Островок, на котором Петр создал крепость, назывался Енисари, т. е. Заячий. Вместе с этим государь предназначил быть и городу на соседнем острове Койвисари (Березовом), а на другом острове Хирвисари (Оленьем), где теперь биржа, воздвигнул батарею. Спустя год на этом мысе, называемом Стрелкою, были построены первые ветряные мельницы; и затем летом здесь сжигались увеселительные огни, или фейерверки. 22 июня 1703 года вся гвардия и полки, стоявшие в Ниеншанце, перешли в крепость, где 29 июня, в день св. Петра и Павла, и был отправлен банкет уже в новых казармах. Спустя два месяца по закладке Петербурга Петр ходил оттуда с войсками против шведского генерала Краниорта и разбил его на реке Сестре[240]. В ноябре этого же года к крепости пришел первый купеческий голландский корабль с винами и солью. Петр в награду за приход к Петербургу подарил капитану 500 золотых, а матросам дал по 30 ефимков[241] и обещал второму кораблю дать 300, а третьему 150 золотых. Второй корабль был английский, а третий опять голландский, под названием «Daas». Первый корабль был назван «Петербургом», ему даны были особенные преимущества перед прочими, и он совершал лет пятьдесят к Петербургскому порту рейсы. До Полтавского боя государь не думал здесь устроить столицу и только предполагал создать порт и сильную крепость, но после Полтавской битвы он писал графу Апраксину: «Ныне уже совершеной камень во основание Санктпетербурха положен с помощью Божиею». Победа над шведами уверила Петра, что он стал твердо на берегах Невы, и с этого времени Петр деятельно занялся постройкой нового города.
Грунт земли, на которой построен Петербург, как известно, болотистый, хотя ранее вся местность, где расположен был город, была возделывана под пашни. Так, еще в 1713 году повсюду были приметны борозды плугов, дорога к городу тоже была топкая и очень плохая, шла она по направлению, где теперь Лиговский канал, и весь путь весною и осенью был усеян лошадьми, павшими в упряжи между трясинами. В 1718 году была сделана плотина, где теперь улицы Литейная и Сергиевская, а также Смольный собор, но и это не помогло, плотина скоро пришла в запустение. Немного далее от первой дороги шла другая, тоже плохая, к Ямской слободе; она пересекала Фонтанку между Обуховским и Семеновским мостами. По словам Вебера, в 1720 году она была уже вымощена. Окрестности Петербурга не имели ни дорог, ни тропинок, на всю страну существовал тоже один или два пути, и если путешественник не попадал на него, то встречал тундру или болото.
По рассказам современников, во времена Петра в Петербурге если нужно было найти чью-либо квартиру, то необходимо было описать местность, причем расспросам не было конца, пока не попадался сосед, хорошо знавший дом. Берггольц рассказывает, что в его время, чтобы избавиться длинных переходов сухим путем, обычно брали барки или верейки и водою доезжали скорее и удобнее.
Мощение улиц камнем было начато в 1716 году под руководством немецких каменщиков; в этом году вышло предписание, чтобы всякий домовладелец перед своим домом мостил улицу шириною в сажень; через год ширина улиц была увеличена на два аршина. Вскоре, впрочем, мощение улиц было приостановлено вследствие ходивших тогда слухов по городу, что через улицы предполагается, в подражание Венеции и Амстердаму, прорыть каналы. Мощение главных петербургских улиц было окончено только в 1787 году. Тротуары же из каменных плит начали настилать, как и обставлять их чугунными тумбами, только в 1817 году (вся длина тротуаров в шестидесятых годах составляла линию в 222 версты); до этого времени на главных улицах лежали узкие деревянные мостки.
Первое строение в Петербурге была крепость. «Для оного строения, – как говорит в своем журнале Гизен, – для поспешения в работе по больверкам надсматривали знатные особы: на первом, для примера других, сам Петр своею высокою особою, на втором – генерал-губернатор А. Д. Меншиков, на третьем – обер-камергер Головин, на четвертом – Никита Зотов, на пятом – князь Трубецкой, на шестом – Кир. Ал. Нарышкин». Укрепление составляло продолговатый неправильный шестиугольник; с 1710 года землю с прежних бастионов стали раскидывать и возводить массивные стены из камня; над бастионами трудились шведские военнопленные; во флангах были сделаны крепкие казематы со сводами. Некоторые из этих казематов первоначально нанимали купцы, которые хранили там вино и другие товары, но с февраля 1718 года крепостные казематы стали наполняться политическими преступниками, замешанными в деле царевича Алексея. 25 мая привезена в крепость царевна Марья Алексеевна, тетка царевича, а 14 июня и он сам переведен в Трубецкой раскат. 26 июня, вечером, в Трубецком раскате царевич скончался.
Внутри крепости стояло несколько небольших домиков, в которых помещался комендант с офицерами и солдатами гарнизона, при гауптвахте была площадь, которая называлась плясовою: здесь стояла деревянная лошадь с острою спиною и был вкопан столб с цепью, около которого втыкались острые спицы. Провинившихся солдат или садили на лошадь, или, замкнув руки в цепь, заставляли стоять на спицах[242]. Первым комендантом крепости был Рен, обер-комендантом – Брюс. В крепости находилась главная аптека и помещался в мазанковом здании переведенный из Москвы Сенат (на месте, где теперь казначейство) и стояла довольно красивая церковь во имя Петра и Павла, сперва деревянная, потом, уже в 1714 году, начата постройка существующего и посейчас каменного Петропавловского собора, деревянная же церковь перенесена была на Петербургскую, в Солдатские слободы, и освящена там во имя апостола Матфия. На Березовом острове, на берегу Невы (нынешняя Петербургская), Петр построил небольшой домик для себя. По преданию, при первом обозрении места под столицу Петр, идя пешком вверх по берегу Невы, топором ссек ракитовый куст, затем, немного прошедши, еще ссек другой куст; затем, сев на шлюпку, отъехал рекою в Канцы; на том месте, где ссечен второй куст, построен вскоре первоначальный дворец Петра, а на месте первого ракитового куста, впервые срубленного, государь 1 октября 1703 года, в день Покрова Богородицы, положил основание нынешнему собору Св. Троицы. Вскоре после постройки домика для царя возле него стали строить свои палаты и его приближенные. Так, недалеко от домика Петра стоял дом Меншикова, а отсюда, по левому берегу Большой Невки, располагались шалаши и хижины рабочих; недалеко отсюда был и первый Гостиный двор[243]. Направления и названия многих улиц этой части Петербургской стороны и посейчас могут определить расположение и заселение города на первых порах его существования. Улицы[244] Дворянская, Посадская, Пушкарская, Ружейная, Зелейная, Монетная[245] и т. п. своими названиями указывают на состав их населения, на роды занятий жителей и проч.
К важнейшим из произведенных в это время построек в Петербурге нельзя не причислить построенного на Выборгской стороне (повыше госпиталя) первого сахарного завода.
С 1711 года начинается усиленное заселение Петербурга. Первые жилища столицы строили в один этаж, или жилье, как тогда говорили. Образчиком для домов петербургских послужил мазанковый дом, собственноручно построенный Петром I на Петербургской стороне для типографии; дом этот был назван «образцовым на прусский манер». По этому образцу было построено в 1714 году семь домов для чиновников Министерства иностранных дел.
Великий основатель Петербурга полагал расположить главную часть столицы за крепостью, на правом берегу Невы, из Васильевского острова сделать торговую часть города, прорезанную каналом, вроде Амстердама[246]. Кстати, здесь надо сказать, что название Васильевского острова произошло не от имени командира батареи острова Василия Корчмина, как полагали многие, но еще гораздо ранее, а именно в 1640 году, в писцовых новгородских книгах этот остров носил название Васильевского[247]. На левом же берегу Петр предполагал поместить разные учреждения для флота и полковые светлицы.
Император в своих занятиях был скор и неутомим. Вот как описывает его рабочий день иностранец, бывший в Петербурге в 1713 году: «Государь встает очень рано, так что в три и четыре часа утра присутствует в Тайном совете. Потом идет на верфь, где смотрит за постройкой кораблей и даже сам работает, зная это мастерство превосходно. В девять или десять часов занимается токарной работой, в которой так искусен, что решительно ни одному художнику не уступит. В одиннадцать часов кушает, но не любит прохлаждаться за столом, а после обеда, отдохнув немного по русскому обычаю, идет опять смотреть какую-либо постройку или другую работу. Ввечеру отправляется куда-нибудь в гости или на ужин, откуда, однако, спешит возвратиться, чтобы ранее лечь в постель. Петр любил ходить к своему мундкоху-шведу,[248] куда собираются знатнейшие господа и офицеры, русские и немцы, за угощение каждый платит по червонцу. Царь не любит никаких игр и охоты или других увеселений. Лучшее его удовольствие – быть на воде. Вода составляет его настоящую стихию, он целый день иногда проводит на яхте, буере или шлюпке, в этом он никому не уступает, разве только одному адмиралу Крюйсу. Однажды, когда Нева уже почти замерзла и незамерзшей воды осталось только перед дворцом на сто шагов, он не переставал, однако, плавать взад и вперед в каком-то кораблике до тех пор, пока было возможно. Когда Нева совсем замерзла, то он приказал вдоль берега прочистить дорогу шагов на сто в длину и на тридцать в ширину и здесь каждый день катался на гладком льде на буере. Лица, все служащие во флоте, если имеют до него просьбу, то должны говорить ему не