Женщины ничего не смыслят в забастовках, в том, как важно для рабочих, чтобы все поняли, что они не просто так требуют прибавки жалованья. Конечно, я знал, что Проект — важное предприятие, но строительным рабочим нужно жить, они такие же люди, как все, какой бы важной ни была их стройка. Как сказал нам Организатор, в наши дни человек человеку волк и рабочие должны сами о себе печься — никто другой о них не позаботиться.
Днем заглянул Айк с полудюжиной, и мы просидели с ним до вечера — пили пиво и разговаривали. Айк идет в пикет на ночь, моя очередь — только завтра утром. Это неплохо, потому что я могу сходить сегодня на вечернее собрание профсоюза. Айк велел мне слушать внимательно и потом рассказать все ему, а я пообещал — будет сделано.
Собрание началось с того, что все кричали и говорили одновременно; потом появился Организатор, и все притихли. Он взобрался на помост, небрежно как обычно, и стоял там, глядя на нас сверху вниз большими золотыми глазами, а его лицо сияло, как всегда в таких случаях, словно внутри у него зажглась лампа и ее свет пробивался сквозь поры.
— Братья, — сказал он своим гулким звучным голосом, и мгновенно стал центром общего внимания. Неудивительно, что мы сразу же согласились, чтобы он представлял нас за столом переговоров, когда он великодушно предложил это.
— Братья, — повторил он. И продолжил: — После того как сегодня утром мы покинули место работы, в городе и окрестностях много говорят о Гневе Божием, намекая, что мы, друзья, остановившие Проект, навлекли его на себя. Нет, не верьте этому, товарищи строители участка № 209, не верьте ни минуты! Нельзя навлечь на себя Божественный Гнев только тем, что ты хочешь видеть у себя на столе достаточно хлеба и иметь в кармане после получки пару монет, чтобы пропустить с ребятами кружечку-другую пива. Если кто-то этого и заслуживает, то только Компания. Я слышал из заслуживающих доверия источников, и вы можете повторить мои слова где угодно, что кое-кто наверху не желает завершения Проекта.
Все зааплодировали. Именно это мы и хотели услышать. Когда аплодисменты утихли, Организатор повторил перечень наших требований, и я слушал очень внимательно, чтобы потом передать Айку. Выходил довольно неплохой набор: пятнадцатипроцентная прибавка к почасовой оплате всем; полная оплата больничной страховки; выход на пенсию через двадцать пять лет; девять оплачиваемых выходных; три недели оплачиваемого отпуска каждые четыре года и ножная клиника, содержать которую будет Компания, чтобы месильщики глины могли получать немедленную помощь в случае обморожений, артрита или плоскостопии.
После собрания мы с ребятами пошли в «Фиговый лист» пропустить по паре пива. Я еще был там, когда забежал Айк из пикета. Я рассказал ему о наших требованиях, и он согласился, что перечень неплохой. К тому времени посиделки набирали обороты, и между одним месильщиком и одним каменщиком вспыхнул спор о бесплатной ножной больнице. Каменщик сказал, что раз уж устраивают бесплатную ножную больницу для месильщиков, то неплохо было бы попросить и ручную больницу для каменщиков, мол, у каменщиков руки скрючивает артритом так же, как у месильщиков ноги, и кроме того, каменщики выполняют гораздо более важную работу. Месильщик спросил его, как он будет выполнять свою работу без кирпичей, которые делают месильщики, и сказал, что хотел бы посмотреть, как каменщик будет месить ногами глину с соломой по восемь часов в день, а еще хотел бы знать, каково после этого будет его ногам. Каменщик сказал, что видел месильню в том месте, откуда у баб выходят дети, а месильщик ответил, что только бездельники вроде такого вот каменщика оттуда и выходят. Кто-то очень вовремя вмешался и разнял их.
Вскоре после этого я ушел. Не хотел отправляться на свое первое дежурство в пикете с похмелья. Ночь была прохладная, на небе густо высыпали звезды. Шагая по узким улочкам, я время от времени мельком видел в небе силуэт Проекта. Тот нависал над городом. Нависал над всей равниной, чего уж. В звездном свете Проект казался серым, расплывчатым и призрачным, шесть его законченных уровней почти сливались, а незаконченный седьмой зубцами рисовался на фоне неба. Мы работали там каждый день и как-то позабыли, до чего Проект высоченный и насколько выше станет после того, как мы вернемся к работе. Самое высокое сооружение с начала времен, говорят. Я не стал бы с этим спорить. Рядом с Проектом пальма кажется травинкой, а человек — муравьем. Глядя в эту ночь на Проект, я был горд тем, что я — один из его строителей. Словно бы я выстроил все это здание сам, единолично. Иногда у каменщиков бывает такое чувство. Прекрасное чувство. Жаль месильщиков. Ни за что не пойду месить ногами глину в яме восемь часов подряд.
Дежурить в пикете оказалось не так плохо, как я ожидал. Ходили слухи, что Компания наймет штрейкбрехеров, но, думаю, это только слухи. Как бы там ни было, никто не пытался прорваться на территорию. А если бы попытался, ничего бы у них не вышло. Площадка была просто идеальная. Казалось, Компания возвела вокруг Проекта стену специально для того, чтобы забастовщикам было удобнее устраивать пикет, а не для того, чтобы уберечь кирпичи от воров. Ворота приличной ширины, однако четыре пикетчика без труда могут их охранять, а стена такая высокая, что никто не решится на нее взобраться.
Происшествие было всего одно: в розовом паланкине прибыл богатый купец, выбрался из него и стал расхаживать перед воротами. Он ничего не говорил, только поглядывал на незаконченный седьмой уровень и качал головой. Заметил он меня или других пикетчиков — Зика, Бена или Эли, не знаю. Наконец торговец прекратил расхаживать, забрался обратно в паланкин, задернул занавески, и носильщики унесли его прочь.
Вечером в зале профсоюза Организатор сообщил нам, что есть договоренность о новой встрече между Компанией и профсоюзом и что эта встреча назначена на послезавтра. На сей раз на ней будет присутствовать Посредник — которого назначил сам Царь. Может быть, на этот раз мы куда-то продвинемся. Надеюсь. Мы бастуем всего неделю, а кажется, что в два раза дольше, ведь делать-то нечего, только шататься по дому да слушать, как Дебби громко вопрошает, что мы будем делать, когда наши сбережения закончатся. Сказать по правде, я и сам начинаю тревожиться. Наш профсоюз новый, и у нас нет забастовочного фонда, а нам предстоит продержаться еще шесть недель, прежде чем мы официально сможем получить пособие по безработице. Счета тем временем продолжают приходить.
Второе собрание назначено на сегодня, после обеда. Все наши зажимают кулаки.
С утра я опять дежурил в пикете. Айк дежурил вместе со мной, он договорился с Организатором, что поменяется с Беном. Со старым приятелем дежурить было веселее, и время пролетело быстро.
Ближе к полудню снова заявился давешний богатый купец. Выбравшись из паланкина, он, как и в первый раз, принялся расхаживать вперед-назад, только теперь, вместо того чтобы посматривать на седьмой недостроенный уровень, он поглядывал на нас — на Айка, Эли, Зика и меня. В конце концов он выбрал меня и подошел туда, где я болтал с Айком. У купца были розовые щеки, рыжеватая бородка и большой нос картошкой. Стоило разок взглянуть на его руки, и вы понимали, что он в жизни палец о палец не ударил.
— Вы кажетесь мне смышленым молодым человеком, — сказал купец. — Как вас зовут?
— Джейк, — ответил я.
— Джейк. Что же, Джейк, я, видите ли, состоятельный купец, торгую ладаном и миррой. Но здесь я лишь как обычный гражданин — как гражданин, который пытается понять, почему отдельные другие граждане пытаются ставить свои личные интересы выше общественных и бросают общественный проект.
— Я полагал, это проект Компании, — ответил Айк, ввязываясь в разговор.
— Но Компанию нанял Царь, а Царь — официальное лицо общества. Таким образом, Компания, выполняя желания Царя, представляет и Царя, и общество в целом и неотделима от общества.
— Я так не считаю, — отозвался я. — Но понимаю, почему вы такого мнения. После того как Царь выпустит свою стрелу, такие как вы со всем своим баблом первые подниметесь по лестнице.
Богатый купец замер.
— Вы намекаете, что мое беспокойство по поводу Проекта рождено моим желанием оказаться среди первых, кто пройдет через Врата?
— Он не намекает, он прямо говорит, — сказал Айк. — Вы, ребята, ждете не дождетесь, чтобы подмазать старика Яхве. Ждете не дождетесь, чтобы рассказать ему, какой болван наш Царь.
Розовые щеки богатого купца налились таким румянцем, что стали краснее его бороды. На лбу у него начало сгущаться лиловое облако.
— Молодой человек, — сказал он, — вы определенно говорите как язычник. Разве вы не хотите попасть на Небеса?
— Нет, если жирные коты вроде вас пролезут туда первыми, — ответил Айк.
Лиловое облако прорвалось.
— Что ж, можете успокоиться — вы туда не попадете! — заорал богатый купец. — Не вижу для вас никакой возможности.
Он по очереди указывал на меня, на Эли и на Зика.
— И вам, и вам, и вам Небес не видать!
Он протопал к своему паланкину, забрался в него и с треском задернул занавеску. Носильщики утащили его прочь. Мы стояли и смеялись.
Вечером на собрании Организатор посоветовал нам затянуть пояса, потому что днем на переговорах Компания наотрез отказалась идти на уступки и отступиться от своего первоначального предложения поднять жалованье на пять процентов, а он ответил, пусть подотрутся этим, в результате чего, несмотря на убедительные просьбы Посредника, стороны разошлись.
После собрания мы с Айком зашли в «Фиговый лист» на пару пива. Айк казался обеспокоенным.
— Как считаешь, Джейк, этот парень правда отстаивает наши интересы? — спросил он.
— Конечно!
— Надеюсь, ты прав. Но иногда мне вдруг начинает казаться, что он использует нас в каких-то своих целях.