— Старфайндер, Старфайндер, я вовсе не хотела, чтобы он причинил тебе вред. Ох, Старфайндер, я так рада, что с тобой все в порядке!
Они сидят, привалившись спинами к шпангоуту с вырезанной в нем нишей.
— Могла бы предупредить, — шепчет Старфайндер. — Успела бы до того, как я закрыл дверь.
— Мне показалось, забавно, что ты думаешь, будто можешь опять подключить Пашу. И еще, пожалуй, мне хотелось преподать тебе урок. Я-то знала, что могу легко выйти из камбуза — Паша может открыть любую дверь на корабле. Я... я даже и подумать не могла, что ты сумеешь так быстро найти отсек управления.
В сознании каждого из них вновь появляется все тот же мучительный ребус, на этот раз — под более острым углом:
Да, кит, я знаю.
Удивление вернулось на лицо Сили.
— Что это за звездочка, Старфайндер?
— Она обозначает его ганглий.
— Ага.
Молчание. Потом:
— Он говорит тебе, что умирает, да?
— Да.
Опять тишина. И:
— Он очень сообразительный, Старфайндер?
— Он не просто сообразительный. Он почти как человек. Трудно поверить, что у кита могут быть человеческие качества, но у него они есть.
— Хотя... хотя я только мельком видела его, прежде чем Паша напал, он показался мне по-своему красивый.
— Он на самом деле красивый.
— ...И внутри тоже?
— Да. Хочешь рассмотреть?
— ...Разумеется.
В чреве кита холодно. Так холодно, что они видят свое дыхание. Фосфоресцирующее свечение, излучаемое стенами и потолком, совсем потускнело.
Скрывая нетерпение, Старфайндер устраивает своей гостье грандиозную экскурсию. На это требуется время, но это единственный известный ему способ спасти кита. Он показывает ей изысканную столовую, безукоризненный камбуз и сияющие чистотой отдельные каюты. Он сопровождает ее на прогулке по гидропонному саду. Они осматривают движущую ткань кита. Он показывает ей место, где расположен его напоминающий открытую топку желудок, чьи толстые стенки спасли кита от горелки реконструктора. Она спрашивает, где же у кита пасть, и он объясняет, что у него нет пасти, и что он заглатывает свою «пищу» посредством процесса, сходного с осмосом или односторонней диффузией. Они ненадолго задерживаются в кают-компании, Сили пьет шипучий вишневый напиток, украдкой поглядывая на экран времени. Они заходят в гравитационный отсек, на станцию рециркуляции и в отсек контроля атмосферы. Он позволяет ей заглянуть в каждый из трюмов, кроме одного. Наконец по носовому трапу они поднимаются на мостик, где в центре экрана все еще маячит Мета-3.
— Поистине прекрасный корабль, — говорит Сили Блё.
— Кит.
— Да. Кит. Знаешь, — замечает она, — иногда я делаю такую же ошибку по отношению к Паше. Думаю о нем как о корабле. И мне всегда становится стыдно, ведь он такое же живое существо, как я.
— Иногда я точно так же думаю и про кита, — сказал Старфайндер.
— И тебе тоже стыдно?
— Да.
— Удивительно, что представитель haute bourgeoisie столь благородно сентиментален.
— Я не их представитель. Никогда им не был.
— Это все объясняет. — Она вдруг смотрит ему в глаза. — Если я отзову Пашу, ты можешь гарантировать, что кит не причинит ему вреда?
— Уверен, нет, Сили. Особенно, если я велю ему не делать этого.
Она поворачивается к обзорному экрану и впивается взглядом сквозь бесконечность в бледное пятно Мета-3. Она кажется очень маленькой, на этом мостике, очень тонкой, очень хрупкой. И страшно одинокой. Она шепотом отдает команду, которую мысленно передает в психомоторное ядро угря, и эти едва слышные слова растворяют тишину, словно саваном окутавшую мостик:
— Освободи его, Паша. Отпусти его.
Тишина снова сгущается. Она напоминает черную тишину, которая словно саваном окутывает кита и оседлавшего его «всадника». Девочка и мужчина неподвижны. Обзорный экран — как черный холст, на котором космический художник изобразил остров-вселенную.
Вскоре кита сотрясает дрожь, похожая на ту, что вырвала Старфайндера из сна, но не такая сильная. После того как она утихает, на экране возникает огромный темный силуэт, заслоняя собой пятно Мета-3. Паша отделился от своей жертвы и устремился вперед, дожидаться хозяйки.
Теперь чрево кита заполняет стрекочущий рев. Это рев энергии 2-омикрон-vіі, хлынувшей в движущую ткань левиафана с удвоенной скоростью поглощения — своего рода прелюдия к гигантскому скачку скорости.
Намерение кита более чем очевидно.
— Нет, кит! — орет Старфайндер. — Нет!
Но кит уже не слышит. Первобытная ярость бурлит в его ганглии, течет сквозь шпангоуты и палубы. Это уже не корабль-кит; это реинкарнация его далеких предков, космический зверь, пылающий древней яростью: квинтэссенция мести. Превратив остатки своей энергии в один последний, свирепый удар, он бросается на врага.
Угорь разворачивается бортом к киту. Он отчаянно пытается уйти с пути безжалостной, неумолимой силы, которую осмелился сделать своей добычей. Движущая сила кита за несколько секунд утроилась. На экране обзора неясно вырисовывается ближний «борт» Паши; он по-прежнему, увеличивается. Внезапно слышен пронзительный скрежет раздираемой металлосодержащей ткани. Он сопровождается сильнейшей головокружительной дрожью. Старфайндер обхватывает одной рукой вертикальную стойку, другой рукой удерживая Сили: у них на глазах Паша разлетается на части. В пространство вырывается энергия 2-омикрон-vіі, на миг окрашивая экран в голубой, затем вспыхивает слепящий белый свет. Сили пронзительно кричит. Бортовые телескопы мостика отражают вспышку белого света — это разъединяющиеся половинки Паши проносятся мимо. Кормовые телескопы тут же отображают пылающую массу.
Кит замечает далекий рой метеоритов. Он нацеливается на него и приступает к кормлению.
Сили не может оторвать взгляд от экрана. Теперь он пестреет дальними звездами... Брызгами, оставленными кистью космического художника.
— Паша, — шепчет она. И снова шепчет: — Паша...
Наконец она отворачивается от экрана. Высвобождается из кольца руки Старфайндера и заглядывает ему в глаза.
— Ты сказал...
— Я никогда и помыслить не мог, что он поведет себя подобным образом, Сили. Он уже давно кажется мне почти человеком. Но, может быть, это и есть ответ. Он не только кажется человеком, он и есть человек. И, чисто по-человечески не справился с атавистическим порывом.
Она начинает плакать. Плечи не дрожат; она не содрогается всем телом. Это самое ужасное в ее плаче. Она стоит неподвижно, эти страшные слезы текут без конца, словно ее печаль — неиссякающий ключ.
— Паша был для меня всем.
Один из этапов ее жизни внезапно завершен. Она не может перейти на следующий, не пострадав, если не будет взята верная психологическая нота. Старфайндер прекрасно знает это, но он глух ко всяким нотам, и не может взять нужную.
— Всем, что у меня есть.
Старфайндер по-прежнему не говорит ни слова. Он словно манекен в магазине одежды. Как деревянный индеец, стоящий перед табачной лавкой.
Кит завершил питание. Он отменяет ограничения расхода энергии, наложенные человеком. На мостик постепенно вползает тепло. Слышен отдаленный грохот — снова ожила система рециркуляции.
Затем устанавливается тишина. Долгая. Наконец и в сознании Старфайндера, и в сознании Сили возникает ребус:
Кит очевидно раскаивается. Пытается подмазаться к человеку. Старфайндер трясет головой. Не выйдет, кит.
Обретает форму очередной ребус:
Сили во все глаза смотрит на Старфайндера. Слезы чудесным образом иссякли.
— Что он имеет в виду, Старфайндер?
— Он имеет в виду, что ты его «друг». Он пытается извиниться за то, что сделал.
Появляется и третий ребус:
Старфайндер снова переводит:
— Теперь он говорит, что мы оба его «друзья». Что он, ты и я — три товарища.
На лице Сили снова появляется удивленное выражение. Оно не затмевает печаль, поселившуюся в ее голубых глазах-цветах, но начало — положено. В один прекрасный день ее придется возвратить, на Мааркен-Стар******, к ее haute bourgeoisie, к ее родителям. Но не сейчас. Нескоро. Ей требуется лечение, которое может обеспечить только кит...
И понимание, на которое способен лишь уравновешенный и здравомыслящий компаньон.
Кит, который, похоже, знает все на свете, несомненно, понимает и это.
«говорит» он им, и три товарища пускаются в плавание по Океану
и
Одновременно где-то хлопает дверь. Нет, не дверь... шлюз причального отсека. Звук, сопровождающий отбытие Джона Ячменное Зерно из чрева кита.
Глава 6. Haute bourgeoisie
— Мне кажется, Старфайндер, — объявляет однажды вечером Сили Блё, не сводя васильковых глаз с временного экрана в кают-компании кита, — что несоразмерно большая часть истории Земли связана с людьми, пересекающими или преодолевающими что-то. Моисей пересек Красное море, Александр Великий пересек Геллеспонт, Ганнибал пересек Альпы, Юлий Цезарь перешел Рубикон, Колумб пересек Атлантический океан, Бальбоа пересек Истмус в Панаме и вот, смотри, Сэмюэл Джонсон пересекает Иннер-Темпл-лейн.
— Не тебе ворчать и жаловаться, — говорит Старфайндер. — У какой еще девочки с Ренессанса, да и с любой другой планеты земного типа была возможность изучать историю Земли глазами космического кита?
— Я не жаловалась. Просто облекаю свои проницательные наблюдения в вербальную форму.
И добавляет.
— Эй, смотри! Доктор Джонсон чуть не упал!
— С ним все будет в порядке, — заверяет Старфайндер. — Еще пара-тройка ступеней, и он доберется до входной двери.
— Он про себя считает их, ручаюсь.
— Кто бы сомневался.
Судя по схематичной, словно составленной из палочек фигурке, появившейся в их сознании, кит весьма невысокого мнения об алкогольных пристрастиях доктора Джонсона. Несомненно, его отношение окрашено недавним пристрастием Старфайндера к Джону Ячменное Зерно.