– Что есть, то есть, – признал тот, вспомнив бурное веселье минувшей ночи. – Попробуй и впрямь помассировать. Может, полегче станет.
Мод устроила его голову на своем шелковом фартуке куда удобнее, чем на жесткой подушке со щекочущими кистями, и принялась с гордым видом водить ладонями по его лбу.
– Ну, тебе лучше? – поинтересовалась она чуть погодя, наивно веря, что лоб у брата пылает по причине напряженных занятий греческим и латынью.
– Да вроде недурно. Продолжай, – милостиво разрешил Том, вызвав вялой похвалой восторг у сестры.
– Ты спишь? – тихонько спросила она, когда пауза в разговоре затянулась.
– Засыпаю, – пробормотал Том.
– Ой, ты сперва расскажи мне, пожалуйста, что такое публичное предупреждение?
– Это тебе зачем? – брат встрепенулся от изумления и широко распахнул глаза.
– Ну, я слыхала, как об этом предупреждении говорил Уилл, а что это значит, не понимаю. Хотела спросить у него, но забыла, – отозвалась девочка.
– А что именно он говорил? – заинтересовался Том.
– Он говорил, кто-то перестал ходить на молитвы и получил «частное», а потом сделал что-то еще похуже и заработал пару «публичных». Имени я не расслышала, да и не важно. Просто мне интересно, что означают эти слова.
– То есть Уилл ябедничает, – Том нахмурился, и его лоб под ладонью Мод взбугрился морщинами.
– Совсем нет. Просто Полли расспрашивала его об этом студенте, вот он и ответил.
– Зубрила Уилл, – процедил Том сквозь зубы и снова закрыл глаза с таким видом, будто с Уиллом ему отныне все стало ясно.
– А мне все равно очень нравится Уилл, и Полли тоже, – реп лика Тома никак не могла повлиять на привязанность к ним Мод.
– Счастливый первокурсник Уилл! – ехидно простонал тот.
– Ну и зря ты над ним смеешься, – обиженно сказала Мод. – Он, между прочим, всегда хорошо относится к Полли. Накидку ей подает, целует и не считает это глупыми нежностями. Хотелось бы мне иметь такого брата, как он. – Мод уныло покосилась на окно, за которым мела метель. Сегодня у нее не получится поехать в пансион мисс Миллз.
– Лопни мой фрак в разгар вечеринки! – расхохотался Том, услыхав вздохи сестры. – Я не пойму, Цыпленок, ты пришла меня успокаивать или реветь? Неужели твоя любимая Полли тоже так поступает со своим лучшим на свете братом?
– Больше не буду, – Мод проглотила комок в горле и вновь принялась массировать брату лоб.
Том вполне мог доставить ей удовольствие. Сани и лошадь, на которых он собирался вечером возвратиться в колледж, стояли готовые на конюшне, и ему ничего не стоило отвезти девочку к Полли и Уиллу, но он делал вид, будто не понимает намека сестры, продолжая валяться на диване.
– Ну, расскажи мне еще что-нибудь про примерного мальчика Уилла. Очень забавно, – он глянул на девочку из-под полуприкрытых век.
– Нет, лучше послушай, как Ашпуттель играет на рояле, – стыдясь своих слез, нарочито весело сказала Мод. – Полли показывает ей нужные клавиши, кошка вспрыгивает на табуретку и нажимает на них лапой, извлекая мелодию. А Никодемус при этом вспархивает на полочку и звонко поет. Ужасно смешно.
– Оригинально, – сонно пробормотал Том.
– Полли считает, что ты красивее мистера Сидни, – Мод сменила тему, потому что история с птичкой и кошкой брата не увлекла.
– Очень польщен, – хмыкнул он.
– Я спросила, чье лицо ей кажется самым приятным, и она мне ответила: «У Тома самое красивое, а у мистера Сидни самое доброе».
– Он что же, бывает у них? – раздался резкий голос позади них. Мод не заметила, как в комнату тихо вошла Фан и уселась в кресло перед камином, вытянув ноги к огню.
– Я никогда его там не видела, но однажды он прислал Полли книги, и Уилл из-за этого ее дразнил, – ответила младшая девочка.
– А она? – пристально глянула на нее Фан.
– Стала трясти его и смеяться, – сказала Мод.
– Славная сценка, – Том с улыбкой потер руки.
Но слова Мод совсем не развеселили старшую сестру. Лицо Фан вдруг приняло свирепое выражение, так что маленький песик Тома, направившийся было в ее сторону, испуганно поджал хвост и спрятался под столом.
– Значит, воскресная ночь не искрится любовью, – Том пропел слова популярной песенки, пробудившись от дремы.
– Ну конечно же нет, – серьезно подтвердила Мод. – Полли ни за кого не собирается выходить замуж. Она будет вести дом Уилла, когда он станет священником. Мне так интересно слушать, когда они говорят об этом.
– Хорошенькая судьба для хорошенькой Полли! – присвистнул Том.
– Ей нравится. И я тоже считаю, что им будет хорошо вместе. Слышал бы ты, как они всё чудесно себе представляют.
Она надолго умолкла, размышляя о планах, которые Полли и Уилл часто строили при ней.
– Ну же, – вывел ее из задумчивости Том. – Порадуй еще какой-нибудь новостью из их жизни.
– Уилл еще рассказал смешную историю, как в вашем колледже чуть не взорвали одного преподавателя, – встрепенулась Мод. – Ты, видно, о ней не знаешь. Иначе бы повеселил нас. В общем, один нехороший студент засунул под стул этому преподавателю то ли петарду, то ли еще что-то с порохом, и оно посреди урока взорвалось. Бедняга взлетел со стула и от испуга чуть не рассыпался на кусочки. Студенты прибежали с ведрами заливать огонь. И тот, кто все это устроил, до того старался тушить пожар, что прожег себе брюки. А потом попросил… Вот как будет правильно, у факультета или у президента? – спросила Мод у Тома.
– И то и другое сойдет, – выдавил из себя тот, трясясь от беззвучного смеха.
– Ну, в общем, он попросил у кого-то из них компенсацию, – продолжила девочка. – Они выдали ему деньги на покупку новых брюк, но он приобрел дешевые, с отвратительными широкими полосками, и стал их надевать на каждое занятие с этим преподавателем. Тот многим студентам не нравится, как и его предмет. А на оставшиеся после покупки брюк деньги студент закатил вечеринку с пуншем. Правда ужасно?
– Да хуже некуда! – Том оглушительно захохотал, не в силах сдерживаться, так что Фанни зажала уши, а маленький песик зашелся от лая.
– Ты этого студента знаешь? – полюбопытствовала Мод.
– Слегка, – Том просто изнемогал от смеха, он-то знал, что те самые полосатые брюки висели в его собственном шкафу.
– Перестань так шуметь, у меня голова от тебя болит, – поморщилась Фанни.
– У девушек вечно голова болит по каждому поводу, – отмахнулся Том, но все-таки хохотать перестал.
– И отчего вам, мальчишкам, кажется забавным вести себя не по-джентльменски? – Фан определенно пребывала не в духе.
– Для нас ваша страсть к болтовне без умолку и прихорашивание неделями напролет – такая же тайна, – отбил выпад Том.
Обменявшись любезностями, они умолкли, но потом Фан заскучала и спросила более дружелюбно:
– А как там Трикс?
– Мила по обыкновению, – мрачно изрек брат.
– Придирается к тебе, как всегда? – осведомилась Фан.
– Н-да, – буркнул Том.
– По какому же поводу на сей раз?
– По абсолютно никчемному. Отказывалась со мной танцевать и мне запретила приглашать кого-нибудь. Я ей сказал: «По-моему, если я веду девушку на вечеринку, имею право хоть на один танец, особенно если с ней помолвлен». А она мне в ответ: «Вот именно потому, что помолвлен, я и не стану с тобой танцевать». Ну, я пригласил на последний танец Белль. И сегодня, когда мы с Трикс возвращались вместе из церкви домой, она мне устроила выволочку.
– А чего другого ты ожидаешь от такой девушки? – пожала плечами Фанни. – Помолвлен с ней – терпи. Она сегодня была во французской шляпке? – на кислом лице девушки промелькнул интерес.
– Уж не знаю, что это была за синяя штука с райской птичкой, но она мне поцарапала щеку своими крыльями, – Том был не в восторге от головного убора возлюбленной.
– Мужчины вообще не разбираются в красоте вещей! – заявила Фанни. – Эта шляпка – само совершенство.
– Зато мужчины разбираются в другом: кто из вас леди, а кто – нет. Трикс на леди не похожа. Мне трудно сказать, в чем причина, но в ней много суеты и перьев. Вот ты, Фан, куда элегантнее, чем она, и при этом не выглядишь вульгарной и легкомысленной.
Сестру настолько обрадовал неожиданный комплимент, что она даже придвинула кресло поближе к дивану.
– Надеюсь, что обладаю достаточным вкусом для этого. У Трикс-то его просто нет. Обожает кричащие цвета и вечно похожа на ходячую радугу.
– А ты не могла бы ей хоть намекнуть, чтобы она не носила эти голубые перчатки? Знает ведь, как я их ненавижу, – передернуло Тома.
– Думаешь, я не пыталась ради тебя? Но Трикс упрямая и никогда не слушает советов, даже если они касаются куда более важных вещей, чем перчатки, – покачала головой Фанни.
– Мод, дорогая, сбегай-ка в мою комнату. Там где-то лежит футляр с другими сигарами. Принеси мне его, – распорядился Том и, как только она убежала, тихо спросил сестру: – Фан, а Трикс красит?..
– Ага, и рисует, – лукаво глянула на него та.
– Да ладно, прекрасно ведь понимаешь, что я имею в виду. По-моему, у меня есть полное право спросить, а ты должна честно ответить мне, – продолжил брат с таким видом, словно за последнее время ему стало ясно, что помолвка его – отнюдь не сплошное блаженство.
– С чего ты взял, что она это делает? – поинтересовалась Фанни.
– Ну, между нами… – Брат смутился, умолк, однако, стремясь добиться определенности, все же нашел в себе силы продолжить: – Она никогда мне не разрешает целовать себя в щеку. Я только имею право легонько коснуться ее губ. А на днях вот что вышло. Я собирался засунуть себе в петлицу цветок гелиотропа. Выхватил его из вазы с водой, и несколько капель попали Трикс на лицо. Я было хотел их вытереть, но она меня оттолкнула, бросилась к зеркалу, стала лицо осторожно промакивать, и одна щека у нее после этого оказалась гораздо краснее другой. Я промолчал, однако сомнения-то возникли. Говори, Фан, это так?
– Да. Только ей, умоляю, ни слова. Она никогда не простит мне, если узнает, что я рассказала.