– Особенно теперь, когда погиб Коля, – добавила Варя.
– Да? А мне известно, что отношения с завлабом у вас были натянутые, вы с ним не ладили.
– Какое это имеет значение? – удивился Боцман. – Работа есть работа.
Копалов внимательно посмотрел на него, как бы раздумывая – а надо ли им объяснять, что иногда это имеет очень большое значение? Что иногда ловко подсунутая анонимка, шепоток в ухо начальства, как бы невзначай брошенное слово, могут сильно влиять не только на результат работы, но и на судьбу человека?
– Я понимаю, что всё это строго секретно, но вы же можете, не вдаваясь в детали, просто объяснить мне как это выглядит? Что конкретно происходит в силовой камере? – спросил Копалов.
– Конечно, почему нет? – пожал плечами Боцман. – Кстати, не так уж это секретно, на подобных установках работают сейчас и китайцы, и американцы. В чём-то наверняка опережают нас.
– Нельзя ли ближе к сути?
– Да всё очень просто: в мощном магнитном поле помещается порция реголита, по которой мы долбим из лазера.
– И всё? – разочарованно протянул Павлов.
– Всё, – подтвердил Боцман. – Только для того, чтобы найти оптимальное соотношение количества руды, параметров магнитного поля и мощности лазера, необходимы километры вычислений, тонны расчётов и сотни тысяч экспериментальных залпов!
– Бо-о-оцман, – укоризненно протянула Варя.
– Что?! А, ну да. Простите, я увлёкся. Конечно, не сотни тысяч, достаточно трёх-четырёх сотен. Это многое меняет?
– Для меня нет, – сказал следователь. Всё было ясно. Он решил закругляться и строго взглянул на Варю и Боцмана.
– Спасибо, товарищи. Вы мне очень помогли в расследовании. А теперь верните мне рабочий журнал Слепцова.
Вари и Боцман молчали с невинным видом, и тогда Копалов повысил голос:
– Вы поняли? Шутки кончились.
Тогда Варя сказала:
– Он у Лёхи.
– Очень хорошо. А где Лёха?
– Он… он в силовой камере.
– Что?!!
– Ну, да. Он решил сам попробовать. Как Коля.
– А ну бегом туда! Вы сдурели? Он же погибнет. Как Коля!
– Мы ему говорили, но Алексей взял журнал и заперся в камере.
Копалов сорвал трубку интеркома:
– Захарчук, твою мать! Вырубай электропитание по институту! К рубильнику беги, говорю. Что? Да хоть топором руби!
– Там есть аварийное автономное питание, – быстро сказала Варя.
– Эххх, – только и сказал Копалов и, выскочив из кабинета, побежал по коридору. Он был очень толстый, но бежал очень быстро.
***
Начальник безопасности и следователь прогуливались по набережной. День выдался жаркий и оба они скинули свои строгие пиджаки и распустили галстуки. Копалов сказал:
– Я успел вовремя, на пару минут позже у нас был бы новый труп.
– Без имплантата Трофимов не протянул бы и пары минут, – проворчал Захарчук. – Значит всё-таки несчастный случай?
– Да, Слепцов надорвался, пытаясь реморализовать Бабаюшку.
– Ну, теперь пока не удастся воссоздать «эффект Слепцова», работу на стенде заморозят. А воссоздать его будет невозможно, потому что имплантат в его башке был с браком, а значит уникальный.
– Да, имплантат сгорел, как негодный предохранитель, но не в этом дело. В отчёте я укажу смерть от естественных причин, – сказал Копалов.
– Как это? – поразился Захарчук. – Хочешь замять это дело? Нет, так нельзя, ты же при исполнении!
– Лаборатория должна работать, выполнять план, – твердо сказал Копалов. – Сейчас самое важное – старт «Витязя». А реморализация человечества подождёт. Да и нужна ли она нам?
– Мне дела нет до лаборатории и до человечества! Есть инструкция, а ты хочешь её нарушить. Имей в виду, я молчать не буду.
– Не будь ты говном, Саня. Не мешай ребятам строить светлое будущее. Пойдём лучше выпьем, – Копалов облапил Захарчука за сутулые плечи и потянул в сторону пивной.
– Нет, погоди, – Захарчук вырвался. – Значит, пусть гибнут дальше?
– Что значит, пусть гибнут? Пусть работают, набирают материал, исследуют. Повторить эксперимент, конечно же, не удастся, «феномен Слепцова» невозможен без имплантата Слепцова, но явление эмпатического резонанса надо исследовать. Но позже. Не пришло ещё время.
***
– Очень глупо получилось, – сказала Варя. Она лежала на траве, на берегу широкой реки, закинув руки за голову, и наблюдала за эшелоном дирижаблей в синем безоблачном небе. Больше всего дирижабли напоминали гигантских нарвалов. – Мы рвали жилы, выполняя план, а китайцы всё равно нас опередили.
– Да, нашу схему они применили на две недели раньше, – согласился Боцман и плавно повёл спиннингом.
– Почему нашу? Свою. Они же не виноваты, что их принцип магнитной ловушки совпал с нашим.
– Конечно, не виноваты, – согласился Боцман, подтягивая к берегу крупного судака. Не такого, как нарвал, но тоже очень приличного. Лёха осторожно подвёл сачок. – Никто не виноват. А Коля погиб. И теперь получается, что погиб он напрасно.
– Не смей так говорить! – крикнул Лёха и швырнул сачок в воду.
– Ну, вот – сорвалась, – печально сказал Боцман.
– Смотрите, – сказала Варя, показывая пальцем.
Невдалеке по набережной шли, сильно шатаясь Копалов и Захарчук. Они что-то пели, но ветер относил слова, и послышалось лишь «сверкая блеском стали». Ребята не знали этой песни.
– Гуляют деды, – с уважением сказал Боцман. – А нам и гульнуть толком не на что, премию теперь не получим.
– Брось. Ты же не об этом думаешь. Зачем тебе премия? – спросила Варя.
– Он машину купит, – сказал Лёха. – Роскошный электрокар. И все девушки в городе его будут.
– Ну, девушки это вряд ли, – засмеялась Варя. – Теперь красивой тачкой только пенсионерку можно соблазнить.
– О, я бы новый осциллограф купил, – Боцман мечтательно закатил глаза. – Старый совсем не тянет.
– А ты бы что купила? – спросил Лёха у Вари. – Тачку тебе не надо, сразу дирижабль подавай?
– Мне бы одно место на «Артур Кларк», – серьёзно сказала Варя. – Но его ни за какие деньги не купишь.
– Первая звёздная? – с пониманием спросил Боцман.
– Да, первая звёздная. А что? – с вызовом спросила Варя.
– Ничего, – ответил за Боцмана Лёха. – Будет ещё и вторая звёздная и третья. На наш век звёзд хватит.
– Я думаю никого из старшего поколения нельзя брать в первую звёздную. Ни во второю, ни в третью. Их нельзя пускать на звёзды. Никого из этих, – сказала Варя и снова показала на плавно удаляющихся Копалова и Захарчука.
– Как так? – удивился Боцман.
– Понимаете, мальчики, они привыкли, что всё плохо, – сказала Варя. Их нельзя за это винить. Их слишком много обманывали, у них рушились надежды и погибали друзья. Они голодали и их предавали. Они жили, не веря в завтрашний день, без будущего. И теперь по привычке не верят, что может быть хорошо. Они привыкли, что всё плохо-плохо-плохо и только так умеют жить. И вот прилетаем это мы к другим звёздам, открываем прекрасные новые миры, встречаем братьев по разуму и тут – опаньки – вылезает из анабиоза заспанное мурло Захарчука и видит, что всё хорошо. И ему от этого очень плохо, ему это подозрительно, он не может в это поверить. Он начинает искать врагов и раскрывать несуществующие заговоры. И что мы с ним будем делать, когда вокруг всё действительно распрекрасно?
– Уговорила. Старики останутся дома, – сказал Боцман. – Мы не возьмём их к звёздам.
– Не возьмём, – подтвердил Лёха.
– Но что мы будем делать без стариков среди прекрасных далёких миров, если там вдруг всё окажется плохо? – помолчав, спросил Боцман.