казне.