– Откуда у тебя эти монеты? – спросили там Джованни.
– Мне их подарили, – ответил Джованни.
– Ах, подарили? – иронически подхватил следователь. – Так прямо и подарили?
– Ну да, – простодушно ответил Джованни.
– А кто тебе, мой милый, подарил сразу пять монет?
– Один старик подарил.
– Как его зовут?
– Не знаю.
– И где он проживает, ты тоже не знаешь?
– Нет, не знаю.
– И чем занимается этот старик, тоже тебе неизвестно?
– Нет, неизвестно, – отвечал Джованни, не подозревая о нависшей над его головой опасности.
– И давно ты знаком с этим неизвестным тебе человеком?
– Часов десять тому назад я его увидел в первый и последний раз.
– И он сразу тебе подарил пять золотых монет?
– Сразу, синьор начальник. Только он мне не пять подарил, а…
Тут Джованни понял, что сболтнул лишнее, и замолчал. И сколько следователь ни бился, он не мог больше заставить Джованни говорить.
– Мне все ясно, – сказал наконец следователь. – Никто тебе не дарил эти деньги. Ты их просто украл.
– Как ты смеешь называть меня вором! – полез на него с кулаками Джованни. – Я никогда в жизни не тронул и пальцем чужого добра!
– Ах, ты, оказывается, не только вор, но еще и хочешь меня убить! – с удовольствием констатировал следователь и, распорядившись, чтобы Джованни отвели в тюрьму, сел писать протокол следствия.
По ряду деталей допроса он сделал заключение, что у арестованного где-то должно храниться еще золото, может быть, даже очень много золота. Синьор следователь понимал, что никогда он еще не был так близок к служебному успеху, как в это утро.
Сосуд с Геркулесовых столбов[3]
На этот раз Хоттабыч оказался точным. Он обещал вернуться через два-три часа, и действительно – без четверти девять его сияющая физиономия вынырнула из воды. Старик был счастлив.
Он быстро выбежал на берег и, размахивая высоко над головой каким-то очень большим, в полчеловеческого роста, металлическим сосудом, покрытым водорослями, заорал:
– Я нашел его, о друзья мои! Я нашел сосуд, в котором столько веков томится мой несчастный брат Омар ибн Хоттаб, да не померкнет солнце над его головой! Я обшарил все море и уже начал отчаиваться, когда у Геркулесовых столбов увидел в зеленом полумраке вод этот волшебный сосуд.
– Чего же ты медлишь? Открывай поскорее! – азартно промолвил Женя, первым подбежавший к изнемогавшему от счастья Хоттабычу.
– Я не смею открывать его, ибо он запечатан Сулеймановой печатью. Пусть Волька ибн Алеша, освободивший меня, выпустит из заточения и моего несчастного брата. Вот он, сосуд, в мечтах о котором я провел столько бессонных ночей! – продолжал он кричать, потрясая своей находкой. – Возьми его, Волька, и открывай, на радость мне и моему брату Омару.
Прислушавшись на мгновение, он радостно захохотал:
– Ого-го, друзья мои! Омар подает знаки изнутри сосуда.
Теперь уже ребята слышали какое-то тихое тиканье, похожее на тиканье будильника.
Сережа с Женей не без зависти смотрели, как старик передал сосуд явно польщенному Вольке – вернее, положил его перед ним на песке, потому что сосуд оказался очень тяжелым.
– Что же ты, Хоттабыч, говорил, что Омара заперли в медном сосуде, когда сосуд, совсем наоборот, железный? Да ладно уж! Где тут печать? Ах, вот она где, – сказал Волька, осматривая сосуд со всех сторон.
Вдруг он весь побелел, затрясся от ужаса и изо всех сил крикнул:
– Ложись! Ложитесь! Хоттабыч, сию же минуту кидай сосуд обратно в море!
– Ты с ума сошел! – возмутился Хоттабыч. – Столько лет мечтать о встрече с Омаром и найти его только для того, чтобы снова бросить в море!
– Швырни его подальше! Там нет твоего Омара! Швыряй скорее, или мы все погибнем! – молил его между тем Волька, и, так как старик колебался, он отчаянно завопил: – Я приказываю тебе!
Недоуменно пожав плечами, Хоттабыч поднял тяжелый сосуд и, размахнувшись, забросил его метров за двести от берега.
Не успел Хоттабыч обернуться к стоявшему рядом с ним Вольке, как на месте падения сосуда раздался страшный грохот, большой водяной столб поднялся над спокойной гладью бухты и с глумом рассыпался.
Мириады оглушенных и убитых рыб всплыли животами кверху на поверхность воды.
Откуда-то бежали к берегу озабоченные люди, привлеченные взрывом.
– Скорее удирать отсюда! – скомандовал Волька, и наши друзья поспешно выбрались на дорогу и зашагали к городу.
Позади всех шел, все время оглядываясь назад, расстроенный Хоттабыч.
Он все еще сомневался, нужно ли было ему слушаться Волькиного приказа.
– Что ты такого прочитал на этой штуке? – спросил Женя, догоняя далеко ушедшего вперед Вольку.
– Made in England[4] – вот что я прочитал!
– Бомба, значит, эта штука была?
– Мина, а не бомба, – поправил своего друга Волька. – Это понимать надо. Подводная мина.
Хоттабыч печально вздохнул.
«Вот он, этот старик!»
– Будем считать, что все в порядке, – подвел итоги Волька. – С одной стороны, Омара не нашли. Это, конечно, жалко. Зато, с другой стороны, чуть не погибли, но спаслись. Это уже хорошо.
– Теперь в самый раз пойти позавтракать, – сказал запыхавшийся от быстрой ходьбы Женя.
Остальные путешественники нашли Женино предложение в высшей степени разумным.
Проходя мимо мрачного здания тайной полиции, они увидели, как оттуда вышел под конвоем двух полицейских их вчерашний знакомец, веселый рыбак Джованни.
Джованни тоже узнал их и возбужденно закричал, указывая на Хоттабыча:
– Вот он, этот старый синьор, который подарил мне золото! Он кому угодно подтвердит, что я не вор, а честный рыбак!
– В чем дело, о Джованни? – осведомился Хоттабыч, когда рыбак, которого крепко держали за руки полицейские, поравнялся с нашими друзьями.
– О синьор, – чуть не плача, отвечал бедный рыбак, – мне не верят, что вы подарили нам золотые монеты! И вот у меня забрали монеты и сказали, что я вор. Сейчас меня ведут в тюрьму. Помогите, синьор, объясните следователю, что я не вор!
– Кто смел обвинить этого благородного рыбака в воровстве?! Кто этот негодяй, который посмел забрать у него золото, подаренное мною Гассаном Абдуррахманом ибн Хоттабом?! Идем к этому человеку, и я ему все скажу в глаза, – закончил Хоттабыч.
Через несколько минут следователь, не успевший еще составить протокол, удивленно поднял голову, услышав, что кто-то вошел в его кабинет.
– Это еще что такое?! – произнес он зловеще, увидев, что арестованный рыбак вместе со своими конвоирами снова очутился перед его письменным столом. – Вы должны были уже к этому времени доставить арестованного в тюрьму.
– Синьор следователь! Вот он, этот старик, который подарил мне вчера эти проклятые монеты! – победоносно произнес Джованни, указывая на вошедшего вслед за ним Хоттабыча. – Он вам подтвердит все мои слова.
– Интересно, очень интересно, – протянул следователь, коварная улыбка зазмеилась на его желтом гладко выбритом лице. – Значит, этот… как его… Джованни не врет? Вы действительно подарили ему пять золотых монет, достоинством в двадцать лир каждая?
– Не пять, а по меньшей мере пятнадцать тысяч таких монет подарил я ему вчера, – хвастливо сказал Хоттабыч, не замечая предостерегающих знаков всполошившегося Джованни.
Но было уже поздно. Следователь взволнованно потирал сухие ладони.
– Прошу прощенья, почтеннейший синьор, – произнес он, не сводя глаз со своего престарелого собеседника, – прошу прощенья, но я не верю вашим словам.
– Не хочешь ли ты, о лукавый следователь, сказать этим, что я лгун?! – побагровел Хоттабыч.
– Посудите сами, синьор: вы более чем скромно одеты и заявляете, что вы просто так, за здорово живешь, подарили почти незнакомому рыбаку триста тысяч золотых лир…
– Не за здорово живешь, а за то, что он накормил моих юных друзей, – нетерпеливо прервал его Хоттабыч.
– Триста тысяч золотых лир за один обед…
– За ужин, – поправил его Хоттабыч.
– Это все равно в данном случае. Триста тысяч золотых лир за ужин! Не кажется ли это вам несколько дорогой платой? – иронически продолжал следователь, убежденный, что старик врет. – Я лично за двадцати пять лир всегда получаю превосходный ужин.
– Нет, не кажется! – запальчиво отвечал Хоттабыч. – За хорошее дело, за подлинную услугу я всегда плачу щедро.
Следователь понял последнюю фразу как намек на возможную взятку, и у него заблестели от жадности глаза.
– У вас, вероятно, много золота?
– У меня его нет ни одного зернышка, но достать его могу сколько угодно.
– Сколько угодно? – ядовито переспросил следователь. – Даже миллион золотых лир?
– Стоит мне только захотеть – и я заполню золотом весь этот дом, в котором мы сейчас находимся, и еще тысячи таких домов, – ответил ему Хоттабыч, презрительно улыбнувшись и пощипывая бороду.
– Не могу поверить, – сказал следователь, устало откидываясь на спинку своего кресла.
– А это что? Что ты, о маловерный следователь, скажешь об этом? – снисходительно произнес Хоттабыч и принялся извлекать из карманов своих брюк золотые монеты целыми пригоршнями.
Уже на столе ошеломленного следователя высилась солидная горка монет, когда старик заметил наконец знаки, которые подавал ему Джованни. Тогда он прекратил извлекать золото и простодушно обратился к следователю:
– Теперь ты, надеюсь, убедился, что этот благородный рыбак не лгун и тем более не вор. Отпусти же его немедленно, дабы он мог насладиться свободой и покоем.
– Увы, синьор, теперь я вижу, что Джованни не вор, – с лицемерной грустью произнес следователь и приподнялся из-за своего стола, – и именно поэтому я не могу его отпустить.
– Что такое?!