Вик уже направлялся к кораблю, когда на него наконец нахлынула волна усталости. Каждый ушиб и порез, полученный в последние двадцать четыре часа, отозвался острой болью. Личинка в обмякших руках внезапно стала неподъемно тяжелой. Он попытался ухватиться поудобнее и случайно выронил медальон пилота из кармана комбинезона. «Трутень» несколько секунд тупо смотрел на золотые крылышки, не сразу сообразив, что это.
Но какая-то часть его помнила. Овладевшие им полностью первичные инстинкты понемногу отступали. Осколки его «я», похороненные в подсознании, начали пробуждаться. Вик тщетно пытался отгородиться от них — от этих бесполезных и немощных частиц себя, которые лишь мешали выживать.
«Мы не такие, как они, и это самое важное. Мы не звери», — словно прозвучал в ушах голос Сержа.
— Заткнись!.. — прорычал Вик. Он придавил медальон ботинком, чтобы заглушить ненавистный голос. Но внутри другая половина его личности уже пробивалась наружу, вооруженная памятью, чувством ответственности и вины.
«Когда-нибудь мы уберемся из этой дыры и займем свое место среди людей. Станем НАСТОЯЩИМИ терранами.»
Вик споткнулся. Воспоминания о прожитом дне выбили из него дух, точно скоростной поезд на магнитной подвеске. Он вспомнил, как разлеталось на куски тело Джейса, как псы перегрызали шеи испуганных наемников, как останки Ивана растекались по улице. Тогда Вик не обращал на все это внимания, словно это был не он, а кто-то еще. Или что-то.
— Вик… — промолвил «трутень», падая на колени. — Я Вик.
Представитель покупателя с отвращением посмотрел на Вика, не подозревая о сокровище, укрытом под окровавленным комбинезоном. Взгляд у мужчины был холодным и расчетливым, совсем как у Ивана. «Трутень» прижал личинку к себе, будто хотел защитить, а сам думал о бесчувственных людях в белых халатах, которые будут мучить пришельца и испытывать на нем непонятные устройства. До свободы оставалось лишь несколько шагов, и заплатить за нее нужно было всего лишь чужой жизнью, жизнью неразумной инопланетной твари. Оставалось принести всего только одну жертву на пути, уже щедро политом кровью…
— Мы оба забыли… — Вик подобрал медальон с земли и отвернулся от помощника Бранамура. —
Мы оба виноваты. Мне надо было остаться… и отговорить тебя. Мы бы нашли другой способ.
На самом краю космопорта он опустился на землю, совершенно обессиленный. Несколько часов он сидел и наблюдал, как корабли взлетают, а на их место приземляются новые. В конце концов, несолоно хлебавши, отчалил и яйцеголовый.
Той же ночью умерла и личинка. Крохотные ножки перестали двигаться, а тело окоченело. Вик выкопал в земле яму и положил в нее зерга. Он стоял над могилой и вспоминал репортажи СНВ, в которых говорилось об этой расе. Любой другой терран назвал бы личинку чудовищем, но не «трутень». Это маленькое создание не успели превратить в настоящего монстра. Зерги, превращаясь в хладнокровные орудия убийства, меняли свое обличье, но соплеменники Вика оставались прежними. Терраны скрывали зверя в себе под аккуратно слепленными масками норм и правил. Возможно, именно поэтому его собственный вид был гораздо опаснее миллионов кровожадных зергов, надвигающихся на беззащитную колонию. По крайней мере, всегда знаешь, чего от них ожидать.
Вик начал забрасывать могилу землей, и в горле у него встал ком. Сперва поглощенный ужасом, а затем погрузившись в свою отрешенность, он не оплакивал Сержа. Но теперь при виде уже наполовину закопанной личинки чувства захлестнули его. Впервые в жизни он посмотрел на мертвое существо и ощутил настоящую горечь… впервые в жизни он почувствовал себя человеком.
На следующее утро Вик обменял грузовик Ивана у контрабандистов на место в трюме их старой консервной банки. Он не спрашивал, куда они летят. Не считая одежды и медальона Сержа, он все оставил позади. В тот день на борт корабля взошел Вик — и только Вик. Мечтатель. Друг. Терран.
Роберт БруксИ всё поглотит пламя
Команды обоих материнских кораблей были обречены.
Рохана и ее сестры понимали это так же ясно, как и члены экипажей, хотя они находились за триллионы километров друг от друга. Наступившее смятение выявило самые сильные чувства. Отчаяние. Шок. Все должно было пойти совсем не так. Происходящее казалось невозможным. «Нам уготована совсем другая судьба!» — воззвал хор сердец. Рохана ясно чувствовала это.
Гравитация неумолимо тянула их к смерти. Это Рохана тоже ощущала.
В беду корабли попали внезапно. Кайдариновый кристалл — главный источник энергии — треснул, и в результате один из двигателей заглох. Корабль еще не вышел на орбиту нейтронной звезды, поэтому стал падать на нее. К нему присоединился второй материнский корабль — его капитан надеялся, что мощности двигателей хватит на то, чтобы увести оба корабля подальше от звезды. Этот план сработал. Вместе они направились к стабильной орбите.
Эти мгновения были самыми напряженными. Гордость. Возбуждение. Восемь тысяч четыреста шестьдесят три члена экипажей одновременно испытывали эти эмоции, радуясь находчивости и храбрости второго капитана.
А затем произошло невозможное.
Кристалл второго корабля тоже потускнел. Страх. Неверие. Два кайдариновых кристалла вышли из строя одновременно — немыслимо! Они же были изготовлены с помощью таких прецизионных технологий! С тех пор как Перворожденные отправились к звездам, за несколько тысяч лет отказал только один такой кристалл! А теперь два? Сразу? На спиралеобразной орбите?
Кхала передавала эти и многие другие чувства. Великие Хранители свидетельствовали это.
— Такой катастрофы еще не было, — наконец произнесла Рохана.
Ее старшая сестра согласилась.
— Уникальная трагедия. Наш долг — разобраться в причинах этого несчастного случая, — сказала Орлана.
Самая младшая сестра покачала головой.
— Несчастный случай? — Скорее, саботаж, — сказала Шантира.
— На двух кораблях? — спросила Орлана.
— Вот именно. Подумай о вероятности. Одна такая авария могла произойти случайно. Две, с небольшим интервалом, могли быть кем-то подстроены.
Все три затихли. Они же Великие Хранители. Экипажи еще живы. Их чувства откроют всю правду. Сестры погрузились в Кхалу, изучая каждый всплеск и каждое течение эмоций. Во всех чувствах, обуревавших членов экипажей, не было ни одного признака, указывающего на злорадство. Ни одного намека на удовольствие. Все боролись за выживание. Ощущения саботажника хоть как-нибудь должны были отличаться от чувств всех остальных.
Проанализировав факты, Шантира спокойно признала свое поражение.
— Это не саботаж, — резюмировала она.
Нейтронная звезда притягивала к себе корабли. Решимость. Разочарование. Нет, так не закончится. Так быть не должно. Нужно найти решение. В течение нескольких часов экипажи отчаянно метались по кораблям. Все было напрасно. Сила гравитации была неумолима. Температура начала повышаться — системы термоизоляции уже не справлялись с нагрузкой. Крылья кораблей светились от звездного излучения. Скоро щиты откажут, и тогда всех ждет мучительная смерть.
Появился всплеск новых эмоций. Они возникли у одного фазового кузнеца, а затем, словно лесной пожар, перекинулись по Кхале на остальных. Ужас. Отчаяние. Обнаружилась причина: пустяк, небольшой дефект в системе сброса избыточной энергии через крылья корабля при маневрировании в необычно мощном гравитационном поле. Возник эффект обратной связи и энергетический импульс попал в кристалл корабля и уничтожил его. А когда два корабля соединились, из-за того же дефекта разрушился и второй кристалл.
Не саботаж, а случай с вероятностью один на миллиард — в самый неподходящий момент, на орбите не нанесенной на карты нейтронной звезды. Только там, в таком сильном гравитационном колодце, этот дефект мог стать фатальным.
И теперь сомнений не осталось даже у самых оптимистично настроенных членов экипажей: он станет фатальным. Других кораблей протоссов поблизости не было. Имперская сеть искривления еще не дотянулась до этой системы. Звезда поглотит их всех.
Гнев. Ярость. Эти чувства взорвались среди членов экипажей. Многие мечтали о славной смерти на поле боя — но не об этом. Только не бессмысленная гибель из-за несчастного случая.
— Неужели ничего нельзя сделать? — спросила Рохана. Она была экспертом по военным делам, а не физиком. Ей хотелось услышать другие мнения. Сестры понимали это.
Шантира уже приступила к расчетам и теперь, сама не осознавая этого, выводила числа в воздухе. Наконец ее рука опустилась.
— Точка невозврата пройдена. Они не выживут, — произнесла она.
— Никто не выживет, — подтвердила Орлана. Она изучала эмоции офицеров; надежда их уже покинула.
Гнев длился всего несколько мгновений. Всех протоссов, вне зависимости от их касты, учили контролировать эмоции в трудную минуту. Без самоконтроля в Кхале начался бы хаос. Даже перед лицом неминуемой гибели ни один протосс не забудет о чести и традициях. Вскоре гнев экипажей затих. Его сменило нечто иное.
— Вот оно. — Рохана широко раскрыла глаза.
И посмотрела на сестер. Они тоже это почувствовали.
— Последнее чувство, — сказала Орлана.
Сестры ощутили его даже раньше, чем экипажи. Его ростки пульсировали в глубине Кхалы — на такой глубине, куда большинство протоссов сознательно не погружалось. Мало кто даже пробовал это сделать. Кхала сама по себе не таила в себе опасности, однако ее течения были мощными. В их глубинах было сложно сохранять сосредоточенность и равновесие, чтобы распознать каждую частицу эмоции. Это было под силу только сильнейшим разумам. Большинство Хранителей не справилось бы с этой задачей.
Вот почему эти три сестры были Великими Хранителями. Они чувствовали то, что другим было недоступно.
И то, что они сейчас чувствовали, поднялось из глубин, словно пузырь, и всего за пару мгновений распространилось по обоим кораблям.
Смирение. Последнее чувство.