Карьера: Владимир Маковский
Художник Владимир Егорович Маковский родился в семье художника, окружённый художниками, и наверное не имел большого выбора: быть ли ему художником. В этой ремесленной предопределённости он позволил себе даже быть бунтарём – и, вслед за старшими товарищами, восстать против салонно-академического аристократизма на защиту «передвижнической» социальной правды в станковом изобразительном искусстве. Эта демократическая борьба в искусстве, как известно, в России совпала со временем либеральных реформ императора Александра Второго, временем появления массовой разночинной интеллигенции, промышленного капитализма и народнического революционного социализма. Именно поэтому бунт художников-демократов очень скоро стал частью этой новой, более всего разночинной городской реальности и перестал бунтовать против самого главного в том, что отвергало его в академической живописи: против обслуживания художественного рынка, игнорирующего актуальные проблемы современности, социальности, бедности, обычной негероической жизни и смерти.
Бунт кончился тогда, когда на выставки «передвижников» пришла разночинная, но более всего мещанская масса, а заказчиком стал новый капиталистический кошелёк, вытеснивший давно обнищавший кошелёк дворянского поместногородского быта. Боль за жизнь и несчастия бедных, угнетаемых, слабых, сменилась гораздо более комфортной умеренной грустью о судьбе частного человека. Владимир Маковский сразу оседлал главные социальные сюжеты «передвижнического» демократизма твёрдой рукой ремесленника, настолько твёрдой, что в абсолютном большинстве его произведений зритель тщетно будет искать следы нервического нарушения мастерства. Они тверды как художественные фотографии: задолго до новейших технологий он научился превращать гиперреализм своих картин в торжище крупных мазков, призванных придать картине свежесть изображения, вид подлинности переживания, сделать её мёртвую предсказуемость – живой драмой.
Но нет в массовой, холодной, безукоризненной, внешне демократической живописи Владимира Маковского живой драмы. Все её драмы – рассказы о чувствах, роли в театре, росписи положений, эксплуатация бесконечного человеческого сериала, «аристократический», доведённый до действительно классического, высокого искусства – простейший лубок. Но если лубок – даже мифологически – жил внутри истории глазами разглядывающего её повесть зрителя, делал зрителя участником примитивного лубочного ритуала, примитивного – но участником, то Маковский просто наряжал в реквизит и гримировал многочисленных натурщиков, чтобы они обозначали собою статистов. Статистами Маковского всё чаще становились именно среднеарифметические городские мещане, разночинцы зыбкого статуса меж нищетой и бедностью, их покровители, столь же бедные и морально убитые. У Маковского, некогда за компанию с «передвижниками» боровшегося с салонным романтическим академизмом, словно начисто истребили романтического героя, его мифологическую функцию, роль зрителя-соучастника, заселив освободившееся и с тех пор пустующее место многочисленными бессубъектными тараканами, почти без лица, вернее – почти даже без маски. Удивительно, но сцены-рассказы, в руках Маковского превращавшиеся в расхожие анекдоты, были редко оригинальны. Хотя – казалось бы: иди вслед за коллегами-«передвижниками» по кабакам и меблированным комнатам, купеческим крепостям-казематам, театрам присутственных мест и твори раз за разом всё новую эпопею массовой жизни. Удивительно ещё более, что художник-демократ, пришедший к славе, достатку, успеху и статусу хрестоматийного творца, расцветший благодаря эпохе реформ, не раз просто копировал бытовые сцены, уже описанные великим Павлом Федотовым – в иное, дореформенное и хорошо известное как «мрачное» царствование Николая Первого. Ему послабления и свободы пережить не довелось. Но Маковский, дитя свобод и послаблений, копировал именно его.
Но ремесленник-новатор в Маковском всё же был крепок и жив, он уверенной рукой своей чертил почти каждую экспозицию картины в новом, анти-театральном пространстве, которое русской живописи ещё только предстояло освоить. Маковский раскрывал пространство своих сцен как книгу: её верхнюю половину он держал в полу-наклоне, в тени создавая интимную перспективу – чулана, жилья, тьмы человеческой и природной. А нижнюю половину раскрытой зрителю книги-пространства открывал вертикально – так, что все живущие в пространстве вещи и люди прямо вываливались из картины на зрителя (этот приём обычному школьному зрителю более всего знаком по написанному много лет спустя после этих картин Маковского портрету актрисы Ермоловой). Наверное, это и было главным ремесленным приобретением Маковского и его многочисленных поклонников. Главным же жизненным приобретением демократа Маковского стала его демократическая и имперская начальственная карьера, которую азбучная биография рисует без необходимого в таких случаях пафоса. А он здесь уместен и обоснован. В 20 лет он получил базовое живописное образование. В 23 года получил высший классный чин для художника. В 26 – стал членом Товарищества передвижных художественных выставок, в 27 – получил классное звание академика той самой салонной Академии Художеств, против которой мужественно протестовали старшие «передвижники». В 28 – вошёл в руководство Товарищества передвижников. В 36 – начал преподавать живописцам. В 47 – был избран уже действительным членом Петербургской Академии Художеств, в 49 – стал ректором Императорской Академии Художеств, в 59 – действительным статским советником (статским генерал-майором). И всё это – ни на йоту не порывая с социальномещанским демократизмом, но лишь перемежая его исполнением августейших заказов. Иного ждать было бы странно: никакая монархия никогда не отказывалась от попечения над нуждами подданных. Никакая демократия никогда не закрывала пути к генеральскому чину для тех, кто умеет сочувствовать и изображать.
Мм
Марксизм / социализм
СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ ЭВОЛЮЦИЯ
Воспитанный антикоммунистом, я приветствовал капитализм. Прожив в капитализме его первые в новой России 20 лет, я избавился от иллюзий – и стал социалистом.
Воспитанный антикоммунистом, я стал изучать историю коммунизма – и возненавидел породивший его капитализм. И стал социалистом.
КАПИТАЛИЗМ
30 лет назад я принял капитализм как норму – за его эффективность и в надежде на социальную солидарность капиталистов.
6 лет назад я презрел капитализм как самоубийство и извращение – перед лицом декоративной лжи о солидарности и тотального, слепого, людоедского эгоизма.
НАМ, ПРОЛЕТАРИЯМ
Нам, пролетариям, только сила культуры и знания даёт свободу от монополии бюрократии, аристократов и буржуа на власть (синдром Брюсова).
ПРОЛЕТАРИАТ
Пролетариату можно сопереживать, но любить его нельзя, ибо он – результат варварской эксплуатации и поэтому сам больший или меньший варвар. Нельзя любить рабство в человеке. Пролетарское состояние – зло. Именно поэтому против него и идёт борьба.
Любовь к пролетариату – если это не часть христианской любви к человеку и человечеству вообще – морально невозможна.
Можно сопереживать, сострадать положению пролетариата, быть с ним солидарным, гневно осуждать его эксплуатацию и неполноправие. Но нельзя любить плоды бедности, неполноправия, эксплуатации – дикость, невежество, шкурность. Такая «любовь» – фальшь, лицемерие, барство, фактическое презрение к человеку.
УЧЕНИЕ ЛЕНИНА
Знакомая продавщица в овощном отделе магазина увидела у меня в руках том сочинений Ленина и спрашивает: «и чему нас Ленин учил?» Я принемел. Чему учил Лев Толстой – знаю, знаю и то, что его учение и поныне ясно как день. Но чему учил Ленин? «Немедленно отдайте мне, Ленину, власть», – ответил я.
BELLA CIAO
Сынок полюбил эту песню. Я в 5 лет тоже непрерывно её твердил. В ней – подлинный и преемственный нерв.
Для нас эта борьба – красная. А русские монархисты обречены изобретать и форсировать свой пафос постфактум. И борьба против фашизма – не их борьба, а борьба отдельных мучеников из монархической среды.
УЧЕНИЧЕСТВО
Маркс и Энгельс – русофобы.
Марксисты – очень часто германофилы, англоманы и филосемиты.
Антикоммунисты же – часто антисемиты, но русофилы из них хреновые, ряженые, клоуны, в лучшем случае – язычники и антихристиане.
БЕДНЫЙ ЭНГЕЛЬС
Почти весь марксистский ревизионизм вышел из шинели Лассаля и позднего Энгельса, но все лавры отца ревизионизма достались душеприказчику Энгельса и биографу Лассаля Бернштейну. А марксисты-ортодоксы, спасая мундир, умолчали ревизионизм Энгельса.
Только правящий Сталин рискнул публично не любить и ругать Энгельса, но впитал в кожу его, Энгельса, политический национализм и этатизм.
ИНТЕЛЛЕКТ ПРОТИВ РОССИИ
Самым умственно опасным врагом СССР были русские меньшевики в США: именно они создали доктрину тоталитаризма и укомплектовали русский отдел ЦРУ Они знали СССР изнутри.
Теперь же в интеллекте Запада против России звездят польские клоуны из среды славистов. Один такой считает свою бредовую пропаганду глубоким знанием потому, что умеет играть на балалайке, а паттерн «Единой России» с медведем на логотипе возводит к польской же антирусской пропаганде периода Ливонской войны XVI века. С такими врагами и разведчики не нужны. Наступает такой придурок на наше Отечество и с удивлением обнаруживает в нём Гагарина и С-500. А уж поляки могли бы кое-что знать о нас, ибо наши польские братья брали вместе с нами Берлин в 1945 году.
СТАРЫЙ МАРКСИЗМ
– был дорог культом знания, а советский и нынешний – отвратны пустословием и контрфактическим солипсизмом.
СИЛА МАРКСИЗМА-ТРАНСМАРКСИЗМА
– в культе знания, который вот уже 150 лет противостоит другой половине Модерна – культу самозаконной, самозванной, самодостаточной – и в общем невежественной – интерпретации.
КОММУНИСТЫ!!
Прочтите «Об общественном идеале» П.И. Новгородцева – и станете твердокаменными социалистами.
Честные либералы ничего нового в этом для себя не найдут и останутся социал-либералами.
«ИДИОТИЗМ СЕЛЬСКОЙ ЖИЗНИ»?
Говоря Idiotismus des Landlebens, Маркс просто не мог принять хтоническую силу крестьянства. Мне и моим, выскочкам из крестьянской и транскрестьянской среды, её первобытный ХОЛОД очень хорошо знаком. И этот холод посильней Гегеля будет. Это холод биологической смерти и жизни.
ПРАГА
Почему чехи, имея мощнейшую армию, не восстали в 1938 и 1939? Почему чехи с голыми руками восстали в 1968? Думаю потому, что прежде им в Париже сказали: нельзя. А в 1968 Париж восстал сам и тем самым подал пример того, что это не только можно, но и безопасно. Так что не только кровавый коммунизм виноват, воспретивший путь к социализму с лицом, но и суверенная воля народа, которая легла в 1938, но поднялась в 1968. Вернее, её отсутствие, то есть грубое рабство даже в восстании.
Мещане: Борис Кустодиев
Борис Михайлович Кустодиев родился и вырос в провинциальной духовной среде, но рано сделал успешную карьеру столичного художника, стал мастером салонного портрета (и портрета, в частности, «народного» Николая Второго), достиг яркой известности и материальной независимости. Но на самом пике успеха, славы и жизненных сил – в 1912 году – его настиг тяжёлый недуг, приковавший его к постели и глубокому креслу. Инвалидность, война, смута, разрушение жизненной среды не остановили художника: он легко легализовался при Советской власти, одним из первых сменив «народного» Николая Второго на «народного вождя» Большевика. Его жизненный подвиг, тем не менее, остался подвигом подлинного и свободного от партийности искусства, сделал труд художника одним из ярчайших образов русского национального и даже народного, этнографического, но высокого, интернационального качества искусства.
Его образцы столь просты и сложны одновременно, что попытки подражания или развития кустодиевского наследия редки, хоть и удачны (из современных художников могу назвать петербургского Андрея Петрова).
Что главное в образе кустодиевского мира?
Главное – белый свет и белый снег русского традиционного города, наполненного мещанами и мелкими буржуа, ярмарками и масленицами, банями, хлебами, санками, церквями, шубами, витринами праздника, рождественскими чудесами, тихим юмором о себе, скромной любовью к своему, частному. В этом ныне умершем мире – поныне живой стержень Божьего света и частного лада, бедного, но не голодного.
Последний акт недолгой демократизации и чуть-чуть зажиточности обыденной народной жизни, которая прошла вместе с войной за выживание России, вместе с войной за подготовку к войне. В этом мире – частная маленькая правда постепенного освобождения от нужды, супротив которой суровая массовая правда рабочей казармы и деревенской грязи – менее перспективна и художественна.
В этом смысле тихий рай малой частной скромной уютности и отдельности советской жизни 1960-1970-х с её «амбивалентностью» шукшинских героев и фанаберии идиотизма – стал почвой для повторения кустодиевского света. Но свет этот стал грязным и не повторился, рухнув в новую смуту и войну. И Кустодиев остался мерой для чаемого личного счастья. Тем и жив, тем и важен.
Монархизм
МОНАРХИСТ И ЧЛЕН СЕКТЫ: ОТЛИЧИЕ
Историк, монархист С.Ф. Платонов считал Николая Второго «дегенератом» (свидетельство Е. В. Тарле).
МОНАРХИЧЕСКИЙ ПРИНЦИП
Он категорически враждебен сусальной фальши и пр., его так сказать «экзистенциальный» пример для меня – это сцена из гибсоновского фильма «Апокалипсис», где оставшиеся в живых дети провожают, пока могут, своих угоняемых в плен родителей. И во главе их – единственная старшая девочка лет 10. Их ждёт ужас. А её – ужас вдвойне. ВНЕ борьбы с ужасом жизни монархический принцип – дрянь и пошлость.
НИКОЛАЙ II – СТАЛИН – ГОРБАЧЁВ
Русские интеллигентские культы-антикульты Николая II, Сталина, Горбачёва – всего лишь постыдная трусость, неспособность честно жить внутри истории своего народа и своей семьи, позорная страсть жить в комиксе, превращение – вовсе не в идейного борца – в прыщавого юзера гаджета, слюнявого и жестокого.
МОНАРХИЗМ И ЕДИНОВЛАСТИЕ
– не синонимы. Это единовластие и единство власти. Россия не жила и не живёт без единства власти.
Монархия создала и она же похоронила старую Россию в 1917-м.
Единовластие восстановило её большую часть – и опять похоронило в 1991-м.
Единство власти восстановило часть России после 2000-го – и прекратилось. И новая смута готовится сейчас похоронить её снова.
ОТЛИЧАЕТ ЛИ нео– или палеомонархическая мысль монархизм от единовластия? Отличает: помазанием. КАКИЕ государственные и социальные задачи решает это помазание? Ровным счётом никаких.
Формально консервативный, этот монархизм – не государственный вообще, катакомбный, столпнический в его риторике, анархический, антигосударственный, противокультурный и противо-народный. ЕСЛИ верить в его искренность. Но с этим – сомнения.
Никто не сел на столп, не отказался от денег, не удалился в катакомбу, и НЕ ПЕРЕСТАЛ ЖРАТЬ. Но милостиво предлагает своему народу не жить вообще.
ИСТОРИЧЕСКАЯ МИФОЛОГИЯ
– о монархии, гражданской войне и сталинизме – удел игроков, которые лично в этой игре не убиты и не убивают.
Но КАК ЛЮДИ, пережившие 1991 год, могут быть последовательными монархистами, я искренне не понимаю. Жертвы монархического принципа управления, уничтожившего страну в 1917 и 1991 гг., стали монархистами «именно» потому, что он уничтожил?
ОТЕЦ, МАТЬ И РОССИЯ
Ты – отец (мать). В твоём доме – пожар, на него наступает сильнейший враг. В доме – твои родители, дети, братья и сёстры, их дети. Они ведут героическую борьбу против врага и тушат пожар. Но среди них много слабых, больных, глупых, подлых, злых.
И в этот момент ты прекращаешь борьбу и удаляешься в чулан, чтобы там ожидать воли Божией, как Борис, Глеб и Николай Второй.
Кто ты после этого? Правильно: дурак, подлец, враг и предатель.
СТАРЕЮ,
ибо по-прежнему верю, что: врач – лечит, лётчик – летает, танцор – танцует, историк – исследует, а царь – правит, а не умывает руки, губя страну ради «моральнаго урока человечеству».
ПАТОКА И ПРАВДОРУБ
Мужественное слово правды русского национализма про врагов и подвражников! – и одновременно сусальная патока и фальшь про Николая Втораго =
и всё из одних и тех же уст!!
что-то их объединяет?
наверное, что-то психологическое…
РУССКИЙ НИКОЛАЙ ВТОРОЙ
Да, культ Николая II – это тест. Для русского человека и русского народа – это тест на готовность к поражению и самоубийству.
ЖЕРТВЫ
Жаль царскую семью.
Жаль Светлану Аллилуеву.
Но ведь среди миллионов жертв исполнения или неисполнения власти их отцами – тоже абсолютно невинные младенцы. За что ж тогда эта добровольная любовь стада к бойне? Отчего оно дарит право на человеческое страдание только своим палачам?
ПУТИН
Премьер ещё Примаков. Путин ещё директор ФСБ. В главном тогда месте политических и прочих русских онлайн-дискуссий на «конфе» Полит. ру появляется неизвестно кем дважды заглавными буквами пущенная строка «ПУТИН НАШ ПРЕЗИДЕНТ».
До назначения Путина премьером ещё три с половиной месяца. На часах ночь с 23 на 24 апреля 1999 года, все настолько удивлены неадекватностью таких реплик (потому что в обществе преемниками Ельцина хором называют Примакова или Лужкова), что сей постинг даже не комментируют.
Москва
АВТОМОБИЛЬНАЯ ПРОБКА
Первое в русской литературе описание автомобильной пробки в Москве было сделано Брюсовым уже в 1903 году – «Конь блед». Заранее.
МАСКВА
Хвалил я старшей дочке мелкий снег с неба. Как на моей родине – он покрывает немые белые поля, по краям которых дрожат кусты и перелески. А меж них – пробегают следы птиц, зайцев и лис. Впрочем, и в Москве на фоне серых домов – тоже ничего, трогательно. Вот только под ногами – грязь, которой у нас нет зимой.
«У нас» – это не в Москве.
«Вот и езжай туда жить», – сказал мне вежливый мой подросток.
«Не могу, – ответил я. – Здесь моя работа и мои дети».
«А я – москвичка», – ответила мне московская девица. Это пройдёт.
Это уже проходит, потому что она, как и я, как и её старший брат (тоже, к счастью, идейный не москвич), всем сердцем влюбились в Санкт-Петербург.
НА РАССТОЯНИИ ПРОТЯНУТОЙ РУКИ
В 1975 году мы с бабушкой поехали через Москву в Ровно. Она отказалась ехать на метро с Павелецкого на Киевский вокзал и с удивительной для меня уверенностью погрузилась со мной в такси, а прибыв – вызвала ещё большее моё удивление, когда уверенной рукой дала таксисту «на пиво», словно всю жизнь так и жила.
Теперь я понимаю, отчего было так. Моя бабушка Анна, крестьянка из раскулаченной семьи, в 19301932 гг. жила при муже-управдоме в Москве, пока их обоих не выгнали вон как беспаспортных. А метро в Москве появилось лишь в 1935-м. С тех пор бабушка в Москве не бывала. И, похоже, в Москве освоила тогда только извозчиков.
В Москве в марте 1953 года побывала лишь моя мать. Хоронила Сталина.
СОЦИАЛЬНОЕ ЛИЦО ПРЕЖНЕЙ МОСКВЫ ИЗНУТРИ
Я с 1984 года в Москве.
Самой омерзительной частью её населения были в 1980-е те, кто прошли поселение в ней «по лимиту» (т. е. через 15–20 лет ожидания постоянной прописки и на коротком дисциплинарном поводке) или родились в среде таковых.
КОГДА МОСКВА БЫЛА ТЁМНОЙ
В марте 1992 года поздним вечером шёл я с племянником вдоль кремлёвской стены, по набережной. Ни стены Кремля, ни башни не освещались – и в обычно светлом, серо-жёлтом московском ночном небе немо стояла тёмная глыба Кремля. И Родина была во тьме, но не остывала и не замирала, даже не задерживала дыхания.
МОСКВА
Сегодня у метро Третьяковская три яркие московские закавказские красавицы (о национальности умолчим) агитируют за кандидата в мэры Митрохина: «Вернём Москву москвичам!!», им помогает кричать негрик, рекламирующий местное интернет-кафе. Все весело смеются.
УЛИЦА
Гигантского роста агитатор у метро Павелецкая, где традиционное место встречи идущих с работы толп страховщиков и трудовых мигрантов с давно не работающими побирушками, цыганками и вонючими разноплеменными бомжами, раздаёт листовки и громко желает самые сильные пожелания. Вот, думаю, открытие для выборной кампании. Чей же? «Евреи за Христа».
КЛАССОВАЯ РОЗНЬ
Покупаем с дочками в магазине веник. Продавец-киргизка рекомендует. Я комментирую: «Дохловат что-то. Когда я был дворником, я вязал метёлки в разы гуще…» Наблюдающая за нами бабка-покупательница плюётся в сердцах и отходит в сторону: «Тьфу! Понаехали.»
Вот здесь и проходит меж нами классовая граница. Я понаехал в 1984 году. («Понаехал», отглагольное существительное, употребляемое от первого лица, на моей памяти ввёл в оборот новосибирский журналист Дмитрий Виноградов.)
ПОКАЗАНИЯ ПЕШЕХОДА
Пушкинская. Угол Тверской улицы и Тверского бульвара.
В том самом центре Москве, где чаще всего в последние 25 лет проходили непрерывные акции протеста против сменяющихся один за другим кровавых режимов, на Пушкинской площади, в подземном переходе под ней стоит молодая, дородная, холёная, нагульная тётка. Бликуя тёмными очками на голове и извиваясь отчасти избыточным пузом, тряся кольцами и непрерывно громко говоря по мобильному телефону, она надписью на картонке просит подаяния. Перед ней – коробка из-под обуви. На второй руке – ничтожно мелкая, трясущаяся от аристократизма, пучеглазая собачка неизвестной мне экстремальной породы. Надпись на картонке гласит: «Подайте на корм собаке». Мучительно ломаю голову, чтобы съязвить внутренним голосом: «На прокорм какой собаке?… Во сколько раз деликатес для таракана дешевле телефонного разговора?. Давно ли с митинга против режима?. Не лучше ли.» Всё получается плоско. Фантазия бессильна. Реальность продолжает телефонно кричать.
Замоскворечье. Сложное недоумение. У дверей в маленький двухэтажный дом, разделённый на секции продаж и услуг, и по имени, конечно же, «Пассаж», сидит на стуле престарелый охранник в вычурной форме в стиле «неподвластный шериф».
«Неподвластный шериф» столь стар, что вспоминается формула о том, что же делает такой охранник, когда вокруг его стула происходит беззаконие: «мы не пресекаем, а наблюдаем и жмём тревожную кнопку». Старик, ни на кого не глядя, непрерывно строчит что-то в тетрадке.
В поисках народного мемуариста заглядываю через плечо: в рыхлой уже тетради листы тотально исписаны уверенным автографом деда, его личная подпись к подписи, строка в строку. Дед либо только что из министров, либо завтра же обратно туда – набивает руку.
В упор рядом с «неподвластным шерифом» – вострый московский метис. Торгует орденскими лентами, колодками и планками всех постсоветских государств, включая непризнанные. Похоже, «неподвластный шериф» подрабатывает у него.
Пушкинская. Палашёвский переулок. Идя по улице, слышу, как мужик – по виду слесарь с 40-летним стажем – кричит по телефону на всю округу:
– Я продвигаю ваши ИДЕАЛЫ! Я продвигаю ваши ИДЕАЛЫ!
Думаю: бедный-бедный его собеседник. Я б дедку и трусы продвигать не доверил. Прохожу ближе – мужик не перестаёт кричать в трубку:
– Я продвигаю ваши диваны!
Я посрамлён.