Кирсан такого ответа не ожидал и переформулировал свой вопрос:
— Я имел в виду, где твой дом?
Косс как-то странно нахмурилась и сказала:
— Я только что ответила тебе, что живу в своей комнате, но ты, видимо, понимаешь свой вопрос несколько иначе, чем он фактически звучит… Я живу тут. В моей комнате. Это мой дом. Если ты хотел узнать что-то иное — у нас на каком-то этапе происходит сбой перевода с русского на балларанский. Вероятно, в твоем УРРе.
Тут Кирсан уже немного подзавис, но быстро нашелся.
— Понимаешь, твоя комната — на корабле. Когда мореплаватель отправляется в плавание, хоть к другому континенту, хоть к другой планете — он проводит много времени на своем корабле, но это не его дом. Его дом — это то место, откуда он отправился в путешествие. И куда он собирается вернуться.
Косс улыбнулась:
— А, так значит, перевод корректен и мой ответ верен. Просто он не уложился в твой способ мышления. Видишь ли, мой дом — моя каюта. Я живу на этом корабле. Я отбыла с Вардорана, но нет никакой гарантии, что я туда вернусь и останусь. На Вардоране живут мои родители, и я их навещу проездом при возможности — но Вардоран в данный момент не связан с моим будущим. Пока что моя служба и жизнь — тут. Что будет дальше и где именно оно будет — вопрос открытый.
Так Кирсан узнал одну интересную особенность, присущую большому количеству балларанцев: они не привязаны к определенным апартаментам или конкретному зданию, в котором живут. Тот, кто живет и работает в каком-то определенном месте много лет, привыкает и к месту, и к работе, и к окружающим людям, обзаводится семьей и друзьями. Вместе с тем, многие ведут «полукочевую» жизнь, как Косс: она живет и служит на конкретном корабле и именно его в данный момент считает своим домом.
В том, чтобы не иметь никакого «постоянного» дома на какой-либо планете, как выяснил Кирсан, нет большой проблемы: как только Косс сойдет с корабля на планету, у нее сразу же появится жилье. По той же причине у нее нет практически никакой собственности, все ее личные вещи умещаются в два чемодана. Она может прибыть на любую планету и в любой город, где решит остаться, и там ей сразу же предоставят все необходимое. У балларанцев нет денег и нет проблем с вещевым обеспечением, а потому у них нет и привязанности к вещам как таковым. Балларанцу неведомо, каково это — долго копить на ценное приобретение, в чем-то себе отказывая, не знает он и радости, которую испытывает землянин, наконец-то купивший вожделенное имущество.
Наверное, это и есть та свобода, о которой мечтают буддисты.
Косс по специальности — пилот третьей категории: может летать практически на чем угодно, но почти ни на чем в совершенстве. Универсал, что, к слову, тоже считается совершенством. Профессия гражданская, хотя подготовку по пилотированию перехватчика она тоже прошла.
Так Кирсан выяснил еще одну интересную деталь: балларанцы обладают чрезвычайно мощным «народным ополчением». Ситуация, когда на первом этаже жилого дома находится гараж с танком, а во дворе или на крыше — ангар с готовым к взлету аэрокосмическим перехватчиком, является нормальной. Доступ к технике имеет любой жилец, прошедший соответствующую подготовку. Хранить дома боевой костюм и тяжелое вооружение — тоже норма, девяносто процентов военных, покидая службу, забирают с собой свою экипировку и оружие. Таким образом, захватчик, скорее всего, «мирного населения» на балларанской планете не встретит.
Вообще, подавляющее большинство балларанцев исповедует сверхактивную гражданскую и жизненную позицию «видишь проблему — должен решить». Соответственно, тушение пожара вменяется в обязанность любому прохожему, если он видит пожар, но не видит пожарных. С оказанием медицинской помощи, спасением утопающего, поимкой вражеского шпиона и вооруженным сопротивлением захватчику то же самое, и выражение «это не моя проблема» в балларанском языке попросту не имеет смысла: любая проблема твоя, если ею в данный момент не занимаются более компетентные специалисты.
Кирсан от таких новостей малость охренел и позднее обратился за комментариями к Эваде.
— Ну да, все верно, — кивнул куратор, — и я рад, что ты постиг это самостоятельно.
— Хм… А как быть, если случайный прохожий, к примеру, не умеет оказывать первую помощь? У нас на Земле, если что, сажают в тюрьму, если тот, кому ты оказывал помощь, умер по твоей некомпетентности. Статья называется «убийство по неосторожности».
— Очень актуальная статья… на Земле, где подавляющее большинство не умеет оказывать первую помощь. Но у нас такое оправдание бездействию не прокатит.
— То есть, каждый-каждый обязан уметь оказывать первую помощь? А если кто-то не умеет?
— Если все вокруг умеют, какое у тебя право не уметь того же? Этому нет оправдания. Верней, лично у тебя пока еще есть: ты тут недавно, все сразу успеть нельзя. Через пять-десять лет уже не будет. Курс по базовым навыкам охраны жизни и противодействия негативным событиям длится две недели, если что, за пять лет можно выделить время. Это ведь не науку в совершенстве осваивать.
— Ну да, конечно… Слушай, а если, предположим, ты идешь по коридору корабля и видишь лежащий, ну предположим, окурок, а робота-уборщика рядом нет — ты должен его поднять и выбросить в мусорный контейнер по такой логике, да?
— Нет. Я должен поднять его и отнести главе службы безопасности, чтобы вычислить и посадить безответственного дегенерата, бросившего на палубу окурок, под замок и на первой же планете передать его медикам. Следующий вопрос?
— Эм-м-м…. Жестко.
— Жестко? Понимаешь, Скай, если ты не в состоянии придерживаться даже настолько простого правила, как «не бросать мусор на пол» — разве можно доверить тебе хоть что-то ответственное? Не-а, нельзя. Я, когда был на Земле, как-то увидел двух землян, которые ругали свое правительство… И тут один как раз-таки бросает на землю окурок… Я едва не засмеялся. Он пеняет правительству, что оно плохо управляет страной, а сам не способен бросить окурок в урну! Я тебе больше скажу. Земная цивилизация настолько убога не потому, что вы, земляне, тупые — нет, есть разумные существа, которые в среднем глупее вас. Но они бороздят просторы галактики на космических кораблях и пользуются уважением, а вы… А вы ну вот такие, какие есть. Просто свои проблемы вы создаете себе сами и при этом не хотите их решать. Сколько ресурсов тратится в год на лечение болезней, вызванных курением? Прорва. А мы просто не курим. Сколько ресурсов вы тратите на лечение болезней, вызванных ожирением? Прорву. А мы просто ведем здоровый образ жизни и занимаемся спортом. И самое страшное — что вы не просто не хотите решать проблемы — вы им потакаете. Придумываете термины типа «бодипозитив», чтобы не обижать жирных людей. Бред как он есть.
— А что, по-твоему, с ними делать? Обижать-то их зачем?
Эвада усмехнулся.
— Ну, например, в Спарте толстяков били палками. И правильно делали. Спартиаты-гомеи[1], то есть полноправные граждане — воины все до одного. Кто по своей сути спартиат-толстяк? Предатель, подрывающий военную мощь государства. У нас, впрочем, толстых палками не бьют, а отправляют к медикам на обследование.
— Жесть как она есть… То есть, у человека нет права быть толстым? Черт, а как у вас вообще обстоят дела с неотъемлемыми правами личности?
Эвада отложил планшет и со вздохом подпер рукой подбородок.
— Ладно, поговорим о правах… Например, о твоем праве на жизнь. Можешь показать?
— Что показать?
— Право на жизнь. Положи его вот сюда, на стол, чтобы я смог его осмотреть, измерить, изучить. Не можешь, да? Тогда стань возле стенки, я выстрелю в тебя из игломета и мы посмотрим, сможет ли твое право на жизнь остановить иглу на минимальной мощности. Нет? Ну если твое право нельзя ни увидеть, ни потрогать, ни измерить — то его нет.
Кирсан нахмурился.
— Мне кажется, ты не понял до конца концепцию права в земном обиходе…
Эвада криво усмехнулся:
— Ваша концепция права извращенна и бредова. Нет у тебя какой-то эфемерной сущности под названием «право на жизнь», понимаешь? Твоя жизнь обеспечивается армией, пресекающей посягательство на твою жизнь внешними врагами, и полицией, защищающей тебя от внутренних плохих людей. Твое общество договорилось всячески преследовать тех, кто посягает на чужую жизнь, сажать их в тюрьмы или убивать. Для этого существуют прокуроры, судьи, следователи. И твоя жизнь защищена множеством людей, которые каждый день делают свою работу, чтобы ты был в безопасности.
— Вот это все в целом и называется по-короткому «право на жизнь», — сказал Кирсан.
— Извращенное название провоцирует извращенное понимание сути. Твое так называемое «право на жизнь» на самом деле не право, а долг перед теми людьми, которые его обеспечивают. «Долг за жизнь», «долг за неприкосновенность личности» и так далее — так правильнее будет. Идея о том, что право идет впереди обязанностей, полная чушь с точки зрения логики и причинно-следственных связей, потому что твоя безопасность есть последствие работы правоохранительных органов.
— Ладно, я понял, — сказал Скай.
— Ну раз ты понял — вернемся к толстякам. Ты лично в глубочайших долгах. Чтобы клонировать тебе новое тело, поработали поколения ученых, поколения медиков, поколения инженеров, которые построили громадную передовую отрасль. Чтобы ты летал по галактике на этом корабле, потрудились поколения ученых, поколения инженеров, поколения исследователей. Чтобы ты не опасался чужой агрессии, повоевали поколения солдат. Вся твоя новая жизнь — это длинный список долгов. И от тебя ждут возврата этих долгов, а не увеличения их. Твое ожирение ухудшает твое здоровье и увеличивает затраты на лечение, тем самым увеличивая твой долг. А у тебя нет права его увеличивать, понимаешь?
— Понимаю.
— Вот и отлично. И да, просто между прочим: мы, балларанцы — величайшая цивилизация в галактике, но величие не выигрывается в лотерею и не даруется свыше. Великие Инженеры создали всех равными, потому что если бы какой-то вид был хуже — его не стали бы создавать. Балларанцы были созданы равными — а величайшими мы стали сами. Величие всякой расы состоит из совместных усилий всех ее представителей.