брую старую деву вроде чудесной мисс Миллз». – И она еще горше заплакала, словно ребенок, которому не позволили взять из вазочки леденец.
Поднимаясь вверх по старинной винтовой лестнице, она возлагала единственную надежду на спасительный сон, чтобы избавиться от тягостных безрадостных мыслей о своей несчастной судьбе. Вдруг в растворенную дверь Полли увидела мисс Миллз. Старушка что-то шила с таким жизнерадостным выражением лица, что Полли, невольно залюбовавшись ею, остановилась.
– Заходи и садись, дорогая, – пригласила ее мисс Миллз. – С удовольствием поболтаю с тобой, только, уж извини, не прерву работы. Обязательно надо все закончить сегодня, – объяснила она, вдевая в иголку новую нитку. Шила она с немыслимой скоростью – сухонькая рука быстро мелькала в воздухе.
– Давайте я вам помогу, – девушка была рада отвлечься. – Я сегодня такая расстроенная и сердитая. Может, работа пойдет мне на пользу. Как говорится, не можешь быть счастливой, стань хотя бы полезной, – сумрачно усмехнулась она, опускаясь на стул напротив мисс Миллз.
– Спасибо, милая, – кивнула мисс Миллз. – Займись-ка подолом, пока я вошью рукава. Это ускорит дело.
Полли тут же надела наперсток. Мисс Миллз пододвинула к ней фланелевую ткань.
– Похоже на саван, – вздрогнула девушка. – Неужели и впрямь?
– Благодарение Богу, нет. Но этот кусок ткани вполне мог им стать, не подоспей мы бедняжке на помощь, – лицо мисс Миллз озарилось таким удивительным светом, что, несмотря на морщины, блеклые желтовато-седые волосы, искривленный нос и нехватку зубов, вдруг дивно похорошело.
– Расскажите мне, – попросила Полли. – Я так люблю слушать ваши истории про приключения и добрые дела.
– Самое грустное, дорогая, что подобных историй случается очень много. Да, конечно же я тебе расскажу. Возможно, ты мне даже поможешь, – сказала мисс Миллз, а ее рука с иголкой по-прежнему мелькала в воздухе. – Прошлой ночью я дежурила у постели бедной Мэри Флойд. Она очень больна, чахотка, знаешь ли, – сочувственно покачала головой добрая старая женщина. – Вчера ей было очень плохо, но наконец она успокоилась и заснула. Тут прибегает хозяйка дома, миссис Финн. Лицо испуганное: «Пойдемте скорее со мной на чердак. Девчушка Джейн, кажется, наложила на себя руки».
– Что за девчушка Джейн? – Полли так вздрогнула, что шитье выскользнуло у нее из рук.
– Я ее мельком видела несколько раз, – продолжала мисс Миллз. – Тихая застенчивая молоденькая девушка. Редко с кем-нибудь разговаривала. Где-то работала, жила одиноко и тихо в комнатке на чердаке у миссис Финн. Последние две недели Джейн как-то совсем осунулась. Ну прямо не человек, а тень. Миссис Финн у нее спросила, не заболела ли она чем? «Нет, мэм, – отвечает, – со мной все в порядке. Спасибо». Вот и весь разговор. Ну она больше к ней приставать и не стала. Но сегодня вечером ее словно какая-то сила дернула подняться на чердак, потому что Джейн с утра не спускалась. Заходит, а та лежит неподвижно на кровати. Миссис Финн ко мне за подмогой. Прибежали мы вместе, и когда отворилась дверь к ней в комнату, я увидела самое грустное зрелище из всех, какие за всю мою жизнь приходилось видеть.
– И что вы увидели? – у Полли от ужаса онемели губы.
– Нищую, холодную, как амбар в стужу, комнату и совсем юную маленькую фигурку с мертвенно-белым лицом на кровати, – тихо проговорила мисс Миллз. – А возле кровати, на тумбочке – пузырек со снотворным, наполовину опустошенный, потрепанная записная книжка и письмо. Вот, можешь прочесть.
И, взяв со стола исписанный листик бумаги, мисс Миллз протянула его Полли:
«Дорогая миссис Финн!
Простите за хлопоты, которые мне вам придется доставить, но у меня никакого выхода нет. Сколько ни бьюсь, не находится мне работа, которой я бы смогла прокормиться и себя содержать. А тут еще доктор сказал: «Если не дашь себе отдых, то свалишься окончательно». Значит, стать вам обузой? Даже мысль об этом мне ненавистна!
Все свои вещи я продала. Надеюсь, денег, которые мне удалось за них выручить, хватит на все, что я вам должна.
Не судите меня, пожалуйста, слишком строго. Просто я поняла: для меня в этом мире нет места. Вот и спешу умереть, пока мне еще не страшно. Ведь останься я жить, пошла бы по очень дурному пути, так как идти по праведному для меня уже нет возможности.
Прощайте!
– О, какой ужас, мисс Миллз, – Полли возвратила письмо с полными слез глазами.
– Не подоспей мы с миссис Финн вовремя, могло бы еще ужаснее закончиться, – отвечала ей та. – Слава Создателю, нам удалось ее спасти. Как ужасно видеть юное беззащитное создание, отчаявшееся жить. Надела чистую, тщательно выглаженную ночную сорочку и предпочла объятия смерти миру живых, где не нашла себе места. «Ой, и зачем вы только вернули меня?» – сказала она нам с миссис Финн, как только очнулась. Целый день я потом с ней нянчилась, утешала, убеждала, что место в мире для нее есть и она здесь нужна.
Мать ее умерла год назад. Она осталась совсем одна и вынуждена была выживать в одиночестве. А девчушка-то не из бойких натур, которые пробиваться умеют. Наивная, робкая, безответная. За какую только работу тяжелую ни бралась, а денег ей все равно не хватало. Таких жизнь часто выкидывает на обочину. Вот она, не видя для себя спасения, и отчаялась. А тут еще заболела, и совсем ее страх обуял. Словом, решила уйти, пока не так боязно. Тебе, Полли, наверное, это кажется диким, ужасным, но история-то стара как мир. Ты даже представить себе не можешь, через что прошла несчастная Джейн. Думаю, если бы ты согласилась увидеться с ней, это бы ей помогло.
– Ну конечно же соглашусь, – сказала Полли. – Где мне найти ее?
– Вон там, – мисс Миллз указала на закрытую дверь своей маленькой спальни. – Когда она пришла в себя, я ее привезла к себе и уложила в кровать. Ах, потерянная душа! Огляделась она вокруг и немножко успокоилась. Вздохнула так глубоко-глубоко, взяла меня за руку худенькими ручками и говорит: «Мне кажется, мэм, что я вновь родилась. Помогите мне начать жить. Надеюсь, во второй раз у меня выйдет лучше». И я ей ответила, что конечно же выйдет. Ведь она теперь мой ребенок, и у нее есть дом.
Последние слова мисс Миллз сказала с поистине материнской теплотой и бросила взгляд на закрытую дверь. Там, в безопасном теплом гнезде, был надежно устроен маленький беззащитный воробушек, который лишь чудом не расшибся о землю.
Полли в избытке чувств вскочила со стула и, крепко прижав к себе старушку, благоговейно коснулась губами ее щеки.
– Какая же вы хорошая! Я готова оказать вам любую помощь, – проговорила девушка.
Ей сейчас было совестно вспоминать о своих глупых страданиях. Ее беды поблекли рядом с лишениями и невзгодами Джейн, всеми забытой и брошенной на произвол судьбы. И, стыдясь своего малодушия, Полли горела желанием по мере сил облегчить участь несчастной девушки.
– Ну если ты, Полли, и впрямь готова, – мисс Миллз погладила ее по щеке, – просто пойди и ободри мою малышку. Даже взглянуть на тебя ей будет полезно. А у тебя наверняка найдутся для нее добрые слова. Уж кто-кто, а ты-то умеешь утешать без суеты и не растравляя ран жалостью.
– Ох, не слишком ли вы обо мне высокого мнения? – засмущалась Полли, хотя слова мисс Миллз ей очень польстили.
– Нет, милая, говорю то, что есть, – улыбнулась та. – Иначе не просила бы тебя повидаться с моей Дженни. Ей не нужно, чтобы над ней причитали и охали. А ты поймешь, как себя вести. И захвати для нее этот халат. Благодаря твоей помощи он уже готов.
Полли перекинула через руку фланелевую ткань, которой, к счастью, не суждено было стать погребальным саваном, с удовольствием ощутила ее мягкость и вошла тихонько в спальню мисс Миллз.
В тусклом свете лампы осунувшееся лицо на подушке казалось особенно бледным. Полли сперва посчитала, что девушка крепко спит, но когда подошла вплотную к кровати, то увидела широко раскрытые темные глаза. В них промелькнуло изумление, потом неуверенная улыбка, а затем мольба. Словно Джейн молча просила прощения за беспокойство, которое всем доставила своим ужасным поступком.
Взгляд бедной девушки был настолько красноречив, что слова здесь были бессильны, и Полли нашла единственный верный путь к исцелению этой несчастной души – обняла и поцеловала. Дженни ответила ей тем же, а затем они обе разрыдались, освобождаясь от тяжести на сердце.
– Все так добры, – наконец проговорила сквозь всхлипы Джейн. – А я была нехорошей и доброты совсем не заслуживаю.
– Неправда. Заслуживаешь. Просто не думай больше об этом и позволь нам заботиться о тебе, – тихим голосом отозвалась Полли. – Прежняя жизнь была тебе непосильна, и нам очень хочется, чтобы в новой ты стала счастливее, – объяснила она просто и без малейшего снисхождения, точно вела беседу с давней подругой, которую нужно ободрить.
– Ты здесь живешь? – вытерев слезы, поинтересовалась Дженни.
– Да. Мисс Миллз сдает мне комнату наверху. У меня есть кошка, птичка, цветы и рояль, – рассказывала Полли. – Если завтра достаточно окрепнешь, обязательно поднимись ко мне. Я очень рада, что ты рядом. В доме до тебя не было молодых людей. А мне одной скучно вечерами.
– Ты тоже шьешь, как мисс Миллз? – полюбопытствовала Джейн.
– Нет, – покачала головой Полли. – Я учительница музыки. Целыми днями ношусь по городу и даю уроки.
– Вот это да! – у девушки загорелись глаза. – Такая хорошенькая и на рояле умеешь играть, – она кинула уважительный взгляд на крепкие пальцы собеседницы, которыми та сжимала ее худенькие слабые руки. – Ты каждый день работаешь над прекрасным, – выдохнула восторженным шепотом Дженни.
И Полли ощутила себя настоящей богачкой. Как она могла жаловаться, что ей не удалось попасть на вечеринку, да еще лить по этому поводу слезы? Она, у которой есть и любимое дело, и любящие родные. Какая глубокая пропасть лежит между ней и этим растерянным существом, лежащим на кровати. Вот с кем она обязана поделиться своим богатством, как в детстве делилась сладостями с младшими братьями и сестрами. Ведь пока что у этой девочки нет ничего, кроме жизни, которую чудом спасли.