[4]– и прикладыванием уха к обнаженной груди никто не гнушался (и заметьте – безо всяких санитайзеров!). Приходилось ориентироваться исключительно на клиническую картину болезни и самые простые методы обследования больного, а чтобы заглянуть внутрь – ну, это уже будьте любезны к патологоанатому, как пациент помрет, или к хирургу в крайнем случае (хотя до XX века понятия диагностической операции не существовало – если уж резали, то наверняка). Поэтому прижизненный осмотр внутренних органов был чем-то из разряда несбыточных мечтаний, а уж о том, чтобы заглянуть в «темный предмет» под названием «голова»[5], речи вообще не было (такое стало возможным лишь через 70 с лишним лет после открытия Рентгена).
Вильгельм Конрад Рентген (27.03.1845–10.02.1923)
Эта история интересна тем, что именно Вильгельм Конрад Рентген, имея прибор, сконструированный почти за 40 лет до его великого открытия, сумел сделать верные выводы, не остановился на достигнутом, как многие ученые до него, и, не имея ни малейшего отношения к медицине, сумел каким-то особым чутьем найти применение своему открытию, природу которого на тот момент он сам еще не понимал.
В середине XIX века многие ученые примерно в одно время занимались конструированием трубок, из которых выкачивали воздух и пропускали через них электрические заряды. Одним из первых на этом поприще был немец Иоганн Хитторф, а чуть позже, в 1870‐х годах, его дело подхватил английский физик Вильям Крукс: трубка именно его конструкции оказалась наиболее распространена в то время. Устройство было максимально простым – 2 электрода, катод и анод в вакууме. Подача напряжения на электроды вызывала движение электронов от катода к аноду, поэтому лучи, как мы сейчас знаем, назвали катодными. Еще в то время Крукс предполагал, что эти самые лучи есть следствие движения электронов, но его современники-физики не приняли эту гипотезу и просто продолжали различные эксперименты с трубкой. В 1880 году, работая с этим типом трубки, ученые Голдстейн и Томпсон заметили, что защищенные экраны начинают светиться после включения трубки, даже находясь на значительном расстоянии от нее, но большого внимания этому феномену не придали.
Так вот, наш герой – Вильгельм Конрад Рентген, красавец-мужчина с окладистой бородой. По природе своей человек скромный, сторонящийся толпы, немногословный, работоспособный. Про таких говорят «себе на уме». В общем, типичный физик до мозга костей в нашем нынешнем понимании. Его ученик, русский физик Абрам Иоффе, охарактеризовал своего учителя так: «Редко можно было видеть улыбку на лице Рентгена. Но я видел, с какой трогательной заботливостью он относился к своей больной жене, как разглаживались его морщины, когда его увлекал научный вопрос, когда мы ходили на лыжах или слетали на салазках с гор». Если не заострять внимание на тонкостях и перипетиях его биографии, о которой известно и написано достаточно много, можно просто констатировать, что к 1880 году немецкий ученый стал уже достаточно видной фигурой в физике, успев после учебы в Цюрихе поработать в Вюрцбурге, Страсбурге и в Гессенском университете. Уже в 1875 году Рентген становится действительным профессором физики, а в 1888‐м возвращается в Вюрцбургский университет. Именно там и будет сделано открытие, которое принесет Рентгену мировую славу. Между прочим, за год до него Рентген был избран на должность ректора университета.
Можно подумать, что путь к великому открытию был непростым и тернистым, что на протяжении более чем двадцати лет ученый только и занимался поисками способа заглянуть в нутро человека. На самом деле никаких таких целей Рентген перед собой не ставил, а его судьбоносные для медицины выводы шли, скорее, от обратного. Спектр интересов физика был достаточно большим. До открытия своего всемирно известного метода Рентген занимался вопросами сжимаемости воды, электрическими свойствами различных материалов, поляризации света. Кроме того, в середине 1880‐х годов он стал работать с газовыми трубками Крукса.
Несмотря на занимаемый им высокий пост ректора, ученый не оставил практические эксперименты. Однако административная работа отнимала много времени, поэтому любимыми экспериментами приходилось заниматься поздними вечерами. По наиболее распространенной версии, 8 ноября 1895 г. (этот день сегодня отмечается ежегодно как профессиональный праздник всех специалистов лучевой диагностики) Рентген, уходя за полночь из своей лаборатории, выключил свет и вдруг увидел, что в комнате осталось слабое свечение. Шторы были плотно закрыты, да и на дворе была ночь. Любивший порядок Рентген решил разобраться, в чем же дело. Оказалось, свечение исходило от пластины, покрытой синеродистым барием. Осмотрев катодную трубку, с которой он недавно работал, ученый обнаружил, что просто забыл ее выключить, и снял с нее напряжение, после чего свечение пропало. Он повторил включение и выключение трубки – свечение появлялось, только когда на трубку подавали напряжение. При этом трубка находилась в плотном чехле, а пластины были завернуты в бумагу. К тому времени уже было известно, что это препятствует распространению катодных лучей. И тут голова профессора заработала на полную катушку: у него родилось предположение о том, что свечение вызывает какой-то новый вид лучей, природа которых на тот момент оставалась неизвестной. Впоследствии этот непонятный вид излучения получил название «Х-лучи» – по аналогии с неизвестными в математике (в западной практике до сих пор используется именно такое название – Х-ray, у нас же принято называть лучи по имени первооткрывателя – рентгеновскими).
Фотография руки жены Рентгена. 22 декабря 1895
Так начался эксперимент профессора, занявший, по разным данным, от недели до месяца. Оставив всякие «мирские заботы», Рентген засел в своей лаборатории, лишь изредка покидая ее и проводя бесконечные эксперименты с трубкой и чувствительными пластинами. Особенно недовольна была супруга физика, Анна Берта Рентген: муж почти перестал появляться дома, а виделись они, только когда верная жена приносила увлеченному работой Рентгену обед. Сам ученый тем временем продолжал эксперименты с трубкой, перебирая разные препятствия для еще неизвестных лучей: бумага (даже целая книга), стекло, дерево – почти ничего из этого не останавливало свечение пластины, и лишь самые плотные материалы несколько ослабляли его Проводя те же опыты с металлической трубкой, Рентген случайно обнаружил, что его державшие трубку пальцы тоже отражаются на пластине. Ученый стал работать в этом направлении.
Вместо ответов на расспросы супруги о том, что же такого интересного он делает в своей лаборатории, Рентген сперва отмалчивался и держал свои эксперименты в секрете, что еще больше расстраивало Анну, однако позже именно она стала первым человеком, который не только узнал про открытие физика, но и опробовал его метод в деле. 22 декабря взволнованный Рентген зовет жену в лабораторию, укладывает ее руку на фотографическую пластину, просит посидеть неподвижно 6 минут (сейчас выполнение рентгеновского снимка занимает доли секунды), включает трубку и начинает ждать. После физик проявляет пленку и демонстрирует первый в мире позитивный снимок кисти своей супруги – тот самый, нечеткий, с огромным кольцом, подписью Hand mit Ringen[6] и синим штампом физического института Вюрцбургского университета, такой дорогой сердцу каждого современного рентгенолога. К радости Анны Берты, после демонстрации снимка активные эксперименты закончились и ученый вернулся к повседневной жизни.
Уже в конце 1895 года в научном журнале была спешно опубликована статья, в которой физик описал свое открытие: «…все тела прозрачны для этих лучей, хотя и в весьма различной степени» (собственно, весь принцип нынешнего применения рентгеновских снимков в медицине и основан на том, что одни ткани хорошо задерживают лучи, а другие – пропускают их в различной мере, и в результате мы получаем типичное рентгеновское изображение, например грудной клетки). Первую лекцию, посвященную открытию доселе неведомых лучей, ученый дает в своем университете 2 января 1896 г. (Ох уж эти неутомимые ученые! И как они жили без январских праздников?) И в качестве прекрасной иллюстрации своего доклада делает уже более качественный снимок кисти анатома Альберта фон Колликера, чем приводит того в неописуемый восторг. Через пару дней об открытии немецкого физика пишут в газетах Die Presse и London Chronicle. А уже 20 января того же года появляется сообщение о том, что в Нью-Гемпшире впервые пациенту диагностировали перелом руки с помощью нового метода Рентгена! Новости на эту тему распространялись с ошеломительной для того времени скоростью.
На тему своего открытия сам Рентген написал всего 2 статьи и больше до конца своих дней к теме работы с катодной трубкой так и не возвращался. Но и этого хватило, чтобы волна интереса к теме получения изображений костей и к самой личности Рентгена захлестнула ученого с головой, и вскоре об открытии немецкого профессора узнал почти весь мир. Сам наш герой, который работал над этой темой из чисто научного интереса, а не ради известности и, как сказали бы сейчас, хайпа, никак не ожидал такого эффекта: шумиха вокруг его личности тяготила профессора и отвлекала его от дальнейших занятий физикой и отдыха (он любил походы по горам и охоту). Как и многие гении, Рентген сторонился публичных выступлений и предпочитал красным ковровым дорожкам и пышным приемам спокойные научные изыскания в одиночестве. Профессора расстраивал и тот факт, что наряду с быстрым практическим применением в медицине Х-лучи планировали применять различные нечистые на руку предприниматели – и с их помощью разглядывать, например, театральных актрис сквозь платья – и раздавали такие заказы известным ученым того времени, благо мода на подобные «поделки» быстро прошла. Однако еще некоторое время мировая общественность боялась Х-лучей как средства возможного проникновения к самым сокровенным тайнам их тела и другим интимным подробностям, что стало еще одним поводом для нападок на нашего героя (хотя уже в тот момент было понятно, что мягкие ткани п