– Факт, – сказал Женя.
– Помощник капитана! – прошептал Волька, кивнув на проходившего мимо молодого моряка с рыжеватенькими бачками на веснушчатом лице. – Пассажирский помощник!
Они благоговейно посмотрели на человека, который так равнодушно нёс своё овеянное романтикой высокое звание. А тот, пренебрежительно скользнув взором по юным пассажирам, остановил его на матросе, задумчиво облокотившемся по соседству с ними на поручни:
– Скучаешь, Евстигнеев?
– Так ведь опять на целый месяц чёрт знает в какую даль.
Ребята удивились: человеку не хочется ехать в Арктику! Чудак какой!
– Настоящий моряк на берегу – в гостях, а в море – дома! – веско заметил пассажирский помощник. – Известно тебе это?
– Ну, я не так чтоб уж очень моряк. Поскольку я – официант. К тому же ведь пятая только неделя, как женился.
– Итак, – сказал пассажирский помощник, считая по этой линии разговор исчерпанным, – возьмёшь на камбузе обед и отнесёшь в четырнадцатую каюту, гражданке Кольцовой…
– Фамилия, как у Варвары Степановны, – безмятежно заметил Волька Жене.
– Ага! – сказал Женя.
– Экскурсантка пожилая, – пояснил помощник капитана, – простудилась в пути. Ничего страшного, – успокоил он официанта, хотя тот не проявил никаких признаков беспокойства за здоровье гражданки Кольцовой, – отлежится денёк, и всё будет в порядке… Значит, давай исполняй. И прояви к ней особое внимание – заслуженная учительница республики, не кто-нибудь…
– Заслуженная!.. И фамилия Кольцова! – прошептал Волька. – Бывают совпадения!
– Ага! – согласился Женя внезапно охрипшим голосом. – Распространённая фамилия… Вроде как Иванов…
– Так что величай ты её, брат Евстигнеев, по имени, по отчеству, – завершил свои наставления пассажирский помощник и сверился с записочкой, которую извлёк из бокового кармана белоснежного кителя. – А имя её, отчество – Варвара Степановна…
У ребят потемнело в глазах.
– Мало что – Варвара Степановна, – попробовал было успокоить и себя и Вольку Женя, – ещё не факт, что это именно наша.
Но Волька вспомнил разговор в кабинете директора, когда он туда пришёл на экзамен по географии, и только безнадёжно махнул рукой:
– Она. Именно наша… И что с нею сейчас будет, подумать страшно… Не могла поехать куда-нибудь в Сочи!..
– А мы её всё равно спасём, – мрачно заявил Женя после короткой, но тягостной паузы. – Только давай думать – как.
Посидели они на лавочке, подумали, покряхтели по поводу невесёлой их судьбы: другим людям путешествие – удовольствие, радость, а им такая морока. Но раз уж получилось такое дело, надо спасать учительницу. А как? А очень просто: отвлекать.
Сегодня ещё можно было не беспокоиться – сутки она пролежит у себя в каюте, а потом надо будет так делать: один гуляет с Варварой Степановной или сидит с нею и беседует, а другой будет в это время отвлекать Хоттабыча. Например, Волька с Хоттабычем играет в шахматы, а Женя тем часом прогуливается с Варварой Степановной по палубе. Волька с Хоттабычем на палубе – Женя с Варварой Степановной беседует где-нибудь подальше, в каюте, что ли… Неясно оставалось только, что делать, когда экскурсанты будут сходить на берег и когда все будут собираться кушать в кают-компании.
– А если загримировать Варвару Степановну? – предложил было Волька.
– Что, бороду ей привешивать, что ли? – съязвил Женя. – Глупости! Тут гримом не спасёшь человека. Надо будет ещё подумать…
– О юные мои друзья! – окликнул их снизу Хоттабыч. – Где вы?
– Мы здесь. Мы сейчас, – ответили ребята.
Они спустились к Хоттабычу на прогулочную палубу.
– У нас тут спор с почтеннейшим Александром Яковлевичем, – сказал Хоттабыч, познакомив их со своим собеседником, – насчёт Индии…
Час от часу становилось не легче: если старик начнёт направо и налево выкладывать перед экскурсантами свои представления по географии, его высмеют, а он, того и гляди, обидится, и такая подымется катавасия, что самой большой ложкой не расхлебаешь.
– Рассудите нас, о юные мои друзья, разве не Дели – столица Индии?
– Конечно, Дели, – подтвердили ребята. – Факт, что Дели.
Вот это да! Они были поражены. Откуда это у старика вдруг появились правильные географические сведения? Разве что из газет?.. Ну конечно, из газет.
– А почтеннейший Александр Яковлевич утверждает, что не Дели, а Бомбей, – торжествовал Хоттабыч. – И ещё мы с ним поспорили насчёт того, сколь высоко возвышается над нашими головами стратосфера, и я сказал, что точную грань между тропосферой и стратосферой установить нельзя и что в разных местах земли она то выше, то ниже… И что линия горизонта, которая, как это доподлинно известно из науки географии, есть только плод нашего воображения…
– Хоттабыч, – строго перебил его Волька, – можно тебя на одну минуточку? – Они отошли в сторонку. – Признайся, это ты у меня зачитал учебник по географии?
– Да будет разрешено мне узнать, что ты подразумеваешь под этим странным словом «зачитал»? Если ты под этим словом подразумеваешь, о Волька, что я… Что с тобой, о якорь моего сердца? На тебе лица нет!..
У Вольки вдруг отвисла нижняя челюсть, а взор его застыл, обращённый на что-то, замеченное им здесь же, на прогулочной палубе, за спиной старого джинна.
Хоттабыч хотел обернуться, чтобы узнать, в чём дело, но Волька возопил:
– Не надо оборачиваться! Умоляю тебя, не оборачивайся!.. Хоттабыч! Миленький!.. Дорогой!..
И всё же старик обернулся…
К ним приближалась под руку с какой-то другой пожилой женщиной Варвара Степановна Кольцова, заслуженная учительница республики, преподавательница географии и классная руководительница седьмого класса «Б» 245-й московской средней школы.
Хоттабыч медленно двинулся ей навстречу. Привычным жестом он выдернул из бороды один волосок, другой.
– Не надо! – крикнул страшным голосом Волька и схватил его за руку. – Она ни в чём не виновата!.. Ты не имеешь права!..
Сзади на Хоттабыча молча набросился Женя, схватил его в объятия и сжал что было силы.
Александр Яковлевич смотрел на эту странную сцену, оцепенев от удивления.
– Ребята! – властно промолвила Варвара Степановна, нисколько, по-видимому, не удивившись встрече со своими учениками здесь, на ледоколе. – Не хулиганьте! Оставьте этого гражданина в покое! Ну! Кому я говорю?! Костыльков! Богорад! Вы слышите?
– Он вас тогда превратит в жабу! – отчаянно воскликнул Волька, чувствуя, что ему не совладать с Хоттабычем.
– Или в колоду, на которой мясники разделывают бараньи туши! – подхватил Женя. – Бегите, Варвара Степановна! Прячьтесь поскорее, покуда он не вырвался из наших рук!.. Волька вам правду говорит!..
– Что за глупая болтовня! – чуть повысила голос Варвара Степановна. – Дети! Вы слышали, что я вам сказала?!
Но Хоттабыч уже и сам освободился из цепких объятий своих юных друзей и быстро порвал оба волоска.
Ребята в ужасе закрыли глаза.
Они раскрыли глаза, только услышав, что Варвара Степановна кого-то благодарит. В её руках были букет цветов и большая связка превосходных, благоухающих бананов.
Хоттабыч отвечал ей, согнувшись в изысканном поклоне и прижав руку сначала ко лбу, а потом к сердцу…
Наши три друга окончательно уточнили обстановку, собравшись внизу, в их каюте.
– А почему ты мне, о Волька, не сказал ещё тогда, сразу после экзамена, в первый день нашего счастливого знакомства, что я подвёл тебя своей самонадеянной и невежественной подсказкой? Ты меня очень обидел этим. Сказал бы мне, и я бы не мешал тебе столько дней своей назойливой благодарностью, и ты смог бы спокойно подготовиться к переэкзаменовке так, как это подобает такому просвещённому отроку, как ты.
Так сказал Хоттабыч, и в голосе его звучала самая неподдельная обида.
– А ещё раньше ты превратил бы Варвару Степановну в колоду, на которой разделывают бараньи туши? Я, брат Хоттабыч, тебя уже очень даже хорошо изучил. Все эти дни мы с Женей провели в диком страхе за Варвару Степановну. Ведь ты её обязательно превратил бы в колоду?
Хоттабыч покорно вздохнул:
– Превратил бы, не буду скрывать. В колоду или мерзкую жабу.
– Ну вот! А разве она этого заслужила?
– Пусть только кто-нибудь попробует превратить эту достойную женщину в колоду или жабу! Он будет иметь дело со мной! – запальчиво воскликнул старик и добавил: – Я благословляю тот день, когда вы вразумили меня изучить азбуку и приучили к чтению газет, ибо теперь я всегда в курсе, где какое море строится. И ещё я благословляю тот день, когда аллах умудрил меня «зачитать» – я, кажется, так выразился, о Волька? – твой учебник географии. Ибо эта поистине мудрая и увлекательная книга раскрыла передо мною благословенные просторы истинной науки и уберегла меня от того, что я в ослеплении своём склонен был считать наказанием вашей высокочтимой наставницы. Я имею в виду Варвару Степановну.
– То-то же! – сказал Волька. – С этим вопросом всё!
– Ага! – подтвердил Женя.
LVI. Что мешает спать?
Погода благоприятствовала «Ладоге». Три дня пароход шёл чистой водой. Только к концу третьих суток он вошёл в полосу однолетних и разреженных льдов.
Ребята как раз играли в шашки в кают-компании, когда туда вбежал, придерживая правой рукой свою, неизменную соломенную шляпу, взбудораженный Хоттабыч.
– Друзья мои, – сказал он, широко улыбаясь, – удостоверьтесь, прошу вас: всё море, насколько можно охватить его взором, покрыто сахаром и алмазами!
Для Хоттабыча эти слова были вполне простительны: никогда за свою почти четырёхтысячелетнюю жизнь он не видел ни единой стоящей глыбы льда.
Все находившиеся в кают-компании бросились на палубу и увидели, как навстречу «Ладоге» бесшумно приближались мириады белоснежных льдин, ослепительно блестевших под яркими лучами полуночного солнца. Вскоре под закруглённым стальным форштевнем парохода заскрежетали и загремели первые льдины.
Поздно ночью (но светло было и солнечно, как в ясный полдень) экскурсанты заметили в отдалении группу островов. В первый раз они увидели величественную и угрюмую панораму архипелага Земли Франца-Иосифа. Впервые они увидели голые, мрачные скалы и горы, покрытые сверкающими ледниками. Ледники были похожи на светлые острогрудые облака, крепко прижатые к суровой земле.