– Меня поразило, что ты согласилась сидеть со мной, пока доктор зашивал рану. Признайся, ведь было страшно? – испытующе глянул он на нее.
– До ужаса, – кивнула она. – Но ты ведь меня до этого обозвал трусихой. Вот я и решила тебе доказать, что ты ошибался.
– Мне так стыдно теперь, – потупился он. – Я обращался с тобой до позорного грубо, а ты была столь добродушна, что позволяла мне это.
– Ничего не могла поделать с собой, – рассмеялась Полли. – Я вообще-то считала тебя ужасным мальчишкой, но, кажется, именно это в тебе мне и нравилось.
– Она дома к таким привыкла, – дернул сестру за кудряшку Уилл.
– Нет уж, – покачала головой она. – В том-то и дело, что вы, мальчики, даже близко не подходили к тому, как он меня дразнил. А новизна, как известно, имеет очарование.
– Бабушка часто читала Тому нотации за то, что он тебя мучает, – вмешалась Мод. – Он каждый раз обещал ей стать тип-топ-мальчиком, но почему-то не становился.
– Милая наша бабушка, – погрустнел Том. – Она так старалась меня образумить, но я был плохим парнем.
– А мне всегда кажется, будто она по-прежнему сидит в своих комнатах. Стоит войти, и увидишься с ней. Никак не могу привыкнуть к ее уходу, – понурила голову Полли.
– Папа не позволяет ничего там менять. А Том иногда уходит туда и долго сидит. Ему после этого на душе становится легче, – у Мод был настоящий талант выбалтывать то, в чем люди не хотят признаваться.
– Лучше поторопи свое яблоко, Мопс, – нахмурился брат. – Если оно скоро не допечется, придется тебе его здесь оставить.
– А как там Фан? – Полли поторопилась перевести разговор на другую тему.
– Ну-у, – протянул задумчиво Том. – Вообще-то не очень. Все время жалуется на скверное самочувствие. Уверяет, что у нее диспепсия, но на самом деле она попросту сердита на весь мир.
– Больна и сердится, – аккуратно переворачивая на решетке яблоко, подхватила Мод. – Недавно плакала и говорила, что никто ее не любит и что лучше бы ей умереть.
– Нам надо попытаться ее ободрить, – сказала Полли. – Не будь я так занята, с удовольствием проводила бы с ней больше времени. Она ведь так много для меня значит.
– Если бы ты могла ей помочь, – с надеждой произнес Том. – Я ее совершенно не понимаю. Она как флюгер – никогда не знаешь, в каком окажется настроении. Ненавижу, когда она киснет, но ума не приложу, что делать.
Впрочем, он уже понял, какое лекарство требуется для исцеления Фан. Оно, это чудесное средство, было здесь, в маленькой комнате, где напротив него, деля за нехваткой мебели один стул на двоих, сидели в обнимку Полли и Уилл. От них распространялись волны такой любви, готовности в любой момент прийти на помощь друг другу и столь искренней нежности, что даже случайный гость проникался покоем и оптимизмом, а вместе с тем мыслью, что жизнь, может быть, не столь грустна и бессмысленна, как ему недавно казалось.
– Наша бедная старушка Фан получает не так много ласки! – воскликнул Том. – А может быть, именно это ей и требуется. Что ж, я во всяком случае попытаюсь. Она ведь всегда на моей стороне.
«Эх, будь она такой же хорошенькой, как Полли, мне было бы проще общаться с ней ласково», – уже про себя добавил он, доедая последний орех и думая, что братская привязанность дается легче, если у сестры привлекательная внешность и хороший характер.
– Я рассказала Тому про нехорошего студента, который взорвал профессора, – Мод снова напомнила о своем существовании. – Он сказал, что немного знает его, и успокоил меня этим. Ведь вы с Уиллом так смеялись, словно это и был Том, – мисс Шоу-младшая в общении с окружающим миром стойко придерживалась принципа «что в голове, то и на языке».
Уилл и Том обменялись улыбками. Полли с напускной серьезностью проговорила:
– Досадное происшествие. Не сомневаюсь, что этот молодой джентльмен сожалеет о своем поступке.
– Когда мы с ним последний раз виделись, он был просто сломлен чувством вины, – ехидно сказал Уилл. – Он всегда раскаивается после проделок. Человек он славный, просто его иногда заносит. И конечно, он не так увлечен учебой, как другой мой знакомый. – Уилл считался книжным червем, но мальчишества и склонности к проделкам было в нем не меньше, чем в шалопае, сидящем сейчас напротив него.
– Боюсь, если он не возьмет себя в руки, его исключат, – многозначительно сказала Полли.
– Не удивлюсь, если этим кончится, – грустно сказал Том. – Он ведь человек невезучий.
– Ну, он не настолько беспечен, как хочет казаться, и, надеюсь, понимает, что разочарует этим друзей. Ему вполне по силам добиться, чтобы они им гордились и были счастливы. Будем надеяться, он так и поступит. – Полли сопроводила свои слова пронзительным взглядом, от которого Том растрогался до глубины души, пусть и не выказав своих чувств.
– Спасибо за доброту к нему, – сказал он в ответ. – Ну а теперь, старина Уилл, нам пора. Время для мелюзги уже позднее.
Уилл принялся возиться возле шкафа с ботинками на высокой шнуровке. Мод укладывала в корзинку свое печеное яблоко, которое намеревалась съесть дома.
– Том, спасибо тебе за Уилла, – пользуясь тем, что никто их не слышит, тихо сказала Полли. – Ты ему так помогаешь.
– Перестань. Ничего я для него не сделал, – откликнулся тот. – Вернее, пытался, но он такой гордый, что не позволяет.
– Ну да, и после этого ты стал помогать ему исподволь, – продолжила девушка. – Я же знаю, во сколько ему обошелся бы костюм, если бы ты не отвел его к своему портному. Уилл еще не научился в таких вещах разбираться, но от меня не скроешь. Это твой способ помогать гордым людям, чтобы они не догадывались. Как же я тебе благодарна, Том.
– Ой, Полли, не надо. Что ты знаешь о портных и других делах в нашем колледже, – пролепетал он с таким смущением, словно его заподозрили в чем-то постыдном.
– Я знаю достаточно, чтобы быть благодарной за твое отношение к Уиллу. Мне все равно, какие слухи о тебе ходят. Ради меня ты поможешь Уиллу не сбиться с пути. Тебе ведь известно: одного брата я потеряла и Уилл для меня теперь…
Она осеклась. В глазах у нее заблестели слезы. И Том поклялся себе поддерживать Уилла в любых обстоятельствах, не дать ему сбиться с пути, хотя и не был слишком уверен, что очень подходит для этой задачи.
– Полли, я постараюсь, – сказал он, пожимая ей руку.
– Я отдам это маме, чтобы сложить туда ее таблетки, – Мод прервала их беседу, демонстрируя брату коробочку, которую подарила ей Полли.
– Ты добрая маленькая душа, если думаешь все время о маме, – похвалил ее Том.
– Она ведь так обрадовалась винограду, который ты ей принес. Вот и я решила тоже ее порадовать. Вдруг она и мне скажет: «Спасибо, милая». Как ты считаешь, скажет? – с робостью поглядела она на Тома, явно боясь, как бы он не поднял ее на смех.
– Скажет, увидишь, – с самым серьезным видом заверил тот.
– Доброй ночи, мой дорогой, пожалуйста, будь осторожен, – тем временем напутствовала Полли уже одетого Уилла. – Закутайся шарфом до самого носа и дыши, пожалуйста, сквозь него. Иначе к завтрашнему утру будешь хрипеть хуже вороны.
И Уилл на сей раз обещал ей именно так и поступить, ни словом, ни жестом, ни выражением лица не показывая, что на самом деле считает все эти предосторожности пустыми девичьими страхами. А затем наша троица загрузилась в сани, оставив Полли махать с порога им вслед.
Мод поездка показалась слишком короткой, но молодые люди пообещали, что в следующее воскресенье покатают ее подольше, если, конечно, снег еще к тому времени не сойдет. Том, оставив Уилла в санях, зашел вместе с девочкой в дом попрощаться с матерью, а заодно намекнуть ей насчет подарка, который приготовила для нее младшая дочь. Мод дожидалась его внизу и, когда он уже выходил на улицу, вдруг, совершенно как Полли, сказала ему на прощание:
– Доброй ночи, мой дорогой. Пожалуйста, будь осторожен.
Том рассмеялся и хотел было по привычке ущипнуть ее за многострадальный носик, но в последний момент его что-то остановило, и он нежно поцеловал сестру в щеку, оставив ее стоять онемевшую, со счастливым лицом.
Путь до колледжа оба молодых джентльмена провели почти в полном молчании. Тому было о чем подумать. Вообще-то он редко предавался рефлексии. Нотации и поучения мало на него действовали, и он над ними только посмеивался. А вот недавний короткий визит оказал на него влияние куда большее, чем тысячи проповедей. Вроде ничего особенно мудрого не было сказано. Полли с Уиллом не пытались его поучать. Но они выказали ему искреннее дружеское участие, и Том, который всегда реагировал на подобное очень чутко, вдруг понял, что многого лишает себя.
Глядя на этих брата с сестрой, он пожалел, что сам пренебрегает братским долгом. А когда вспомнили бабушку, то его, как всегда, захлестнули одновременно и нежность, и скорбь, ему захотелось вернуться на несколько лет назад, прожить эти годы снова и провести их гораздо лучше, чем у него получилось на самом деле. Время не повернешь вспять, зато можно попробовать изменить себя в настоящем. И он поклялся себе оправдать доверие, которым щедро с ним поделилась Полли, поручив заботу о Уилле, дороже которого у нее не было никого на свете.
Спроси кто-нибудь Тома, о чем размышлял он тогда, несясь в санях по морозным улицам Бостона, он даже под пытками не признался бы. Но в нем неожиданно всколыхнулось именно то, что и позволяет молодым людям выиграть битву за жизнь и сохранить лучшие качества, пройдя сквозь горнило четырехлетнего сражения со своей совестью, имя которого – учеба в колледже.
Глава XIИголки и язычки
«Дорогая Полли!
Кружок шитья собирается у нас дома сегодня во второй половине дня. Пожалуйста, приходи помочь мне его провести, как ты это умеешь. Очень рассчитываю на тебя.
– Плохие новости, милая? – мисс Миллз с участием смотрела на Полли, вручив ей эту записку, когда девушка как-то вечером возвратилась домой.