асти. Айур же отныне принадлежал зергам.
Юрас и Мартул стояли в медицинском отсеке. «Моратун» теперь возглавлял целую флотилию материнских кораблей, идущих через тьму космоса. Экипаж крейсеров составляли зилоты, которых он когда-то спас с Самику, несколько выживших с Айура и немногочисленные отряды со внешних миров, которые им удалось обнаружить.
Однажды их пытались перехватить левиафаны зергов, но им недолго удалось выстоять против флотилии.
Перед Мартул и Юрасом лежал протосс с затуманенными от боли глазами; медицинский отсек бесшумно обрабатывал его многочисленные раны. Полные страдания мысли помогли отыскать его среди протоссов, покидавших Айур, но он потерял сознание раньше, чем его удалось расспросить. Прочие выжившие на Айуре услышали сигнал к эвакуации, но не смогли добраться до врат искривления. Они не знали, куда исчезли все протоссы. Юрасу не терпелось допросить единственного свидетеля, но Мартул убедила его подождать, пока данные медотсека не сообщат, что он пошел на поправку. И вот, наконец, это время настало.
— Не знаю, как долго я… — его мысли путались, охваченные болью. — Я прятался под поверхностью… слышал… как они роют землю…
Видения прошлого сменяли друг друга: судорожные поиски укрытия, долгие часы, проведенные среди ужасных звуков — неописуемого скрежетания зарывающихся в землю зергов. Страх, бегство сквозь тьму, где за каждым углом могли притаиться гидралиски. Вынужденный оставить павших, он постоянно чувствовал страх и боль своих собратьев, которых разрывали на части.
Юрас отшатнулся, испугавшись навеки потеряться в этом кошмаре.
— Неужели все остальные погибли? — безнадежно спросила Мартул.
— Не… погибли… просто далеко, — донеслась до нее мысль протосса. Юрас наклонился к нему, ощутив внезапный проблеск надежды.
— Врата искривления… во время вторжения… темный тамплиер… — его голос был едва различим.
Юрас и Мартул обменялись непонимающими взглядами. Темные тамплиеры были позором расы протоссов, изменниками, покинувшими Айур много лет назад. Неужели несчастный бредит?
— Они открыли врата искривления… в иной мир.
— Что это за мир? — ласково спросила Мартул, бережно касаясь разума раненого.
— Он… далеко.
— Где? — нетерпеливо прервал его Юрас, делая шаг вперед.
— Далеко…
— Что ты почувствовал, когда открылись врата? — продолжал допрашивать он. — Мы должны найти наших собратьев.
— Не знаю…
Юрас почувствовал настойчивое прикосновение Мартул — она просила его отступить. Он повернулся, чтобы поблагодарить ее за заботу. Возможно, ему действительно удалось привнести чувство равновесия в ее видение мира, но и она, в свою очередь, изменила его взгляд на многие вещи.
Их собратья все еще были живы, хоть и где-то далеко. Юрас и Мартул будут вести свою флотилию кораблей сквозь тьму космоса, пока не найдут свой народ.
Пусть на это уйдут долгие годы, но Юрас передаст материнские корабли в руки протоссов, и они обрушат огонь и смерть на расу зергов. Они отвоюют то, что когда-то им принадлежало.
Когда-то Юрас желал вступить в контакт с инопланетной цивилизацией, дабы смыть с души стыд за уничтожение Калати. Теперь же, когда он действительно встретил иную расу, у него осталась лишь одна мечта: увидеть ее полное уничтожение.
Джеймс ВаоМимикрид
«Келморийцы… паразиты, каких свет не видывал. Человечество переживает наичернейшее из времен, две расы инопланетных захватчиков вцепились в сектор Копрулу и вот-вот порвут его на части, а Синдикат волнует лишь то, как бы отхватить у Доминиона кусок руды побольше.»
Именно из-за келморийцев Волден Бриггс оказался на этом голом валуне (который некоторые называют шахтерской колонией), что болтался на орбите Роксары, во многих световых годах от Корхала IV и всего, что сам Волден считал цивилизацией. Закованный в тяжелый скафандр CMC-300, он вместе с четырьмя другими морпехами из отряда «Зета» совершал восьмикилометровый марш-бросок к неким пещерам, в которых шла добыча ресурсов.
Спутник Роксары имел все основания претендовать на звание самого унылого места в галактике. Камни, пыль и мириады мерцающих звезд — вот, пожалуй, и все местные достопримечательности. Ах да, еще очень богатые залежи очень ценных ископаемых.
— Эй, Дженкинс, — голос Хендрикса, доносящийся из рации внутри шлема, звучал, как из могилы. — Смотри-ка, тебе понравится.
— Ну вот, опять, — отозвался Вайн. Вслед за его репликой последовал дежурный смешок.
— В этот раз будет поинтереснее, нутром чую, — сказал Дженкинс, обводя взглядом простирающуюся во все стороны пустыню. Вдалеке возвышалось несколько перерабатывающих заводов и других построек на разных стадиях готовности. Каркасы зданий складывались в скелет города, который так и не был возведен.
Правительство Конфедерации заключило Рейнора и его солдат в тюрьму. Пришельцы, получившие прозвание зергов, продолжали атаковать планету. Первое организованное сопротивление им выставили Сыновья Корхала — отряд мятежников, выступивших против Конфедерации.
— Шутки в сторону. Эта база помечена крестом. Возможно, на сей раз нас ждет нечто любопытное. — Волден знал, как отреагируют его напарники, еще до того, как закончил свою фразу. Задание было бессмысленным от начала до конца, и он прекрасно понимал это.
— Слышали? Сержант говорит, база помечена крестом. Хорошо хоть не черепом! — Хендрикс не скрывал своего сарказма.
— Заткнись, Хендрикс, — отрезал Волден.
— Расслабься, сержант. Тут давным-давно никто не видел зерговичей. И протоссей тоже. По большому счету, и келморийцев тут особо не ждут, иначе послали бы не одну-единственную группу «Зета», вооруженную доисторическим хламом, — парировал Хендрикс.
— «Доисторический хлам» — это еще слабо сказано. Это даже, можно сказать, комплимент. Предполагается, что всем доисторическим когда-то пользовались и радовались, — добавил Дженкинс, сверкая улыбкой на миллион долларов.
— Напомните, что значит «доисторический», — промямлил Вайн.
— Черт, ну почему в армию набирают таких болванов? — вступил в разговор Броди, который играл в отряде роль «крутого парня». — А ну заткнули пасти, пока их не заткнул вам я! И слушайте, что говорит сержант.
Броди умел в нужный момент нагнать страху, причем не только на подчиненных Волдена.
— Ладно, шутка была неудачной, — покорно промямлил Хендрикс.
Волден был рад, что рядом такой парень, как Броди.
— Эти келморийские подонки не ровня зергам, но они вполне способны саботировать добычу ресурсов, — сказал он. — К тому же у нас есть приказы, которые нужно выполнять. Вы же у меня маленькие послушные морпехи, верно?
— Так точно, сэр, — ответил Дженкинс. В его темных глазах вспыхнул сарказм.
Задание было простым. Пять морпехов отправляются в пещеру в пункте Битони, чтобы убедиться, что келморийские агенты не пытаются «модернизировать» шахтерское оборудование Доминиона с помощью ядерных мин. Странно, что выбрали именно отряд «Зета».
Когда морпехи добрались до входа в пещеру, день близился к концу. Их тени вытянулись, превратившись в черных гигантов, прежде чем окончательно растаять во всепоглощающей тьме.
— У нас есть какие-нибудь сканеры, босс? Черт, кто-нибудь может объяснить, зачем надо было гнать нас к черту на рога. Что нам теперь делать с этой пещерой? — сказал Хендрикс, вглядываясь в провал под ногами.
— Если там есть келморийцы, мы оповещаем Морию и говорим, что умываем руки. Конечно, это не самая логичная операция, но определенный смысл в ней есть, — строго ответил Броди.
— Уж и не знаю. Хендрикс дело говорит, Брод. Все это странно, — сказал Дженкинс.
Волден понимал, что его в чем-то его подчиненные были правы. Зачем нужно было посылать сюда отряд морпехов с планеты, которая находилась на расстоянии пространственного скачка? Волдена успокаивала лишь непоколебимая вера в Доминион, служение которому стало смыслом его жизни. Конечно, до него доходили подстрекательские слухи о том, что император Арктур Менгск — тиран и деспот. Волден был наслышан о мерзавцах вроде Джима Рейнора и его «рейдеров», но при этом никогда не сомневался в правомерности действий правительства.
Это было тяжелое, смутное время. В такие времена человечеству нужен сильный правитель, такой как Менгск. Потому что иначе людей ждет кое-что пострашнее, чем лишение абстрактной «личной свободы».
Когда Волден много лет назад первый раз узнал о событиях на Чау-Саре, его сердце буквально провалилось в желудок. Он был на Тарсонисе. Небо светилось лазурью. Жизнь была прекрасна. Волден сидел на скамейке в парке Беннет и читал новости на коммуникаторе. Какую-то банальную статью о девушке-диджее из трущоб на юго-западе Тарсонис-Сити. Ее выступление стало самым ярким событием в клубной жизни города. Он даже запомнил ее имя — DJ Атмосфера — и фотографию: темноволосая красотка с густо накрашенными глазами смотрела на него исподлобья. А потом прямо поверх ее лица появилась красная мигающая надпись: «Чау-Сара сожжена дотла неизвестными инопланетными агрессорами». Он перечитывал эти слова, но не мог до конца вникнуть в их смысл. Происходящее казалось абсолютно нереальным. «Инопланетные агрессоры»?«Сожжена дотла»?
Потом пришло понимание: оно словно придавило Волдена многотонным прессом. Колени задрожали, и сержант сполз со скамьи в прохладную мокрую траву. Его приятель, Руди Рассел, недавно улетел на Чау-Сару работать космическим механиком. Руди Рассел, от которого теперь осталась лишь горстка пепла.
Вслед за пониманием Волдена охватил ужас: следующий удар мог поразить кого угодно, никто не был застрахован. А затем ужас перерос в гнев, который бурлил в сержанте так, будто кто-то наполнил его жилы горячим кофе. Теперь, спустя годы, Волдену хотелось бы знать, как запел бы этот самовлюбленный негодяй Рейнор, испытай он подобную ярость. Неповиновение правительству — это роскошь, которую можно позволить только после того, как люди перестанут вздрагивать при одном упоминании о зергах или протоссах.