Таким образом, слову quatenus приписывается роль как раз противоположная той, которая предназначена ему Спинозой; между тем, если бы эта последняя была правильно понята, то это спасло бы обвинителей Спинозы от большинства приписываемых ему ими противоречий.
В немногих словах нельзя передать всего того критического значения, которое имеют поясняющие предложения Спинозы, начинающиеся указанным словом[334]; без внимательного отношения к указываемым этим словом разграничениям специфически различных областей познания, во всяком случае,
невозможно выяснить себе точку зрения Спинозы на сущность человеческого познания[335].
Наконец, с) внимание к собственным указаниям Спинозы, когда и из каких соображений он считает употребление чужих ему терминов непосредственно необходимым для лучшего выяснения своих собственных воззрений в связи с более точным расчленением его терминологии от терминологии Декарта, могло бы предупредить ряд недоразумений по поводу общего характера философии Спинозы и «генезиса» его основных воззрений (Фр. 555 сл.). Спиноза не раз высказывает ту мысль, что с людьми следует говорить, по возможности приспособляясь к их языку и пониманию. В Тr. th. р. и в Тr. de int. em. Спиноза поясняет эту необходимость по отношению ко всем людям, которых надо привести к познанию истины. Он указывает, что этим путем людей вообще легче расположить к слушанию того, что им предлагается: «Nam non parum emolumenti ab eo possumus acquirere, modo ipsius captui, quantum fieri potest, concedamus; adde, quod tali modo amicas praebebunt aures ad veritatem audiendam» (Tr. de int. em. p. 6); т. e. цель Спинозы при этом привести людей наиболее доступным им путем к истинному познанию: употребляя обычные им термины, он постепенно показывает, что их обычное содержание является неудовлетворительным, и на этой основе заполняет их новым содержанием. Так, в Cog. met. (см. например, с. 10 и 11) одной из основных задач является выяснить, что большинство из употребляемых там и в Рr. Ph. С. терминов vulgari sensu in philosophia non esse admittendum. Эта же самая цепь сохраняется и во всех других произведениях Спинозы, где ему приходится считаться с отрицаемыми им воззрениями. Так как Спинозе приходится часто пользоваться теологическими выражениями того времени в связи с господством схоластики, то в этих случаях особенно важно помнить, что он делает это только для того, чтобы яснее передать на привычном для людей языке, какие истинные воззрения могут быть поставлены на место их ошибочных
воззрений, а не потому, что он разделяет их мнения. Например, с одной стороны, он употребляет такие выражения, как creari, creata, Dei decreta etc. (См., например, его критическую схолию Eth. I, 33. Sch. или Tr. de int. em., р. 29 etc. (об определении), Cog. met. и т. д.) С другой же стороны, он разъясняет, какие содержания он сам вкладывает в эти выражения; так, термины «сотворенное» и «несотворенное», creata и increata Спиноза заполняет тем содержанием, которое указано им в Tr. de int. em. и «Этике» для зависимых и независимых сущностей, т. e. creata для Спинозы есть: «quod in alio est, per quod etiam concipitur»; increata: — «quod in se est et per se concipitur». (См. также, с осторожным вниманием к содержаниям, разъяснения для этих «loquendi modi» в Cog. met., II, Cap. 10). Любопытно в этом же отношении разъяснение того, как собственно надо понимать вульгарные термины: «творить» и «создавать», sheppen en genereren (Tr. de Deo I. Cap. 2. p. 9, Nota.)[336].
Мысль Спинозы о необходимости приспособления к языку лиц, с которыми он имеет дело, проводится им особенно последовательно по отношению ко взглядам Декарта. Всюду, где Спиноза затрагивает картезианские воззрения, он пользуется языком Декарта и, исходя из него, стремится показать неудовлетворительность тех содержаний, которые им выражены. Само собой разумеется, что примеры употребления картезианских терминов, главным образом, встречаются в первых произведениях Спинозы, где он почти что вынужден пользоваться терминологией Декарта, чтобы этим путем от известного подойти к неизвестному: к своим собственным содержаниям и терминам. Однако совершенно так же Спиноза употребляет язык Декарта и в позднейших своих произведениях: в письмах и в «Этике», когда обсуждает воззрения Декарта и его последователей. При этом он не «случайно» или «из невнимания», но сознательно идет таким путем, надеясь легче сговориться с окружающими его философами и подвести их постепенно к пониманию своих воззрений.
Сложность его воззрений, однако, даже и этим путем не оказалась доступной для его современников: как в 1661 г. Ольденбург, так и в 1676 году Чирнгауз (не Чирнгаузен)
одинаково не могут отвлечься от более доступных им содержаний Декарта и выставляют против Спинозы недоразумения, вытекающие из смешения точек зрения Спинозы п Декарта. Совершенно то же самое имеет место и в настоящее время, причем смешение содержаний Спинозы и содержаний Декарта, вкладываемых в одни и те же термины, вследствие, может быть, меньшего знакомства с Декартом по сравнению с современниками Спинозы, распространяются еще дальше. Многие из исследователей, повторяя недоразумения Ольденбурга и Чирнгауза, открывают на том же основании новые «противоречия».
В значительной мере результатом именно этого рода терминологически обусловленных смешений являются установления так называемого «генезиса» в учении Спинозы и соответствующих отдельных «фаз», которые предполагают различия в различное время в самых основных воззрениях Спинозы. Как уже было указано, в первых трактатах Спинозе поневоле приходилось наиболее часто считаться с картезианцами и пользоваться языком Декарта; отсюда, как можно было ожидать, на основании выше сказанного, первые трактаты Спинозы и оказались очень быстро выделенными от «Этики» как развивающие будто бы совершенно отличные от нее воззрения. Такого происхождения являются, например, известные «фазы» Авенариуса (1868). Воззрения Авенариуса в настоящее время должны быть признаны во всех отношениях устаревшими; не только самые идеи в произведениях Спинозы, казавшиеся Авенариусу характерными для установленных им фаз, имеют у Спинозы совершенно другое содержание, чем он им приписывал, но и самая хронология отдельных произведений, долженствовавших быть представителями этих фаз, в настоящее время окончательно признана основанной на недоразумениях[337]. На месте фаз Авенариуса строятся, однако, новые (Фр. 555–557), и неизбежно будут строиться, во всяком случае до тех пор, пока не будет обращено должное внимание на собственные указания
Спинозы для различения тех случаев, в которых он говорит своим языком, от случаев, когда он употребляет термины обычного языка или языка Декарта. Тот факт, например, что Спиноза в Tr. de Deo и в «Этике» говорит по поводу субстанции разное, несомненен, так же как несомненен и тот факт, что он и в «Этике» говорит о субстанциях наряду с доказательством того, что субстанция может быть только одна. Но этот факт решительно не может указывать на «фазы» в «генезисе» Спинозы, так как, говоря о субстанциях, Спиноза имеет в виду терминологию Декарта, т. е. со своей точки зрения не субстанцию, но или атрибуты, или модусы, причем и в «Этике» он употребляет выражение: субстанции там, где он имеет в виду картезианское словоупотребление. Тот, кто на место субстанций Спинозы подставит соответствующие им для Спинозы выражения, не найдет никаких принципиальных противоречий ни в первых, ни в последних произведениях Спинозы. Так же несомненен факт, что, например, в Cog. met. Спиноза высказывает об атрибутах другие воззрения, чем в «Этике», но опять-таки для всякого, кто обратит внимание на соответствующие указания Спинозы, будет ясно, что при этом в Cog. met. идет речь не об атрибутах Спинозы, но об атрибутах Декарта или атрибутах ut vulgo dicitur, т. е. о модусах (или affectiones, или entia rationis) с точки зрения Спинозы. Например, на странице 214, содержание которой привлекается нередко к вопросу об атрибутах у Спинозы (Фр. 539), идет речь о модусах (quaedam attributa), как это ясно из смысла предыдущего, из ссылки на Декарта в начале главы и особенно наглядно из примера на странице 213 по поводу distinctio rationis. Между тем, указаний Спинозы на его словоупотребление вполне достаточно, чтобы избежать недоразумений в указанных отношениях: во всех трактатах и многих письмах Спиноза оговаривается, что, пользуясь терминологией Декарта, он пользуется чужими для себя терминами; постоянно разъясняя, почему и насколько их содержания, с его точки зрения, являются неудовлетворительными, он предлагает в то же время и свои термины для разобранных содержаний, а также более уместное содержание для взятых терминов. Остановимся несколько подробнее на соответствующих моментах
его терминологии, так как ими определяется возможность широкого пользования всеми произведениями Спинозы для выяснения основных вопросов его философии, и в частности вопроса об атрибутах, без риска запутаться в «противоречиях»; отмеченные моменты дадут также более наглядное подтверждение вышесказанному.
α) Те сложные содержания, которые