Долгие годы Кенникот старался особо не вспоминать тот зал суда в Брэйсбридже, маленьком северном городишке, где жалкий алкоголик с поникшей головой признал себя виновным. Судья в порванной мантии — это почему-то привлекло внимание Кенникота и вызвало у него раздражение — приговорил его к шести годам заключения: двум одновременно текущим срокам. Ему запомнились лишь отрывки из речи судьи о том, что общество понесло тяжелую утрату, что родители Дэниела и Майкла приехали в Канаду молодой супружеской парой и самостоятельно добились успехов: отец — как успешный бизнесмен, а мать — как талантливый научный сотрудник. А потом, когда все закончилось, они с Майклом, потерянные, стояли на узенькой лестнице убогого домика — местного здания суда — и офицер полиции пожимал им руки.
Артур Фрэнк Рэйк. Кенникот старался забыть это имя, но оно то и дело напоминало о себе в редких письмах, которые ему присылали из Канадской комиссии по условно-досрочному освобождению, с уведомлениями о том, что Рэйк переведен в очередное исправительное заведение, проходит курс лечения от алкоголизма и т. п. Потом его известили, что Рэйк вышел из тюрьмы и живет в Богом забытом городишке еще дальше к северу. В конце концов ему сообщили, что условно-досрочное освобождение Рэйка закончилось, он теперь полностью свободен. И на этом все прекратилось.
И вот в письме из итальянского консульства в Торонто на имя мистера Ицхака Грина он прочел, что Рэйк приобрел загородный дом в Губбио — том самом итальянском городишке, куда незадолго до убийства собирался Майкл.
В тот вечер, когда его убили, Майкл прилетел в Торонто из Калгари. Они собирались вместе поужинать, и на следующий день он уже должен был вновь улетать. Что за Губбио? Кенникот никогда о нем не слышал. Он полагал, что Майкл собирается во Флоренцию, где часто встречался с банкирами. На северном берегу Арно был магазинчик, о котором им однажды сказал отец, — они до сих пор покупали там обувь ручной работы. Кенникот никогда не слышал о сапожнике из Губбио, и Майкл ни разу не упоминал это место. Во время телефонного разговора накануне вечером он был весьма сдержан и сказал, что за ужином им надо обсудить что-то важное. Это оказался их последний разговор.
Грин прилепил к письму желтую записку: «У отца были насчет этого подозрения. Я проверил. В лотерею Артур Рэйк не выигрывал. По окончании срока он просто исчез. Я знаю, как тяжело это читать. Похоже, у нас наконец появилась какая-то нить».
Когда они расставались рано утром, Грин велел Кенникоту не отключать сотовый.
— Что собираетесь делать? — спросил Кенникот.
— Куплю отцу свежих булочек, — пожал плечами Грин.
От одной мысли о еде у Кенникота заурчало в животе. Он всю ночь не спал и давно ничего не ел. Может, у Саммерс дома найдется чем перекусить. Ему понравилась идея их совместного завтрака.
Было уже тепло. Сойдя с парома, он снял галстук и перекинул пиджак через плечо. Найти, где Саммерс живет, оказалось несложно. Как она и говорила, несколько домиков стояли, обращенные фасадами к внутренней гавани. Дверь ее жилища была окрашена зеленым с голубым в виде некоего завихрения.
— Как я узнала в Мексике, этот цветной символ обозначает у майя «запад», — говорила она. — Именно туда и обращена моя входная дверь.
Половицы скрипнули, когда он ступил на маленькое крыльцо. Саммерс распахнула дверь еще до того, как он успел к ней подойти. Она была в свободных джинсах и белой майке. Убранные наверх волосы казались несколько растрепанными, а сама Джо выглядела измученной.
— Большое спасибо, что приехал, Дэниел. — Схватив за руку, она чуть ли не втащила его в дом.
Ее дом состоял из одного большого помещения со старой кухонькой слева и несколькими стоящими напротив дровяной печи диванами справа. В окошко над раковиной струился утренний свет.
— Я не знала, кому еще позвонить. Мне нужно было поговорить с адвокатом по уголовным делам, а тебе, Дэниел, я доверяю.
Кенникот кивнул. Он со стыдом поймал себя на том, что оглядывает ее крохотное жилище в поисках следов, указывающих на присутствие другого мужчины.
Она попробовала прибрать волосы, но, отчаявшись, просто вынула заколку. Волосы мягким каскадом рассыпались по плечам, но она словно не замечала этого. Потерла заколку пальцами, словно талисман.
— Речь о Каттере и этой его подружке, Барб Гилд, — сказала она наконец.
— Государственных обвинителях? И в чем дело?
— Я не доверяю им.
— Как и все…
— Прошлым вечером мне пришлось задержаться по работе. Вошла в офис через заднюю дверь. Не думаю, что они слышали.
— И?..
— Они обсуждали дело Брэйса.
Кенникот замер.
— Может, мне и не стоит тебе рассказывать…
Оба понимали, что их, по сути, только что начавшийся разговор уже зашел слишком далеко.
«Звоночек уже прозвонил», — говорил Кенникот в бытность адвокатом присяжным, когда свидетель делал во всеуслышание роковое признание.
Саммерс прошла на свою крохотную кухню и налила себе кофе в керамическую кружку ручной работы. Подняв кофейник, она спросила, не хочет ли он.
Грин покачал головой.
— Просто стакан воды.
— Я поставила охлаждать целый кувшин.
Ее волосы попали в лучи струящегося из окна света. Она налила стакан воды и протянула Кенникоту.
— Всего я не расслышала, — сказала она, держа кружку обеими руками. — Каттер и Гилд говорили о Фернандесе. О его усердии. О том, что он подходящий человек. И о том, что если этим утром он не справится, то следующие лет десять будет довольствоваться делами об управлении автомобилем в нетрезвом виде.
Сделав глоток прохладной воды, Кенникот кивнул.
— Негодяи. Они считают, что могут хозяйничать в офисе. Каттера все ненавидят.
— Знаю. — В ее голосе чувствовалась нервозность. — А потом Каттер каркнул в своей обычной манере: «И пусть этот чертов испанец держит язык за зубами». Затем послышался голос Гилд: «Фернандес самолюбив. Он понимает, что это дело — его шанс». — «Да-да, — отозвался Каттер, — и ему известно, что Брэйс сказал своему адвокату».
— Что? — воскликнул Кенникот. — Откуда ему знать, что Брэйс сказал своему адвокату? Это же конфиденциально.
Саммерс помрачнела.
— Разумеется. Поэтому я тебе и позвонила. Все это дурно пахнет. Они говорили о некоем охраннике из «Дона» — мистер Уж или что-то типа того.
Кенникот поставил стакан.
— Мистер Еж, — сказал он.
— Ты его знаешь?
— Еще бы. Каждый адвокат знаком с мистером Ежом. Он — известная личность в «Доне».
— Тем хуже, — заметила Саммерс, покусывая губу.
Кенникот посмотрел в окно. К пристани по дорожке вдоль берега торопливо шли хорошо одетые мужчины и женщины с деловыми сумочками и портфелями.
«Так вот, значит, как бы это выглядело, если бы я жил здесь», — подумал он.
— Да, ты права, — сказал он. — Что-то дурно попахивает.
Глава 60
Вынув из бардачка полицейскую «мигалку», Ари Грин плюхнул ее на крышу автомобиля. Он круто развернулся и стал отчаянно проталкиваться по забитым в час пик улицам к выезду на шоссе. Оказавшись на магистрали, дал газу, оторвав наконец взгляд от часов на панели управления. Было 8:20.
Когда добрался до поворота на Кинг-Сити, уже перевалило за девять. Скатившись с горки недалеко от центра городка, он резко затормозил. Напротив маленького деревянного домика остановился школьный автобус, и по направлению к нему дорогу переходили две девчушки в майках и шортах, с рюкзачками за спиной. Вдруг на полпути та, что поменьше, вскинув руки, побежала назад к тротуару. Она даже не взглянула на дорогу. Грин успел заметить оброненный ею на обочине красно-белый пластмассовый контейнер для завтрака и предусмотрительно сбавил скорость.
Грин с улыбкой смотрел, как она, схватив коробочку с едой, вновь заспешила к автобусу.
«Правило первое: не навреди», — сказал себе Грин, наблюдая, как девочка вошла в автобус.
Осмотрительно доехав до главной развязки, он свернул на север и некоторое время спустя добрался до владений Торн. Подъехал с выключенной сиреной. На широкой дорожке стоял трейлер. Доктор Торн только что вывел из амбара лошадь и направлялся с ней к фургону. Он был в майке и шортах цвета хаки.
Грин выскочил из машины. День оказался жарким, и он почувствовал, что тело становилось влажным от пота.
— Доктор Торн, — воскликнул он, протягивая руку, — извините за такое вторжение!
Торн посмотрел на него ледяным взглядом своих голубых глаз.
— Полагаю, вы приехали сообщить, что вся эта возня закончилась, — сказал он после рукопожатия. Повернувшись, поправил уздечку. — Мы с Элли собираемся в Западную Виргинию.
— Нет, еще не закончилась, — ответил Грин. Он почувствовал нервное напряжение. — И мне нужна ваша помощь, сэр.
— Мы не получаем удовольствия от роли семьи жертвы преступления.
Грин внимательно посмотрел на Торна.
— Доктор, я знаю, почему вы стремитесь держаться подальше от этого.
Отпустив уздечку, Торн посмотрел Грину в глаза.
— Мне нужно поговорить с миссис Торн, — твердо заявил Грин.
Прежде чем Торн успел что-то ответить, в открывшейся двери гаража появилась миссис Торн. На дорожку, отчаянно размахивая хвостами, вылетели две здоровенные собаки. Торн была в сандалиях, шортах и блузке, с повязанным вокруг шеи шарфиком.
— Я хочу поговорить с вашей женой, доктор, но знаю, что она говорить со мной не может. Она вообще не может говорить, не так ли?
Торн взглянул на жену. Она направлялась к ним. Он вновь посмотрел на Грина. В его взгляде уже не было вызова — только потерянность.
— Вы были правы, доктор, — сказал Грин. — Пострадало слишком много людей. — Он перевел взгляд на подошедшую к мужу миссис Торн. — Я хочу защитить вашу жену, доктор Торн. Но могу сделать это, если вы позволите мне с ней поговорить.
— A-а… н-не… — Миссис Торн пыталась что-то сказать.
— Прошу вас, доктор. Не вынуждайте меня вызывать ее в суд, потому что тогда ей придется снять шарфик и продемонстрировать всем, как дочь Кейт в попытке задушить травмировала ей голосовые связки.