В храм веков. Не смерть, а срам и боль
В нас уничтожают человека.
16 января 2006
* * *
Есть много славных мест в подлунном этом мире,
Но лучше б мне всего родиться в Хардфоршире,
В деревне Потерс-Бар харчевню содержать
И никуда вовек отсель не уезжать.
31 января 2006
* * *
Святой Георгий на коне,
Тесак и пика, весь в броне,
Под ним — несчастный ящер.
Не дав травинку дожевать,
Спешит его освежевать
Мой кровожадный пращур.
Зверь безобиден, не крылат,
Плешив и кроток, как прелат,
Но, одержимый духом,
Мой тезка, доблестный в бою,
Коня пихает на змею
Незащищенным брюхом.
Мы в бой пошлем своих сынов
За равноправье скакунов,
За ящеров свободных.
В своей же собственной стране
Противен витязь на коне
Защитнику животных.
11 января 2006
* * *
— Устал ли ты в чужом краю? —
Любимая спросила. —
Ведь вот и молодость твою
Обида подкосила.
— К чужим краям, — ответил я, —
Меня приворожили.
С тех пор, как фею встретил я,
Мне все края чужие.
10 января 2006
КОММУНИСТИЧЕСКАЯ ПЛОЩАДКА
Невскую Лавру, святые места,
Бес обезличил.
Нет над могилою деда креста.
Он большевичил.
Бес надоумит, а Бог разрешит.
Место им впору.
Парочка, крепко набравшись, спешит
В Лавру, к собору.
Можно подумать, густая толпа
Здесь обитает:
Именно к этой могиле тропа
Не зарастает.
Фёдор Иваныч останется глух,
Слова не скажет,
Если над ним здоровенный лопух
С милочкой ляжет.
Всяческой дед повидал суеты,
Можно ручаться.
Жалостна участь растленной четы —
Пусть причастятся.
Некогда в небе ловить журавля.
Время жестоко.
Пусть на минуту им пухом земля
Станет до срока.
Кладбища, точно, открыты для всех,
Этим и милы.
Нету перины для плотских утех
Мягче могилы.
1992, 2006
* * *
Ждешь этих звуков блаженных, как манны небесной,
Ждешь, изводясь, не щадя оболочки телесной,
Ждешь — и являются: матушки, что за фигня!
Отче небесный, за что ты оставил меня?
Смилуйся! Я ли по-божески жить не старался?
По человечески... Гнал эту хмарь, упирался —
Глядь, и состарился. Вся королевская рать —
У изголовья. Легко ли нагим помирать?
Хаос первичный мне космосом сделать хотелось.
Хаос привычный последние всхлипы уносит.
Вышла из мрака с перстами пурпурными Эос,
Вышла из мрака младая — и взгляда не бросит.
6 января 2006
* * *
Влюбленные играют в поддавки.
Счастливчики! Им никого не надо.
Гуляют у кладбищенской реки,
Где смотрит в реку ржавая ограда.
Бессмертному чужая смерть легка.
Их умиляют старые могилы,
Над ними неподвижны облака
И вечный день стоит, как Фермопилы.
5 января 2006
ОСЕНЬ
Исчерпан Рим
Стихом державным.
Поговорим,
Но не о главном.
Закат горит.
Крадутся тени.
Покой парит
Среди растений.
Стоит скамья.
Бежит тропинка.
Вот ты. Вот я.
А вот осинка.
Изгоям жаль
Былого звука.
Стоит печаль.
Глядит разлука.
Слова нужны,
Хотя и тщетны,
Едва слышны,
Ветхозаветны.
Вот луч зажёг
Металл застежки
И ремешок
На босоножке.
Сам Бог, как Бах,
Стыдясь не очень,
На мелочах
Сосредоточен.
1971, 2006
Я свободен
* * *
Я свободен, свободен:
Не боюсь, не хочу.
Над огнем преисподен,
Улыбаясь, лечу.
Над обидой и скверной,
Над природой людской.
Не всплакну над Шпалерной,
Не вздохну над Ланской.
Ради мушки нательной
Не тружусь, не корплю.
Я над братской котельной
Совершаю петлю.
Недоступен недугу
Чести и правоты,
Изменившему другу
Улыбнусь с высоты.
Той звезды, что питала
Давний сестринский пыл,
На востоке не стало.
Не люблю. Не любил.
Точно ангел Господень,
Я не ведаю тьмы:
Ни народов, ни родин,
Ни сумы, ни тюрьмы.
Не всплакну над Удельной.
Не храню амулет.
В синеве запредельной —
Ни соблазнов, ни лет.
Здесь не поздно, не рано,
Ни тоски, ни стыда.
Здесь нирвана, нирвана.
Здесь настало Всегда.
7 сентября 1977, 13 октября 2005
* * *
Он любит живопись: она
Дает толчок и направленье,
Но описаньем полотна
Полно его стихотворенье.
Так можно многое сказать
И не легко поставить точку.
Да отчего ж и не писать?
Ведь платят, как и встарь, за строчку.
19 октября 1978, 27 сентября 2005
* * *
— Отец поэта был Абрам...
Возможно ль? Враки это!
Опять жиды возводит срам
На русского поэта. —
Простору Гейченко не дал
Затее сатанинской —
И Александровичем стал
Евгений Боратынский.
21 октября 1978, 27 сентября 2005
У МУЗЕЯ ДЗЕРЖИНСКОГО
Времени изуверского
Зов живет в ротозее.
Учимся, делать смерть с кого,
Мы у музы — в музее.
С крылышками! Любите ее!
Тут вам не древняя гречка,
А муза кровопролития —
Да русскому Молоху свечка.
22 октября 1978, 23 сентября 2005
Киприда пенорожденная
* * *
Киприда пенорожденная,
От прошлого освобожденная —
Какой божественный дар!
Опять пятнадцатилетняя,
И новость твоя последняя —
Души нетронутой жар.
Ни облачка там, ни опыта,
Амброзия грез недопита,
Росой сияет бутон...
А дальше — старые новости:
Удобен для взрослой повести
Гефест, а не Аполлон.
23 сентября 2005
* * *
Галс невыгодный выбран: крутой бейдевинд,
Под форштевнем — оскаленный риф.
Нас швыряет, в щепы разнести норовит
Человеколюбивый пролив.
Хлещет, бьёт, завывает. Сорвало бизань.
В яму носом, над — мачтой земля.
Вот, приятель, и мера тебе: капитань!
Кровь утри да не трусь у руля.
Ты хотел этих радостей? На, получай
И не сетуй, других не вини.
Бог к таким благосклонен. Добавит на чай,
Если выгребешь из западни.
Ты и в жалкой скорлупке не сядешь на мель
И протоку сумеешь найти —
Лишь бы жаркая проповедь новых земель
Поощряла безумца в пути.
Одержимый удачлив. Пусть самообман
На минуту оставит его —
И не тронутся с места Колумб и Брандан,
И твоё сумасбродство мертво.
4 ноября 1978, 20 сентября 2005
* * *
И Кибеле, и Венере
Он угодливо служил,
В старом храме, в старой вере
Ветеран и старожил.
Он, охальник, куст терновый
Мял обутою ногой,
Не смущаясь вестью новой,
Спаса истиной благой.
И была ему расплата
За язычество его:
Лет пустынных анфилада,
Одинокое скопство.
7 мая 1983, 19 сентября 2005
* * *
Помер бедный малый Робин Кук,
Кандидат парламентских наук.
Слыл сообразительным, речистым,
Громко цапался с премьер-министром,
Хлоп — и стоп-машина! Каково?
Не ищите Кука. Нет его.
Нет ни облачка на небе чистом.
Нет его в Вестминстерском дворце.
Секретарша вещи собирает.
Он теперь у Бога на крыльце,
В царстве, где никто не умирает.
Всемогущий слезы отирает
На его скукоженном лице.
В партии смятение посеяв,
Кук с поста министра уходил:
Он войну в Ираке осудил!
Он в жене Отелло разбудил,
С секретаршею роман затеяв.
Не из самых крупных был злодеев:
Честный камышовый крокодил.
Или зря мы Кука обижаем?
Может, гением родился он,
Цезарь в нем дремал, Наполеон,
Сталин, всенародно обожаем?
Может, он — неистовый Роланд,
Может, мы неслыханный талант
Зарываем, небо искушаем,
Наше всё в могилу погружаем?
Сколько мог народу погубить!
Сколько славы для страны добыть!
Мог — да слег. Теперь его забудут.
Мощи жалкие лежат в гробу тут.
Нет! И здесь бедняга преуспел:
В Скифии акын его воспел,
В мировую ввел литературу
Кука роковую креатуру.
Счастлив ты, бессмертный Робин Кук,
Фаусту и Одиссею друг!
Нам-то, бедным, угрожает скука:
За границей нет конторы Кука,
Но молва поет: Кукареку!
Громку славу Куку я реку.
19 августа 2005
* * *
В коротком списке — Пушкин, Гёте, Дант,
Шекспир, Мицкевич... Кто увенчан будет?
С Камоэншем на лавочке сидят.
Надулись, друг на друга не глядят.
Сейчас войдёт Свинья — и всех рассудит.
9 августа 2005
* * *
На языке эфталитов
Муку мою назову —
Чтобы никто не услышал
И догадаться не мог.
Схлынуло царство земное,
Словно и не было нас.
На языке эфталитов
Счастьем его назову.
Там, за вратами Дербента,
Хищная зависть кипит.
Не таковы эфталитов
Доблестные сыновья.