ренции, в Падуе, в Неаполе и где там ещё?
Вполне чистосердечные с большой примесью восточной крови мужики, и девки, и бабы. Я их не обманывал, к ним впервые приехал честный человек, не стремящийся им понравиться. Ну уж 90 процентов правды я им сказал. Я сказал, что доверять никому нельзя, и русским тоже. Но что у нас нет общей границы, и это отлично!
Что я никуда не избираюсь и не планирую, потому мне и моим высказываниям можно верить, я их не швыряю в залы, чтобы набрать очки в России.
Я им сообщил, что опасения Европы, что мы начнём отвоёвывать себе страны Балтии — бывшие советские республики, — не соответствуют действительности, что такие слухи выгодны самим странам Балтии, они получают на борьбу с несуществующей русской угрозой ощутимую финансовую помощь с Запада. Но вот что Левобережная Украина по сути является населённой русскими территорией, так это правда и эти земли должны отойти к России. Так же как к Венгрии — венгерские земли, к Румынии — румынские, к Польше — польские (чуть ли не четыре области). Я рассказывал итальянцам о том, что Украинская ССР включала в себя 26 областей и только девять из них являются украинскими, а 17 — Украинская империя, области, добытые советскими солдатами и включённые в состав Украинской ССР для удобства администрирования.
Как я себя вёл?
Начинал я сидя, затем я вставал, расхаживал по сцене, изображал в лицах, шипел, пыхтел, пародировал и кричал. Я вёл себя как харизматический раскованный актёр, и я видел, что этим я нравился им. Я не стеснялся обидеть зал или переводчика. Вряд ли хоть одна блядь подозревала, что я очень болен и что каждая фраза даётся мне с трудом. Я беззастенчиво плевался и добавлял гримасами, если мне казалось, что переводчик мягко переводит.
— Жёстче! — кричал я на переводчиков.
Италия / Рим / Холм Джаниколо / 2019 год
Маурисио — небольшой человечек, похожий на пингвина, — взялся нас поводить по Риму, когда у нас будет время. Раз мы поехали в Ватикан. Выехали к бюстам героев-гарибальдийцев (пышные усы, шляпы с перьями, медали), и я понял, что мы попали на холм Джаниколо, где я бродил 45 лет тому назад. Над бюстами на коне возвышался памятник Гарибальди. Мы вышли из машины Маурисио и пошли, разглядывая бюсты. Я искал русского — не то Чернышева, не то Голицына, — но мы его не нашли.
Чувствовал ли я 45 лет? Чувствовал. Людей стало в разы больше, природы стало чуть меньше.
Туда ехали по светлым улицам. Переехали Тибр. Via Genovese — запах варёной фасоли. По-итальянски автомобиль — «махина». Мы сидим в «махине» Маурисио и едем к Ватикану. Маурисио за рулевым колесом, Селезнёв рядом, они друг друга отлично понимают и увлечённо беседуют.
На холме Джаниколо — нет, раньше, при въезде к смотровым площадкам, где вид на Рим и Ватикан, — нас остановил высокий полицейский, пошёл к себе в машину и, видимо, проверял наши паспорта, довольно долго. На холме Джаниколо (мне в памяти отпечаталось Сан-Николо) мы прошли все бюсты, надоело. По этому холму я ходил ежедневно, пока Елена спала в чулане семьи Пачино (или Пачини).
Внезапно мне Италия поднадоела. Такое впечатление, что, побывав на холме Джаниколо, я достиг цели, ради которой, не осознавая её, приехал, столкнулся лоб в лоб с прошлым, 45-летним молодым прошлым. И больше мне ничего не нужно. Вряд ли мне теперь нужен Неаполь. Встреча с прошлым. 45 лет тому назад. Спустился в 1975 год и даже в декабрь 1974 года. Не я ли вот стою спиной? Нет.
Итальянцы отмечают, что я приехал к ним яростный, с новыми современными, свежими идеями. А я бы умер где-нибудь в дороге.
Я не думаю, что нас, NBP, за что-либо стоит не ценить и порицать. Мы сделали что могли. Столько наших людей пожертвовали собой, множество. Один Сухорада чего стоит.
Если б можно было увидеть себя, молодого. Он бы меня не понял, тот молодой русский. В декабре 1974 года.
Бюсты гарибальдийцев на холме. Усаты, бородаты.
Я нашёл в Риме что? Мой холм Джаниколо, где я проходил молодым каждое утро 45 лет тому назад. Тогда у меня не было за душой ни единой книги, только стихи. На противоположной стороне собора Святого Петра находились магазинчики, торговавшие статуями святых. И одеяниями монахов. Тогда всё было примитивно — и потому хорошо, как в мире бабушек и дедушек.
У Ватикана
Постояли у обелиска (рядом, с десяток метров), я — облокотясь на железную полицейскую ограду. В собор зайти — огромная очередь. Не пошли. Потому стоим там, где стояла массовка в сериале «Молодой папа».
Наблюдаются военные с автоматами у своих хаки-автомобилей в своей хаки-форме.
Разномастные народы кипят вокруг на площади в Ватикане. Согласно Маурисио, в Риме 3 миллиона жителей, а туристов в 2019 году уже побывало здесь 15 миллионов.
Увидел холм Джаниколо, и хватит. Все остальное не нужно.
В ночном кафе мы молча пили кьянти,
Когда зашёл, спросивши шерри-бренди,
Высокий и стареющий эфенди,
Враг злейший христиан во всём Леванте.
И
Носороги топчут наше дурро,
Обезьяны портят наши смоквы,
Но страшнее обезьян и носорогов
Белые бродяги итальянцы.
Звучат в сознании эти два куска. Итальянцы цепляются друг за друга нескончаемыми разговорами, как их колючие кустарники меж собой. Вчера меня буквально преследовали несколько фриков, пока я не закричал одному из них: «Что ты ходишь тут за мной, а ну-ка вали отсюда!» И подтолкнул его в спину. Он испугался. Другому (тот вроде был в ДНР) я закричал: «Все были в ДНР!» Он отвечал: «Это неправда, не все!»
Южные итальянцы — наполовину восточные люди, скорее арабы. То, что сейчас к ним проникли мигранты, это не первый раз. Когда их арабов остановил Карл Мартелл в каком-то там сражении? Я забыл. Вы думаете, что они успокоились? Они приплывали и продолжали приплывать из Северной Африки, где они уже жили, где-то с VII века, и в конце концов появились эти полувосточные люди. Их любовь к болтовне, их южные взвизгивания! Уже позже в Неаполе, указав на пришвартовавшийся вдали в порту пассажирский пароход, поэт de Luca сообщил мне: «Всего ночь до Сицилии». Правы были люди в Варезе: все живущие южнее реки По совсем не белые, а помесь арабов — итальянцы. И в этой неподражаемой реплике поэта содержалось столько оттенков — «всего ночь до Сицилии» — и расистский оттенок тоже, оттенок превосходства.
Ну и что там интересного, в конце концов, на холме Джаниколо?
Ну, кроме того, что там ты ходил поспешно молодым 45 лет тому назад? Сильны были ноги, не пыхтел при ходьбе, не останавливался, делая вид, что рассматриваешь лежащий внизу Рим. Что?
Интересно, это привилегия — дожив до серьёзного возраста, попытаться проникнуть в прошлые времена?
Сквозь спутанные лохмотья пыльных кустов, у непостаревших (может, лишь пожелтели) бюстов гарибальдийцев, среди значительно выросших, потому на холме стало светлее, пиний. Бурая растительность, а не вечнозелёная, бурая, как то, что остаётся на дне банки с засоленными, но съеденными огурцами, — такая растительность на холме Джаниколо.
Ну и сколько можно упиваться квашеной зеленью? Это не ей я упиваюсь, а старыми далёкими патриархальными временами упиваюсь. Костюм монаха можно было купить за копейки. В церковных лавках и посетителей-то не было, кроме обычных закупщиков атрибутики для церквей.
Италия / Древний Рим ремонтируют
Древний Рим постоянно ремонтируют. Мы тут с Димой Селезнёвым пошли на Римский Форум не той дорогой и попали в тупик. И увидели то, что, видимо, не полагается видеть. Как рабочий с жёлтого удобного рукава крана починял разваливающийся Древний Рим. Тут мазнёт, там мазнёт — что-то вроде невидимого зубного клея.
Рим, конечно же, не древний, он средневековый, и Колоссео средневековый, тысячелетие жизни ему добавили возрожденческие писатели.
В 1974–1975 годах, той зимою с ноября до февраля я видел, как Колоссеум ещё был кирпичный, сейчас его сделали лакированным и бежевым, таким выходят мертвецы из рук гримёров. Изначально Рим был такой же, как все средневековые строения в Италии: кирпичный, кирпичи были узкие, такие получались, видимо, такими их легче обжигать было. Ancient Рим изобрели в эпоху Возрождения. На самом деле были просто Рим, и Возрождение, и Древний Рим — это была одна и та же эпоха.
А мы с Селезнёвым разинув рты глядели, потом пришлось уйти той же неприглядной дорогой, какой туда и попали. Я устал и долго сидел в сквере на скамейке напротив Колоссеума. Напротив сидел буржуазный господин, читал газету, а с ним две небольшие собаки, видимо, его жены. Собаки: «Идёшь газету читать, возьми животных…» Он взял, хотя был недоволен, будут мешать своим повизгиванием… Древний Рим, такую хуйню придумают! Консулов избирали на два года, а вот когда начали избирать, никто не знает. События датировались внутри двух лет по правлениям консулов. Некоторые утверждают, что Цезарь Борджиа и Юлий Цезарь — одно и то же лицо. Я находился в Саратовском централе, когда узнал из газеты, что обвалились термы, вот не помню кого, может, Веспасиана. То со Средних веков как раз и время пришло обвалиться, а если с до нашей эры, то невероятно долговечны двухтысячелетние термы (то есть бани), неправдоподобно долговечны.
Черепки и кирпичи в почве, пинии в итальянском небе, колючие вечнозелёные травы и кустарники, сырость от дождей, всё равно холодно, кроны пиний в небе, горделивая Италия, граждане одновременно похожи и на восточных торговцев кебабом, и на сделанных из тёплого белого теста. Некрасивые, как щепки, женщины и скорее изящные мужички. Древний Рим постоянно подрисовывают, дорисовывают.
Италия / Roma / Вилла Мусолини / 2019 год
Я даже не знаю, как это место называется. Где-то на юго-востоке, что ли, Рима. Ворота открыты, которые бег трусцой, бегают. Нигде имени Муссолини. Высокие пальмы, так что голову задирать на них — труд, а не удовольствие.