Ольденбургу, с напрасным усилием указывает на различие в определениях entium rationis от определений реальных в его смысле слова вещей—entium realium).
Итак, подходя к определению атрибутов, мы должны помнить, что здесь идет дело о definitio, т. е. об истинной идее некоторой реальной сущности. И как истинная идея имеет в себе критерий своей истины и должна соответствовать своему идеату, так и истинное определение должно соответствовать определяемой им вещи, на основании той же аксиомы «Этики» 1, 6: Idea vera debet cum suo ideato convenire.
С этим мы переходим ко второму намеченному моменту: к вопросу о том, что есть идея и что есть вещь для Спинозы в истинном познании, о котором говорит аксиома 6 первой части «Этики». Вещь или res есть для Спинозы некоторая сущность данная формально — essentia formaliter; идея в ее истинном
познании есть essentia objective — сущность данная объективно, которая и должна соответствовать сущности данной формально. Таким образом, Eth. I, Ах.6: «истинная идея должна согласоваться со своим идеатом» может быть выражена словами: всякая объективно данная сущность должна соответствовать формально данной сущности, при этом последняя и есть вещь — res, познаваемая адекватным познанием. Вещи — essentiae formaliter для адекватного познания — не ограничены при этом областью того или другого одного атрибута, например, атрибута extensio. Как формальные сущности для бесконечного интеллекта могут быть даны модусы любых атрибутов, например, и модусы атрибута cogitatio; отсюда и объективные сущности, т. е. истинные идеи этих идеа-тов могут быть не только идеями модусов других атрибутов, но и идеями модусов атрибута cogitatio, т. е. идеями идей. Однако идеи, т. е. объективно данные сущности, будут ли они идеями любых модусов любых атрибутов, или, в частности, идеями идей, всегда остаются отличными от формально данных сущностей, т. е. своих идеатов, и соответствие с ними — convenientia — не должно быть принимаемо за тожество, как уже было указано выше (р. 33). Идея, или объективная сущность, всегда есть зависимая сущность, т. е. некоторый модус атрибута cogitatio, и именно часть бесконечного модуса этого атрибута — бесконечного интеллекта. Между тем, формальная сущность, т. е. идеат идеи, может быть, как независимой сущностью субстанции, так и зависимой сущностью бесконечных модусов (как конечных, так и бесконечных (см. ниже р. 61), всех ее бесконечных атрибутов)[355].
Данные формально сущности — essentiae formaliter — связаны между собой причинной связью, как causae. Но не в смысле «действующих причин» в обычном смысле слова, но причин по сущности, по выражению Спинозы; только в переносном смысле причины, познаваемые интеллектом, могут быть называемы causae efficientes, действующими причинами; по
указанию Декарта их следовало бы называть quasi efficientes[356]. Объективно данные сущности, т. е. идеи, связаны между собой связью оснований познания, как rationes, отсюда мы подходим к тому важному моменту, что ratio (здесь не в смысле рацио как вида познания, но) в смысле «основание познания», или «causa по отношению к идеям», должно совпадать, но никогда не может быть тожественным с causa в собственном смысле слова по отношению к вещам; таким образом, встречающееся нередко у Спинозы выражение ratio sive causa ошибочно толковать как тожество, все равно, делая ли ударение на ratio и кладя в основу всей системы Спинозы «рационализм» в современном смысле слова или же делая ударение на causa и этим путем предпринимая материализацию или энергизацию его учения. Оба эти воззрения для Спинозы являются абсурдными. Выражение: causa sive ratio не выражает тожества: causa не = ratio; и тем не менее, это выражение употребляется Спинозой с полным правом, и именно в результате теории познания Спинозы, по которой истинная идея должна согласоваться со своим идеатом, и, следовательно, устанавливая некоторую истинную идею как ratio другой истинной идеи, мы в то же время устанавливаем некоторую объективную сущность для формальной сущности, являющейся причиной — causa — для формальной сущности идеата предыдущей идеи; отсюда мы имеем право вместо causa сказать ratio или употребить выражение causa sive ratio — не потому, что causa здесь равна ratio или Спиноза склонен рассматривать все реальные связи и отношения по образцу логических (Фр. 52), но потому, что «истинная идея должна согласоваться с ее идеатом», и, следовательно, преследуя в истинном познании порядок и связь системы (не рада, см. Tr. de int. em.) оснований или идей — rationum, мы тем самым преследуем и порядок и связь соответствующих им причин или идеатов — causarum.
Итак, содержания истинных идей должны согласоваться (convenire) с содержанием их идеатов, вещей, а необходимый порядок и связь истинных идей должны быть одинаковы с порядком и связью их идеатов, т е. вещей; т. е. система истинных идей (essentiae objective), как система rationum,
располагается так же, как и система реальных вещей (essentiae formaliter), т. е. система causarum; при этом в первую систему входят все бесконечные истинные содержания одного бесконечного модуса одного из атрибутов субстанции, и именно атрибута cogitatio, во вторую — бесконечные (конечные и бесконечные) модусы бесконечных атрибутов субстанции. Для человеческого познания, поскольку (quatenus) оно познает адекватно, т. е. является частью бесконечного интеллекта, его истинным идеям будут соответствовать как идеаты, essentiae formaliter модусов атрибута extensio и атрибута cogitatio.
На основании сказанного, должен быть понимаем и двойственный характер определений Спинозы — например, определения субстанции. Eth. I, Def. 3: «Per substantiam intelligo id, quod in se est, et per se concipitur»; в выражении in se est et per se concipitur первая часть указывает на сущность, данную формально, вторая часть — на сущность, данную объективно; то есть, формально данная сущность есть то, что in se est; объективно данная — то, что per se concipitur. Отсюда же ясно, что Eth. I Ах. 1: «Omnia quae sunt vel in se vel in alio sunt», — касается формальных сущностей или вещей; Ах. 2: «Id quod per aliud non potest concipi, per se concipi debet», — является ее непосредственным дополнением по отношению к объективным сущностям или идеям, и т. д. Помимо того, что causa и ratio для Спинозы служат терминами для выражения различного, а не тожественного содержания, оба выражения употребляются им, как уже отчасти было указано, по отношению к содержаниям истинного познания в смысле, отличном от обычного смысла; так, что касается выражения causa, то как Декарт, так и Спиноза поясняют, что для интеллекта выражение causa efficiens не имеет того смысла, как для нашего имагинатив-ного антропоморфически окрашенного познания.
Поскольку сущность субстанции является причиной существования (но не существования во времени) всех вещей, т. е. всех остальных сущностей, Спиноза сам считает более подходящим выражением вместо causa efficiens также схоластическое выражение causa essendi (Eth. 1, 24, Cor.); по отношению к сущностям, причиной которых является для всех вещей сущность Бога, он обозначает ее как causa essentialiter (Eth. I, 25). Декарт смотрит как на «illiterati» на тех, кто
«tantum ad causas secundum fieri, non autem secundum esse attendunt»[357]. Таким образом, абсолютная сущность есть по отношению к существованию causa essendi, по отношению к сущности как основе всего, causa essentialiter; в обоих случаях причина есть действующая причина, но не в антропоморфическом смысле, или в смысле современного естествознания, или современной философии, но в смысле активности с точки зрения Спинозы, именно: независимости от чего бы то ни было для нее внешнего. Абсолютная сущность является причиной всех вещей, causa rerum, в том же смысле, как и причиной самой себя — causa sui, т. е. не путем «действия», но по этой самой своей сущности. В этой сущности дано ее необходимое существование и в ней же даны сущности всех вещей, а вещи не «произведены» путем чего-то фиктивного, называемого с нашей обычной точки зрения «силами»: «ех data natura divina, tam rerum essentia quam existentia debeat necessario concludi, et… eo sensu quo Deus dicitur causa sui etiam omnium rerum causa dicendus est» (Eth. I, 25 Sch.), т. e. опять-таки, сущность и существование вещей даны в Боге или субстанции, in Deo, а не propter Deum, не путем сил, но путем его сущности, его природы, которую в этом смысле саму же, по отношению к следствиям, можно рассматривать и как мощь — потенцию. Действительно, для Спинозы, потенция есть сама сущность вещей: «Dei potentia est ipsa ipsius essentia» (Eth. 1, 34 Dem.) и в другом месте: «Potentia Naturae (см. ниже р. 66 сл.) sit ipsa divina potentia… divina autem potentia sit ipsissima Dei essentia» (Tr. th. p., Cap. 6. p. 24). Сама сущность есть причина, и она же есть активность. В полном соответствии с этим пониманием причины и потенции стоит и понимание Спинозой силы с точки зрения истинного познания; сила для Спинозы есть та же сущность вещи. (Ср. Pr. Ph. С. 1, 7. Sch., p. 132.)[358]
В начале статьи было указано, что нельзя подходить к философии Спинозы, рассматривая все содержание нашего сознания как представление или объект для субъекта; в этом смысле шопенгауэровский путь для исследования причин может быть приведен как пример того, как