По смерти Потемкина указом Екатерины в сентябре 1792 года дворец Потемкина объявлен императорским дворцом под именем Таврического. Дворец поступил в казну и сделался любимым местопребыванием императрицы весною и осенью. Грибовский в своих «Записках» говорит: «Государыня любила жить в этом дворце оттого, что главный корпус его был в один этаж, а государыня высоким входом не любила быть обеспокоена. Покои ее здесь были просторнее, чем в Зимнем дворце, особенно кабинет, в котором она дела слушала». Государыня этот дворец описывала Гримму в своих письмах так: «На дворец этот пошла мода; он в один этаж, с огромным, прекрасным садом; вокруг же все казармы по берегу Невы; напротив – Конногвардейская, налево – Артиллерийская, а позади сада – Преображенская. Для осени и весны нельзя желать ничего лучшего. Я живу направо от галереи со столбами; такого подъезда, я думаю, нет еще нигде на свете. Александр помещается налево. Правда, что прежде в этом дворце было не немного, а чрезвычайно сыро, так что из-под колонн в зале текла вода и на полу стояли лужи; происходило это оттого, что фундамент залы был ниже уровня воды в пруде. Но я помогла горю, приказав вырыть между домом и прудом сточную трубу и выложить ее камнем; труба идет вокруг всего дома и так хорошо отводит воду, что теперь совсем нет сырости в доме и не пахнет гнилью, как прежде».
При императоре Павле в Таврическом дворце царствовало полное запустение. Второв[477], посетивший его в это время, пишет: «На развалины великолепного Таврического дворца взглянул я со вздохом. Видел обломанные колонны, облупленные пальмы, и теперь еще поддерживающие своды, а в огромном зале, с колоннадой, украшенной барельефами и живописью, где прежде царствовали утехи, пышность и блеск, где отзывались звуки „Гром победы раздавайся!“ – что бы, вы думали, теперь? – Дымящийся лошадиный навоз!.. Вместо гармонических звуков раздается хлопанье бичей, а вместо танцев бегают лошади на корде; зал превращен в манеж! Романический сад поныне еще привлекает всех для прогулки в нем. На беседках и храмиках стены и двери исписаны сквернословными стихами и прозой».
«Тут поставлена, – продолжает Второв, – через один пруд славная модель механического моста для Невы. Кулибин делал эту модель на дворе Академии наук в продолжение четырех лет, на постройку которой Потемкин дал ему тысячу рублей. Потемкин очень любил Ивана Петровича Кулибина за его честность и за его открытый, благородный характер. Прямота и откровенность, часто не нравившиеся в других людях Потемкину, нравились в Кулибине. Он был рад, что явился такой необыкновенный русский самоучка. Потемкин говаривал, что он любит Кулибиным побесить немцев. Модель моста была в десять раз менее против настоящего предполагаемого через Неву моста. Дугообразный мост Кулибина предполагался деревянный. Он должен был иметь 140 сажен в длину, состоять из 12 908 частей разной меры дерева, из 49 650 железных винтов и 5300 железных же четырехугольных обоин. Он был бы связан и укреплен стоячими и лежачими решетками, собранными из брусьев. Все части, составляющие дугу, подкреплялись бы взаимно, и вся тяжесть моста имела бы только две точки опоры на противоположных берегах реки. Брусья, находящиеся у этих точек опоры, должны были иметь шесть вершков ширины и столько же толщины. В средине же свода, от нижних частей строения до горизонтальной линии, вышина предполагалась в 12 сажен, что было бы достаточно для прохода кораблей с мачтами и парусами. Для предохранения моста от напоров сильного ветра были устроены двойные решетки. Начало въезда на мост предполагалось за 94 сажени от берега. Это можно было весьма удобно сделать на Адмиралтейской стороне, но на Васильевском острове надобно бы было для этого снести здания Кадетского корпуса. Для избежания этого Кулибин придумал сделать два въезда по берегу, из которых один начинался бы от здания Двенадцати коллегий, а другой от 1-й линии. Концы дуги должно было прикрепить к каменным прочным фундаментам.
Модель моста была рассмотрена в Академии 27 декабря 1776 года. Кулибин предстал перед собранием ученых и многочисленной толпой любопытных, окруживших его постройку, твердо уверенный в правильности своих исчислений; он выдержал испытание блистательно: на модель положили не 3300 предполагаемых пудов тяжести, а 5700; по ней прошло еще пятнадцать человек рабочих один за другим, и под средину ее подвесили гири на веревочках. В таком положении модель простояла долгое время. Тогда написали всеподданнейший доклад императрице, в котором сказали, что мост, построенный по проекту Кулибина через Неву, будет легко поднимать до 55 000 пудов».
В царствование императора Александра I другой такой же самоучка-инженер, мещанин Торгованов, подал графу Милорадовичу проект устройства туннеля под Невою со стороны Адмиралтейской площади на Васильевский остров. Прочитав поданный проект, граф сказал Торгованову, что он пустяки затевает. Торгованов отвечал, что это может быть славным делом, достойным России, и что он за него отвечает своею головою. Изобретатель просил на коленях у графа, чтобы он, хотя ради курьеза, доложил государю о его проекте. Граф доложил и вынес следующую резолюцию: «Выдать Торгованову из кабинета 200 рублей и обязать его подпискою, чтоб он впредь прожектами не занимался, а упражнялся в промыслах, состоянию его свойственных».
По кончине императрицы Екатерины II Павел повелел из Таврического дворца перенести все находящиеся в нем драгоценности, а паркетный пол в Михайловский замок, и приказал называть его замком, а смотрителя его – капитаном замка. В 1798 году он велел в замке над церковью сделать главу и поставить крест. Постройка купола не осуществилась по недостатку средств. В 1799 году 11 апреля Павел повелел передать Таврический дворец под казармы лейб-гвардии Конного полка, а в 1801 году сюда переведен был вновь сформированный тогда лейб-гвардии Гусарский полк и простоял здесь по май 1802 года; оттуда он был выведен на стоянку в Павловск, а по окончании Наполеоновских войн переведен в Царское Село, где квартирует и теперь.
Указом, данным Александром I, замок велено переименовать во дворец и возвратить в него все драгоценности из Михайловского замка. Император Александр I провел в нем часть осени 1803 года; временно живала в нем и императрица Мария Федоровна. В 1829 году в нем жил наследник персидского престола Хозрев-Мирза. В этом дворце провел также последние годы и скончался историограф России – Н. М. Карамзин. Он умер в мае месяце от чахотки; государь Николай Павлович ездил к его праху и очень плакал.
Князь Потемкин-Таврический при взятии Очакова. Гравюра Г. Харитонова. 1790-е
Гостиный двор и перспектива Невского проспекта. Гравюра Б. Патерсена. Ок. 1804–1815. Фрагмент
Глава XIV
История Гостиного двора. – Первые торговые ряды на Петербургской стороне. – Рассказы Бергхольца. – Первая книжная лавка и первые книгопродавцы. – Название линий Гостиного двора. – Мебельный ряд. – Апраксин и Щукин дворы. – Серебряные лавки. – Владелец их Яковлев. – Сын его журналист. – Нападки на Яковлева семьи Каратыгиных. – Гильдии. – Именитые граждане. – Первый петербургский городской голова Березин. – Купцы-миллионеры. – Богач Савва Яковлев. – Чудачество его детей, мотовство и кутежи. – Петровские законы о чистоте улиц. – Торговля в деревянном Гостином дворе. – Опера «Гостиный двор». – Образ жизни купца в XVIII веке. – Оригиналы прежнего времени: майор Щегловский и бригадир Брызгалов. – Прогулки замечательных лиц и разных попрошаек по Гостиному двору. – Юродивая Аннушка. – Пустосвятка Макарьевна. – Проезды позорной колесницы с преступниками. – Селиванов, пророк скопцов. – Гостинодворский зоил Булгарин. – Его рекламы. – Старинные торговые дома и торговцы-старожилы. – Скрипичный мастер Батов. – Газовое освещение и отопление в Гостином. – Позднейшие перестройки лавок.
Первые торговые ряды в Петербурге были построены в 1705 году на Петербургской стороне, вблизи домика Петра Великого, где теперь стоят дома церковнослужителей Петропавловского собора; по словам первой монографии о Петербурге, отпечатанной в 1713 году в Лейпциге, ряды заключали в себе несколько сотен грубо обтесанных брусчатых лавок без окон и печей. Эти лавки в ночь на 28 июля 1710 года сгорели дотла. На пожаре не обошлось без крупного грабежа. Чтобы наказать грабителей, вскоре по углам площади, занятой до пожара лавками, были построены четыре виселицы, на которых повесили по жребию четверых из числа двенадцати человек, принадлежащих частью к гарнизону и уличенных в воровстве. После пожара 1710 года мелочные торгаши воспользовались уцелевшими брусьями и досками и сколотили из них против Кронверка в два ряда шалаши. Это был первый в Петербурге толкучий рынок, который народ называл «татарским табором». Воспоминание о нем до сих пор сохранилось в названии одного переулка Татарского, примыкающего к описываемой местности. По словам другого описания Петербурга, изданного в 1718 году во Франкфурте, около этих шалашей толпилось всегда множество народа, отчего была такая теснота, что проходившие там должны были зорко смотреть за своими кошельками, шпагами, даже самыми шляпами и париками; все это, чтобы сохранить в целости, необходимо было носить в руках. Неизвестный автор рассказывает: «Однажды гвардейский полковник с женою, проходя по рынку, не приняли нужных предосторожностей, почему и возвратились домой – один без шляпы и парика, а жена без фонтанжа. Это приключение с ними случилось на рынке весьма просто: какой-то человек верхом на малорослой татарской лошаденке, проезжая мимо помянутых лиц, стащил их головные уборы особенного устройства вилами. Толпа, видя это, смеялась и отпускала остроты, но никто не оказал содействия к возвращению похищенного, и все продолжали идти своей дорогой». Вблизи этого рынка в то время совершались казни и выставлялись на каменном столбе и железных спицах тела казненных. Здесь видел Бергхольц, рядом с четырьмя другими головами, голову брата прежней царицы, урожденной Лопухиной, и голову сибирского воеводы, князя Гагарина, тело последнего было повешено уже в третий раз. Лицо казненного было закрыто платком, одежда его состояла из камзола, сверх которого была надета белая рубашка. Тела казненных отдавались спустя некоторое время родственникам для погребения, головы же долгое время оставались на площади. На этой же площади прогуливались и выделывали разные фокусы маски на уличных маскарадах, длившихся иногда целые недели. Эта же площадь была свидетельницею разных торжеств по случаю побед над неприятелями.