Жанна-Мари усадила его за кухонный стол и поджарила яичницу с беконом. Яйца она достала из маленького холодильника, смахивающего на сундук с приданым, а когда бекон зашипел на сковороде, сварила кофе. Когда Д’Арси поел, она выпила с ним за компанию чашечку, а когда он спросил ее, как такой девушке удалось превратить обычную пещеру в дом, больше подходящий для принцессы, с улыбкой ответила:
— Не могу рассказать — это секрет. — И добавила, удивляясь: — Вам бы не хотелось жить здесь со мною?
Он постарался не вылупить глаза, но это ему не вполне удалось. Да нет же, подумалось ему, она не может быть такой наивной. Ему казалось чуть ли не бесстыдством воспользоваться этим преимуществом.
— А что думают по этому поводу голоса? — осведомился он.
— О, они полностью за! Я могу устроить вам спальное место на софе. Она достаточно велика, и я уверена, что вам будет на ней удобно. К тому же мне думается... Сошью-ка я вам пижаму, брюки и несколько рубашек. Хотите еще чашечку кофе?
— Спасибо, — еле слышно ответил Д’Арси.
Жить с Жанной-Мари в Le Bois Feerique, вскоре обнаружил он, было все равно, что вновь стать немного ребенком, и жить — взаправду жить — в одном из выдуманных миров, изобретенных умом девяти или десятилетнего дитяти.
Жанна-Мари задолго до его прихода напридумывала разнообразных игр для своего развлечения и теперь внесла в правила необходимые изменения, чтобы можно было играть вдвоем. Втроем, если считать Св. Германа О’Шонесси, ибо он был незаменим в большей их части. Помимо игр, они устаивали пикники на идиллических полянах и подолгу лениво, бесцельно гуляли по лесистым холмам. Утро неизменно начиналось в семь, и склоны холмов столь же неизменно бывали покрыты перламутровой росой; и по крайней мере в небесном раю Жанны-Мари все было благополучно и мирно.
Вечера они проводили сидя у нижнего края завесы из лиан, закрывающей вход в дом-пещеру, рассматривали звезды и время от времени высказывались по поводу разных событий минувшего дня. Среди звезд, на которые они смотрели, одни были планетами — у del Bleu было одиннадцать сестер, а некоторые — кораблями флотилии О’Риордана. Эти очень просто было отличить от прочих не только по их заметному перемещению, но по строгому следованию экваториальным маршрутом. Они походили на бриллианты, редко нанизанные на невидимую нить. Флагманский корабль походил на подвеску и отличался от остальных бриллиантов размерами и оранжевым оттенком. Порой он напоминал Д’Арси луну и в некотором смысле был ею — искусственной луной с человеком, возжелавшим завоевать космос.
Жанна-Мари то и дело поглядывала на флагманский корабль — с той минуты, как он восходил на северо-востоке, до его захода на северо-западе. Однако когда Д’Арси отметил ее интеpec к кораблю, она сказала, что ее не интересует ничто и никто, кроме Иосифа и Рахили.
— Я их глаза и уши, — пояснила она. — Поэтому всякий раз, как их что-нибудь заинтересует, я даю им смотреть или слушать сколько душе угодно.
Он пристально посмотрел ей в глаза, выискивая признаки обмана, но не увидел ничего, кроме крошечных звезд — звезд не менее прекрасных, чем те, что плыли высоко-высоко над ними. Его сильно смутило, что это он вызвал их к жизни. Да, она уже влюбилась в него, Жанна-Мари. Компьютер оказался прав. Однако по иронии судьбы сам он чувствовал к ней лишь братскую привязанность. Он решил, что так даже лучше — будет гораздо проще сделать то, что он должен сделать.
Куда бы она ни шла, лук и колчан со стрелами всегда были при ней. Однажды он спросил, почему она никогда не расстается с ними, и подчеркнул, что она ни разу не пыталась убить ничего из мелкой дичи, которая водилась в этих местах, а она ответила, что это Иосиф с Рахилью приказали ей всегда держать их при себе, ведь у них множество магических свойств, причем каждое из них способно защитить ее от вреда.
На Д’Арси снизошло внезапное озарение.
— Так это Иосиф с Рахилью помогли тебе сделать лук и стрелы? — осведомился он.
Она неохотно кивнула.
— Да.
Он ни на секунду не поверил ей, но вполне допускал, что сама она верит в то, что говорит.
— А дом в пещере и мебель?
Еще один неохотный кивок.
Он усмехнулся.
— Что случится, если я дотронусь до лука? — спросил он. — Превращусь в кузнечика?
— Конечно, нет, — рассмеялась она. — Но если я выпущу в тебя стрелу, неизвестно, что с тобой станет. Не то чтобы, — поспешно добавила она, — мне приходило в голову что-то подобное.
Однажды днем, прогуливаясь по лесу, они разделились, и Д’Арси никак не мог отыскать ее. Посчитав, что, вероятно, она возвратилась в пещеру, он двинулся в ту сторону. Однако, хотя он шел очень быстро, он не догнал ее. К тому времени, как он добрался до пещеры, он был почти уверен, что с девушкой что-то произошло.
Он вошел внутрь и позвал ее по имени. Ответа не последовало. Может быть, она спряталась от него? Она частенько проделывала подобные вещи; прятки действительно были одной из их забав. Он заглянул под софу. Прошел на кухню и заглянул за плиту. Внимательно обыскал кладовку. В конце концов он вошел в спальню и заглянул под кровать Жанны-Мари. Там не оказалось ничего, кроме пары туфель, которые она очень не любила надевать.
Выпрямившись, он обнаружил, что пристально смотрит на дверь ее шкафа. Он щелкнул пальцами. Он готов был поспорить на любые деньги, что она прячется там, внутри, затаилась, вероятно, среди разноцветных платьев, блузок и юбок. С усмешкой он схватился за ручку дверцы, намереваясь быстро повернуть ее и распахнуть шкаф. Но ручка отказывалась поворачиваться. Внимательно приглядевшись, он увидел, что на ней установлен замок, открывающийся по отпечатку пальца, и этот замок заперт.
Хмурясь, он покинул комнату. Ни одна из прочих дверей Жанны-Мари не была снабжена таким замком — почему, в таком случае, она сделала это единственное исключение? Потому что хранит в кладовке свои доспехи и не хочет, чтобы он их увидел? Тут ему вспомнилось, что она никогда не упоминала о своей роли в Битве при Fleur de Sud. Возможно, стыдясь того, что сделала.
Ему это казалось сомнительным, а значит, ему предстояло искать ответ еще где-нибудь. Затем, выбравшись из пещеры, он увидел выходящую из леса Жанну-Мари и при виде ее, целой и невредимой, испытал такое облегчение, что начисто забыл об этом происшествии.
В другой раз, гуляя по лесу — на этот раз один, — он забрел в глубокий мрачный грот, где обнаружил два скелета. Они лежали бок о бок под гранитным выступом, вытянувшись, и один из них, судя по тонким изящным костям, принадлежал женщине. Еще он увидел несколько истлевших клочков одежды, а рядом с мужчиной лежал небольшой латунный диск. Д’Арси поднял его. Диск был сильно испорчен, но соскоблив карманным ножом ярь-медянку, он узнал в нем идентификационную бирку психофеноменалистов. Если верить ей, этого человека звали Александр Кейн. Это имя звякнуло колокольчиком в памяти Д’Арси, но он не сумел припомнить, когда и при каких обстоятельствах оно ему попадалось.
Он понял лишь, что есть какое-то несоответствие. На Ciel Bleu, как на всех национальных планетах, обитатели носили имена, строго укладывающиеся в культурные традиции, а «Александр Кейн» был именем явно не французским.
Прежде чем покинуть грот, Д’Арси спрятал диск в карман, а когда возвратился в пещеру, увидел Жанну-Мари и рассказал ей о скелетах.
— Я их видела, — отозвалась она. — Они там уже много лет. Но я никогда не подхожу к ним близко.
— Боишься?
Она покачала головой.
— Я... Нет, не думаю. Но Рахиль с Иосифом недвусмысленно запретили мне ходить в ту часть леса, пока мне это настоятельно не потребуется.
«Почему?» — подивился Д’Арси. Но не спросил об этом вслух. С одной стороны, он сильно сомневался, что Жанна-Мари знает ответ, с другой же — он все еще отказывался принимать эти голоса всерьез и не хотел показать, что верит в них, если станет их обсуждать. В любом случае это были проблемы Смита-Колгоза, не его. А не Смита-Колгоза, так О’Риордана.
Но загадка не давала ему покоя, особенно этот новый ее аспект. Почему бы, гадал он снова и снова, этим двум голосам, звучащим в голове Жанны-Мари (если допустить их существование), бояться двух безвредных кучек костей?
Ночью, когда он спал на софе, его разбудил низкий голос. Это оказался голос О’Риордана, а его источником — или по крайней мере видимым источником — был миниатюрный радиопередатчик, спрятанный в наручных часах Д’Арси.
— До ухода осталось два дня, Д’Арси. Просто подумал, что надо напомнить.
Д’Арси не верил своим ушам, и не только потому, что О’Риордан соизволил с ним связаться по рации лично, а потому что потерял счет времени. С одной стороны, ему казалось, что он провел в Le Bois Feerique считанные дни; с другой, ему казалось, что он живет там всю жизнь.
— Ты меня слышишь, Д’Арси? — требовательно вопросил О’Риордан.
— Да... да... сэр.
— Что ж, отрадно слышать, — произнес человек с луны. — Все идет согласно расписанию?
— Да, сэр.
— Хорошо. Тогда жду связи в течение последующих сорока восьми часов. Если не свяжешься со мной, я сам выйду на связь. И помни: прежде чем уйти, закопай этот лук и стрелы. Глубоко! Там, где их никто не найдет.
Человек с луны завершил передачу.
Больше в ту ночь Д’Арси не спал. На рассвете он все еще боролся со своей совестью, однако он отлично умел с собой справляться. В каком-то смысле он сделает Жанне-Мари одолжение, похитив ее. Молодой девушке не пристало жить в лесу, идиллическом или нет. Прелестная или нет, пещера — неподходящее жилище для юной женщины. Советники О’Риордана, шесть подхалимов, одетых в длинные черные мантии, делающие их похожими на медведей, когда О’Риордан приказывал им: «Плясать!» — плясали, но согласно правилам, принятым на Деймосской конференции, с Жанной-Мари нельзя было поступать как с военной преступницей, и хотя О’Риордан наверняка потребует привлечь ее за что-нибудь к суду, приговор ей вынесут не слишком суровый. А когда