Он передвинул по столу к Скаю какую-то папку и снова углубился в изучение каких-то отчетов на экране.
Кирсан заглянул в папку и моментально все понял.
Четыре листа пластиковой «бумаги» содержали около тридцати абзацев с заготовками фраз и реплик, которые частично были обидными, а частично — весьма обидными, если б были сказаны в его адрес. Некоторые из них оказались теми, которые Кирсан услыхал от Дирк несколько минут назад.
— Остались вопросы? — улыбнулся Текарса, увидев, что Скай уже просмотрел тексты.
— Очередной психологический тест, да? — мрачно спросил Кирсан, понимая, что вопрос риторический.
— Именно.
— Как по мне, это больше смахивает на провокацию.
Командующий неопределенно пожал плечами.
— Ну, в целом так и есть, на то и тест — посмотреть, можно ли тебя спровоцировать.
Покинув кабинет, Кирсан забрался на уже знакомый холмик у посадочной площадки и отправил Эваде вызов на видеозвонок.
Тот появился «в кадре» практически сразу.
— Привет, — сказал Скай.
— Привет. Тебе очень срочно или обождешь десять минут? А то у меня тут коллеги…
— Обожду.
За пару секунд до того, как Эвада отключился, в кадр попало странное гуманоидное существо ростом около метра, похожее на маленького прямоходящего бегемотика. Не совсем морда, верней, лицо как у бегемота, но очень похожее. Сам «бегемотик» был в одежке и с прозрачной трубкой, уходящей в одну ноздрю, а также в чем-то типа очков, то бишь с устройством расширенной реальности.
Через десять минут Эвада сам вышел на связь.
— Ну давай, что там у тебя?
— Мне устроили очередной тест, довольно неприятный.
— Я знаю. Угадай, кто писал «сценарий».
— Ты?
— Естественно. И наблюдал за его ходом из УРРа Дирк.
Кирсан вздохнул.
— Ну блин, и много еще таких тестов будет?
Эвада поерзал в кресле.
— А вот этого никто не знает. Представь, что ты на Земле хочешь получить права. Тебя проверят, можешь ли ты управлять машиной и знаешь ли правила. Потом ты захочешь купить ружье — тебя снова проверят, и проверка будет жестче. Потому что на права нет проверки на судимость, а на оружие есть. Потом ты захочешь управлять самолетом — тебя проверят снова. Соберешься лететь в космос — снова проверка. И если не туристом, а космонавтом — то вообще трындец какая сложная. Захочешь работать в разведке и службе безопасности — снова проверка, на детекторе лжи в том числе. В общем, чем больше ответственность у того занятия, которым ты намерен заниматься или у той роли, которую тебе намерены поручить — тем жестче проверки. Это нормально.
— Но тут же вообще на ровном месте, без причины. В чем смысл?
— В том, что по-хорошему многие проверки иммигранта было бы круто проводить в первый же день, но это невозможно. Потому они проводятся по факту появления возможности. Например, вот эту проверку можно провести только после того, как у тебя появится напарник, с которым ты успел сработаться немного. Пока ты у нас недолго — проверки будут. Со временем их будет все меньше. Чем лучше у тебя будет, так сказать, «жизненный послужной список», тем меньше у окружающих будет необходимости тебя проверять. Правда, тут еще такое дело, что право провести проверку кого угодно и чего угодно есть у всех, в том числе и у тебя. Тебя может проверять кто угодно по своему усмотрению, и ты тоже можешь проверить, например, Дирк, если сочтешь нужным. Только перед этим желательно обзавестись «свидетелем».
— То есть?
— У Дирк были свидетели — командующий и я. И потому ты знаешь, что она не хотела тебя обидеть, просто проверяла, причем даже не по своей инициативе. Без этого, полагаю, ваши отношения были бы испорчены. Захочешь кого-то проверить — вначале спроси совета, как это лучше сделать и стоит ли. Ну или как вариант, твоя проверка должна быть не такой явной и жесткой.
— Эх, жизнь моя жестянка… Ну понятно. Слушай, а что это за бегемотик такой у тебя в кабинете был?
— Это и есть те коллеги, о которых я говорил. Просто они с другой планеты. Обмен научными данными, так сказать.
— Забавно выглядят. Они тоже космическая раса, да? Со своими звездолетами и прочим?
— Ну да, а что?
— Да так, ничего. Мне просто стало интересно, а как воюют настолько маленькие существа. Он ведь даже автомат не поднимет.
Эвада хмыкнул.
— Конкретно эти — никак. У них в принципе нет оружия и никогда не было.
— Ого…
— Чтоб ты понимал — не они одни такие. В галактике из примерно ста пятидесяти разумных видов более десяти совершенно не имеют армии и оружия, некоторые никогда его не имели вообще. И еще есть такие, у которых какое-то оружие есть, чаще покупное, но которые никогда ни с кем не воевали, а свой этап междоусобной вражды прошла задолго до выхода к звездам.
Кирсан почесал макушку.
— А как так получается, что в галактическом содружестве полно более или менее агрессивных рас, но при этом многие не имеют оружия?
Как воюют в галактике и «горе от ума»
Кирсан почесал макушку.
— А как так получается, что в галактическом содружестве полно более или менее агрессивных рас, но при этом многие не имеют оружия?
Эвада усмехнулся.
— Ладно, вот тебе короткая лекция о межгалактической политике. Понимаешь, самое-самое главное, что у тебя может быть — не армия. Военная мощь важна, но она не главная. Авторитет и репутация — вот главное. Например, «первый круг» в галактике составляют одиннадцать самых развитых, древних и сильных рас, из которых сильнейшие мы, именно Совет Одиннадцати, по сути, рулит Содружеством. Но все одиннадцать рас «первого круга» в военном отношении слабее остальных рас, если те объединятся. Мы правим галактикой не силой оружия, а силой авторитета и престижа. В галактике бывают войны, даже между членами Совета. Но есть одна особенность всех этих войн: «сильные» воюют только с «сильными». На того, у кого оружия нет вообще, напасть невозможно.
— Почему? Запрещает какой-то галактический закон?
— Нет, запрещают фактические реалии. Предположим, космические кошки нападают на космических мышей. Мыши просят помощи — и со всех уголков галактики сбегаются сильнейшие, например, бульдоги, волки и медведи, чтобы защитить слабых и тем самым приумножить репутацию и авторитет. Так что если у тебя чешутся руки — тебе придется найти равного противника. «Слабый» позовет на помощь «сильных» и тебе быстро разъяснят, что ты очень не прав. Война может произойти, только если обе стороны хотят воевать.
Кирсан ухмыльнулся.
— Блин, у меня в голове вырисовалась дюжина способов злоупотребления защитой сильных…
— Не получится. Понимаешь, разделение на «сильных» и «слабых» идет не по фактической силе армии. Сильные — это, например, мы. У нас есть амбиции, мы намереваемся править галактикой, построив галактическое общество по своему разумению того, как должно быть устроено содружество высокоразвитых цивилизаций. Именно готовность проводить свою линию и стать лидером определяет нас в категорию «сильных». А вот эти бегемотики, как ты их назвал, не имеют таких амбиций. Они просто живут своей жизнью и не пытаются никому дорогу перейти. Таким образом, если две равные цивилизации имеют амбиции и соперничают — они «сильные», и потому могут воевать между собой, собирать собственные альянсы и бороться всеми возможными способами. Не переходя за грань варварства, само собой. Как только кто-то понимает, что ему не по плечу соперничать с сильными — он капитулирует и автоматически переходит в разряд «слабых».
— Удобно, чтобы прекратить проигранную войну и получить передышку.
— М-м-м… ты не понял. Не существует никаких списков «сильных» и «слабых». Давай на примере. Коты и мыши воюют за астероид с ценными ресурсами. И те, и другие считают, что астероид должен принадлежать им. Предположим, коты проиграли — значит, астероид достается мышам. Если на этом конфликт исчерпан — стороны начинают зализывать раны и готовиться к будущей борьбе. Они все еще «сильные», то есть имеющие амбиции и волю к борьбе. Если же мыши решат «дожать» котов — сделать это будет очень трудно в силу ряда правил войны. Например, бомбить родную планету котов нельзя, и коты могут спокойно строить новый флот. Но если превосходство мышей подавляющее и коты понимают, что им не победить — они просят помощи и тем самым переходят в разряд «слабых». Приходим, предположим, мы и жестоко наказываем мышей за агрессию против слабых. При этом мыши получают болезненный урок, но все еще остаются «сильными», а коты становятся нашими вассалами, так сказать. Термин неточный, потому что вассал не обязан платить патрону налог или помогать в войнах. Однако вассал теряет свою политическую самостоятельность и обязан содействовать патрону в меру своих сил. Например, все, что знают наши вассалы, знаем и мы, их глаза — наши глаза. Ну и престиж и авторитет сильных измеряются в том числе количеством вассалов. Чем большему количеству обитателей галактики ты помог и чем более сложные проблемы можешь решать — тем выше твой авторитет в глазах всех остальных. И тем охотнее с тобой вступят в союз и тем меньше будет желающих оспорить твое превосходство, и так далее.
— Хм… А если я, предположим, позову на помощь, прикинувшись слабым, но вскоре перестану быть примерным вассалом и снова решу стать «сильным» и устроить с кем-то войну?
— Ты можешь обмануть галактическое сообщество только один раз, а во второй тебе больше никто не придет на помощь. Твою планету оккупируют, уничтожат всю инфраструктуру, сожгут все библиотеки. Добро пожаловать обратно в десятый век, и в следующий раз ты сможешь снова попытать счастья в борьбе за галактическое господство только через несколько тысяч лет. В общем, сильные — это те, которые готовы сами за себя постоять. Которые борются за власть и авторитет. Ключевой элемент — воля к борьбе и противостоянию. Они могут вступать в союзы с другими такими же, если своих сил мало, и сообща отстаивать общие интересы. А если ты хочешь просто спокойно себе жить — тогда ты будешь спокойно жить и вряд ли кто-то тебя тронет, потому что в галактике масса сильных, которые ухватятся за любую возможность приумножить свой престиж и расширить сферу влияния. Недостаток один: отсутствие возможности влиять на происходящее в галактике. Но некоторым это просто не нужно.