Моэндар обернулся к ней, но промолчал.
— Именно поэтому сейчас я нахожусь здесь, — продолжала Воразун. — Айурцы пришлют воинов, чтобы выставить вас отсюда. Ты понимаешь, что тогда будет? Неразимы в городе — и на всем Шакурасе — станут нападать на айурцев. Начнутся стычки. Возможно, будут жертвы. Я хочу защитить и вас, и весь мой народ.
— Не лучше ли умереть, пока в твоей крови еще горит этот огонь, чем жить, видя, как угасает твоя культура? — снова процитировал Таэлус изречение Воразун. — Передай айурцам — пусть приходят. Мы не сдадимся. Коршала Адун, госпожа.
И с этими словами он ушел, растворился в глубине цитадели.
— Коршала Адун… — повторил Моэндар.
— Я слышала, — ответила Воразун. Только что имеет в виду Таэлус? Фразу «Коршала Адун» неразимы говорили, прощаясь друг с другом перед битвой. Эта фраза означала «Встретимся у Адуна». Произнося ее, воин указывал на то, что не рассчитывает выжить в бою. — Он же не…
Земля под ногами Воразун застонала и вздыбилась. Воразун напряглась, стараясь удержать равновесие. На вершине цитадели прогремел взрыв, и внутренний дворик залило изумрудным светом. Воразун схватила Моэндара за локоть и увлекла за собой к стене здания. Вокруг них камни врезались в землю с такой силой, что от издаваемого звука у Воразун загудела голова.
Когда все вокруг стихло, Воразун взглянула на поврежденное здание. Острый шпиль цитадели превратился в бесформенное сооружение из искореженного металла и покрытых трещинами камней. Этот взрыв не предназначался для уничтожения цитадели. Он должен был разбудить Талематрос.
Таэлус и его сообщники хотели привлечь зрителей к своим действиям.
— Это не все, — неожиданно произнес Моэндар.
— Что не все?
— Были и другие взрывы. Артанис связался со мной по пси-связи. На нескольких орбитальных верфях взорвались бомбы. Жертв, похоже, нет. — Моэндар умолк, видимо, слушая Артаниса. — Иерарх скоро будет здесь. Как только он прибудет, Селендис с зилотами телепортируется в цитадель и арестует мятежников.
— Именно этого и добивается Таэлус. — Воразун покачала головой. Она надеялась, что это всего лишь протест, акт гражданского неповиновения, цель которого — разозлить и поставить в неловкое положение иерархов. — Он хочет погибнуть в бою с айурцами. Как можно быть таким глупцом? Мы должны проникнуть внутрь. Я поговорю с ним. Он меня послушает.
Моэндар молча покачивался из стороны в сторону; в его приборе пси-связи пульсировала энергия.
— Я объяснил это иерарху, — сказал он наконец. — Он считает, что идти в одиночку — слишком опасно.
— Мы еще можем уладить дело мирным путем.
— Артанис просит нас покинуть цитадель, — ответил Моэндар.
— Идем. — Это прозвучало резче, чем хотелось Воразун. Она отвернулась от Моэндара, собираясь с мыслями. Старейшина не виноват в том, что происходит. Воразун боялась, что в какой-то степени вина лежит на ней. Как, ну как она в свое время не поняла, что ее сторонники способны на подобные действия? Может, были какие-то признаки этого? А она не обратила на них внимания?
Моэндар подошел к силовому полю.
— Чтобы его разрушить, нужен часовой или какое-нибудь оружие. Но на это у нас нет времени.
— У нас?
— Ты права. Если нам удастся избежать вмешательства айурцев, так будет лучше для всех.
Трость Моэндара с грохотом упала на землю. Он протянул скрюченные руки к силовому полю; его немощное тело задрожало от напряжения. В ладонях Моэндара появился небольшой изумрудный шар энергии Пустоты.
— Ну? Так и будешь стоять — или поможешь? — Старейшина застонал; его псионный голос был не громче шепота. — Да, я стар, но еще кое на что способен.
Воразун сразу поняла, что он делает. Бросив свой посох, она вытянула руки, сосредотачивая внимание на невидимом. Она потянулась к Пустоте, окружавшей их, и постаралась набрать как можно больше энергии. В ее ладонях тоже появился шар. Воразун и Моэндар одновременно направили потоки энергии к силовому полю. В барьере появилось отверстие — достаточное, чтобы через него пролезть.
Моэндар споткнулся об обломки часового, которыми был усеян коридор. Судя по всему, Таэлус с сообщниками разобрали его, вырвали генератор силового поля и создали постоянный барьер у входа в цитадель. На самом деле, не самая легкая задача. Мятежники были талантливыми и изобретательными инженерами. Значит, они представляют еще большую опасность.
— Давай немного отдохнем. — Обессилевший Моэндар привалился к гладкой стене главного коридора. Разрушение барьера отняло у него больше сил, чем он предполагал. Его мысли снова стали путаться. Он понимал, что скоро ему понадобятся все его умственные способности.
— Да, конечно. — Воразун прислонилась к стене напротив Моэндара и поставила рядом свой посох. Она посмотрела на него; ее яркие зеленые глаза сияли в темноте, словно звезды. — Спасибо за то, что не бросил меня.
— Мы должны что-нибудь сделать. В этом ты права, — ответил Моэндар. — Но твои слова про выход неразимов из Золотой армады… — он умолк. Сейчас ему не хотелось об этом говорить, однако он до сих пор был потрясен тем, что Воразун пришла в голову подобная мысль.
— Я от своих слов не отказываюсь. Мы подарили айурцам новый дом. Разве этого мало? — спросила Воразун. — Мало того, что мы помогли им построить Золотую армаду? Я считаю, что неразимы не должны гибнуть на чужой войне.
— Айур — родина всех протоссов, — возразил Моэндар. — Живем мы там или нет, не важно. Это наш символ.
— И какую цену придется заплатить за освобождение этого символа?
— Тебя беспокоят потери? Или мысль о том, что после победы Золотой армады кто-то из наших сородичей решит поселиться на Айуре? — спросил Моэндар.
— И то, и другое, — ответила Воразун.
Такая прямота застала Моэндара врасплох. Он молча смотрел на молодую неразимку. Возможно, все дело было в плохом освещении, однако он вдруг снова ясно увидел, как Воразун похожа на свою мать.
Моэндар вспомнил статую Рашжагал, подумал о ее наследии. Когда Моэндара не станет, каким его запомнят неразимы? Скажут ли они, что он — всего лишь связующее звено между Рашжагал и Воразун? Ничем не примечательный лидер, живший сначала в тени Рашжагал, а затем Воразун, не совершивший ничего достойного упоминания?
Несмотря на обстоятельства, эти мысли согрели душу Моэндара. Ведь они были связаны с основополагающими чертами неразимов — индивидуализмом и заботой о собственном наследии. Айурцы, коллективисты, об этом никогда не задумывались. По крайней мере, их большая часть.
Моэндар знал, что, помогая Воразун, он получает шанс изменить жизнь своего народа. Манипулировать ею он не собирался. Воразун сама выбирала, как ей жить. Он мог сделать лишь одно — подать пример.
— Ты слишком часто видишь только различия между нами и айурцами, — сказал Моэндар.
— Мы — другие, — возразила Воразун. — Именно поэтому мы уникальны.
— Да. Но при этом мы — единое целое. Качество, присущее каждому протоссу, — наша готовность рисковать жизнью, чтобы защитить других. Пожертвовать собой ради всеобщего блага.
— Всеобщее благо. Это постулат айурцев, — ответила Воразун.
— Это и наше наследие. Так было всегда, с тех пор как первые неразимы ушли, чтобы айурцы могли поселиться здесь.
— Они не ушли. Их прогнали, — возразила Воразун.
— Потому что неразимы были другими. Айурцы боялись. И несмотря на то, как они поступили с нашими сородичами, твоя мать оказала гостеприимство приверженцам Кхалы в трудный час. Она поступила так потому, что иначе мы бы оказались ничем не лучше тех протоссов, которые причинили вред первым неразимам.
Моэндар оттолкнулся от стены и неуклюже сделал шаг к Воразун.
— Мы должны быть лучше. Мы можем быть лучше, — сказал старейшина. — Наша культура сильна, она переживет и дэлаамов. Не стоит разрушать единство протоссов, чтобы защитить ее. Если ты будешь и дальше убеждать наш народ в необходимости выхода из Золотой армады, то тем самым предашь нашу гордость и честь, которые так оберегаешь.
Воразун молчала и, прищурившись, обдумывала слова Моэндара.
— Я стар, — продолжил Моэндар. — Когда я умру, ты станешь матриархом нашего народа. Ты будешь править им, как когда-то правила твоя мать, а сейчас — я. Твое слово решит его судьбу. Ты должна одновременно защищать и свой народ, и наше единство.
Моэндар поднял морщинистую руку. На ней ярко сиял прибор пси-связи.
— Артанис и Селендис скоро телепортируются в город. Мы должны идти дальше. Быстро. Если Таэлос не послушает разумных доводов, ты готова выступить против него?
— Он послушает меня, — возразила Воразун.
Но Моэндар почувствовал, что на душе у нее неспокойно. «Коршала Адун» — слова, которые не говорят просто так. Только трус может отказаться от обещания пожертвовать собой.
— Идем. — Старейшина двинулся дальше по коридору. — Посмотрим, что нас ждет впереди.
Молча они добрались до внутреннего зала цитадели. Тяжелая дверь была открыта, приглашая шагнуть навстречу неизвестности. В комнату, где проходили совещания дэлаамов, Воразун вошла первой — напряженная, настороженная. На пороге она остановилась, потрясенная тщательно продуманным актом вандализма.
Вестибюли и коридоры цитадели были, в общем, ничем не примечательны. Однако «сердце» цитадели, где работали иерархи, отличалось от всего прочего. За много лет тут многое изменилось. Стены были покрыты замысловатыми настенными узорами, повсюду висели знамена многочисленных племен протоссов. Хрустальные панели отображали созвездия и галактики и в реальном времени передавали данные с орбитальных спутников Шакураса.
Но теперь все выглядело по-другому. Прекрасные рисунки на стенах были исчерканы. Хрустальные панели разбиты. Разноцветные знамена — кроме флагов неразимов — сорваны. Их заменили длинные куски ткани, украшенные двадцатью семью сияющими самоцветами, — уменьшенные копии знамени, вывешенного в окне цитадели.