Готовил этот храбрец еще один отвлекающий маневр, решив, что под шумок стукнет самодельной дубиной по голове мерзкого старика, которому не дают покоя молодые и красивые сироты. А потом оттащит в болото и утопит. И пускай родственники его потом ищут, если захотят, конечно.
Скорее поделят тихо наследство и счастливые разойдутся. А старосту и нового выбрать можно. Получше любителя сироток.
— Да, я прав, я точно прав, — успокаивал спаситель свою совесть. — Таким на земле не место. Да дома его бы давно за совращение малолеток посадили. И жены у него не просто так умирали.
Сколько лет невесте, спаситель, конечно, не знал. Но выглядела она довольно юной, может даже шестнадцати нет. И за старосту замуж не хотела, по лицу видно. Просто у нее не сильно и спрашивали.
В общем, спаситель пытался убедить сам себя в собственной правоте и героизме. И спасти девушку, вопреки не желавшей никого убивать совести.
С героизмом у спасателя до сих пор как-то не складывалось. Ни в том мире, ни в этом. Карма, наверное. Он-то и попал сюда, вопреки распространенным сюжетам, убегая от брата бывшей девушки. И даже не сразу понял, что мир поменялся. Что там бежал по лесу, что здесь, разницы никакой. А потом еще не смог найти ту поляну, на которой вроде бы был портал в родной мир. Какие-то они были все на нее похожие.
И в болоте чуть не утонул.
И отравиться похожими на красную смородину ягодами умудрился, едва не двинув кони. Так и лежал под кустом, прислушиваясь к ощущениям в желудке и мечтая побыстрее сдохнуть. Долго лежал. Потом, правда, оклемался. И даже уверовал, что все будет хорошо. И человеку обрадовался, как родному, несмотря на то, что он наступил на руку и даже не заметил этого. А потом долго благодарил мерзкие ягоды, которыми отравился. Потому что орать и звать на помощь не смог благодаря их воздействию. А хрип потонул в шуме ливня. Пришлось самостоятельно вставать на ноги и плестись за человеком, боясь потерять его из виду. И потерял же, а потом нашел. Просто свалился в тот овраг, вроде бы заваленный упавшими деревьями. И обнаружил в глубине завала непонятное сооружение, наполовину вкопанное в землю и присыпанное всем выкопанным сверху. Еще и мхом для большей маскировки обложили.
Человека, как раз воевавшего с дверью, парень опять не сумел окликнуть, вовремя загремел гром. А потом увидел такое, что звать и не захотел.
Дверь в прячущееся в завале строение не открывалась. Она попросту снималась с места и ложилась под ноги. А за ней оказалась небольшая коробка с камнем посередине. И с мертвой девушкой на этом камне лежащей.
Правда, спаситель тогда не понял, что она мертвая.
И ей обрадовался гораздо больше, чем мужику, подходившему к ней с ножом.
Да и камень очень вовремя попался под руку. Хороший камень, увесистый, череп проломил запросто. Владелец ножа даже не вскрикнул.
И только потом стало заметно, что у девушки распорот живот, а внутренности лежат в миске справа. А слева еще одна миска — с успевшей остыть кровью. И на полу еще потеки были.
И у несчастного спасителя именно из-за собранной в миску крови тогда случилось странное умопомрачение. Он не потерял сознание, наоборот, стал соображать холодно и четко. Подобрал нож и вогнал его в затылок мужику, чтобы самому не оказаться на камне, когда оттуда уберут девушку. Обшарил труп, забрав монеты в мешочке. Потом обошел по кругу помещение, сам не понимая зачем. Спокойно вышел, приладил на место дверь и некоторое время размышлял о том, стоит ли эту пакость поджигать. Правда, дождь быстро эту светлую мысль из головы вымыл.
Потом парень благодаря молнии увидел мешок, засунутый под упавшее дерево, и пополз за ним, решив, что там может быть что-то ценное. А обнаружил человеческие черепа. Двадцать восемь штук. И понял, что того мужика давно надо было убить.
За мешком обнаружился проход в глубины древесного завала. И там было явно суше, чем снаружи, вот парень туда и пополз, вместо того, чтобы убегать с воплями. О том, что у убитого могут быть сообщники он тогда даже не подумал.
Дополз в итоге до странного места засаженного грибами. Над этим местом деревья были сложены достаточно плотно, чтобы и вовсе не пропускать дождевую воду. Земля была черной и словно усыпанной пеплом. Вокруг грибов кто-то выложил камни с непонятными символами. И если бы не дождь, парень бы и оттуда уполз как можно дальше. А благодаря дождю у него осталось только одно желание — все-таки сдохнуть, просто желательно там, где сухо. И это место было все-таки предпочтительнее коробки с двумя трупами.
Парень тогда еще додумался до того, чтобы посковыривать подозрительные камни с мест и забросить подальше, а потом улегся возле грибов, пригрелся и уснул. И снилась ему какая-то чушь про больших светящихся синим пчел и поющих ежей. И давешний спор в Интернете снился. Он тогда ощущал себя знатным троллем, собрав вокруг себя толпу девушек, пытавшихся доказать, что гаремы вовсе не спасение для одиноких женщин. Во сне он продолжил доказывать, что от гаремов сплошная польза. И даже хихикал при этом. Вот только спорил почему-то с ежами. А к утру их даже удалось убедить и заставить петь хором о собственном величии.
Вот только пробуждение из-за этого получилось жуткое. Потому что ежи были на самом деле. И они реально умели петь. О гаремах. А к вечеру еще и оказалось, что контролировать их почти невозможно, хотя и не очень хотелось. Что ежи всей толпой ходят следом, хотя и не хотелось. И единственное, что несчастного повелителя ежей спасло от самоубийства — найденное дупло с дикими пчелами и то, что пчелы похитителя меда так и не тронули. Пожужжали возмущенно, конечно, но кусать не стали.
А потом он еще и на село набрел и обнаружил, что понимает его жителей. Непонятно почему.
А о заваленном деревьями овраге и мешке с черепами он никому так и не рассказал. Даже женщинам, у которых в разное время пропали дочери. Ему было откровенно страшно даже вспоминать о том месте. И возвращаться туда он не хотел. Тем более, обладательницам черепов уже никто и ничем не поможет. А сообщников у того мужика не оказалось. Там даже проход к врытому в землю ящику с алтарем постепенно зарос молодыми деревцами и кустами.
— Надеюсь его никто и никогда не найдет, — мрачно пробормотал парень и погладил первого появившегося рядом ежа.
Ежи к нему всегда приходили, стоило только зайти в лес. И те, которые умели петь и явно были неравнодушны к незамужним красавицам, и самые обыкновенные.
Впрочем, после той ночевки в овраге, на него и собаки не лаяли, и волки как-то зимой словно не заметили, и белки с рук ели. Хотя приходили почему-то именно ежи. И заставить сорвать свадьбу можно было именно их. Главное, суметь им объяснить, что делать и что идти надо не в ставшее практически родным село, а в другое, соседнее.
— Приступим, — сказал парень и с комфортом сел на свернутое в несколько раз одеяло.
Разговаривать с ежами следовало картинками, а не словами. И картинки эти надо было представлять как можно четче и ярче. Так до них быстрее доходит. Было время в этом убедиться.
Нужное Льену село находилось у самого болота.
Собственно, на самом деле ему было нужно соседнее, Тихое Болото, но в него заезжать магам очень не рекомендовалось. Там остережная табличка была. Да и в ближайшем к болоту городке об этом постоянно предупреждали. Нет, на свой страх и риск поехать конечно можно было. И селяне наверняка ничего плохого гостю бы не сделали. Вот только потом это обязательно бы узнали какие-нибудь проверяющие, и Льену бы начали выносить мозг лекциями о недопустимых действиях все, кому не лень. А развлекаться подобным образом любили, даже портальщики в почтовых отделениях не гнушались.
В общем, Льен решил сначала съездить в Старое Болото. Тем более, там даже оседлый маг был. Точнее была, лекарка, которой почему-то именно там было удобно проводить загадочные аспирантские исследования. Поговорит с ней, поговорит с селянами, может что-то и узнает. Потому что ловиться поющие ежи почему-то не желали, словно чуяли магию. А сведений об этом нигде не было.
— А зачем тебе ежи? — после некоторых размышлений спросил Дамир.
Они шли по виляющей из стороны в сторону не то широкой тропе, не то узкой дороге. Лошади у Льена не оказалось, он искренне считал, что в здешних лесах от коней больше проблем, чем пользы. Сумка была обтрепанной и плоской, привязанный к ней котелок старый, с почерневшим от нагара дном и с такой вмятиной сбоку, словно котелком кого-то по голове били. Даже плащ по краю успел обтрепаться. Зато сапоги выглядели, как новехонькие, и явно были сшиты на заказ, еще и с вплетением какой-то бытовой защиты, что стоило немало. За одни эти сапоги Вторая Школа Пятилистника вполне могла организовать нормальную практику. А уж если присовокупить меч, явно старинный и из тех, которые очень не любят чужие руки, и кольцо-печатку, которое Льен почему-то носил на веревочке на шее, вместе с другим, женским, из черненого серебра, то наверное и ремонт провести.
В общем, Льен был очень странным свободным магом, и студентусы не сильно понимали, как к нему относиться.
С одной стороны — общались, как с равным, сам же попросил.
С другой — было в нем что-то такое, что отбивало желание посмеяться и заподозрить в нем неудачника. Этот если ищет по болотам ежей, значит так и надо, значит это целиком и полностью его выбор.
— Потому что ежи обычно не поют, — сказал Льен, прихлопнув комара.
Комаров, чем ближе к болоту, тем становилось больше. И как здесь постоянно живут люди, парням было совершенно непонятно.
— Понятно, что не поют. Но тебе оно зачем? — повторил вопрос Дамир.
— Это странно. А мне уже приходилось сталкиваться с подобными странностями. На них не обращали внимание, иногда считали выдумками, а потом обнаруживали, что все не так просто. И что тыквы огромными вырастают не по волшебству, и иномирские травы в шкатулке появляются не сами собой, и оборотни появились не из-за того, что кто-то молился правильным богам… В общем, ежи появились не просто так. А возможно, и не сами по себе. Может, здесь какой-то обиженный гений засел и мечтает о завоевании мира. А может, влияние портала сильнее и опаснее, чем всем кажется. Или в болотах незаметно для всех еще один открылся и теперь переделывает местную живность. Ежи запели, а волки могут поумнеть и начать целенаправленно вырезать мешающих им жить людей. Да мало ли.