Страстную речь мистер Сидни выслушал с явным интересом к защитнице, а не к подзащитной.
– Рад это слышать, – усмехнулся он. – Похоже, к тебе мир всегда оборачивается своими лучшими сторонами, поэтому ты все видишь в чудесном свете.
– Наоборот, он часто кажется мне унылым и мрачным, – покачала головой она. – Впору плакать над испытаниями.
– Может быть, я могу их облегчить? – мистер Сидни так вкрадчиво задал вопрос, что Полли стало ясно, к чему он клонит.
– Спасибо, но не стоит, – пролепетала она, не поднимая глаз. – Мы порой ошибаемся, стремясь отделаться от проблем.
– Или людей, – сказал Сидни, и Полли залилась краской до корней волос.
– Очень красиво в парке, – отводя взгляд от собеседника, выдавила она.
– Здесь приятно гулять, не правда ли? – спросил он, и она сама угодила в расставленную ловушку, ответив:
– Ну да, меня всегда бодрит, когда я вижу хотя бы кусочек природы. Особенно в это время.
Она и сама поняла, что попала впросак. Надо же было сболтнуть такое, после рассуждений о надоевших старых путях. Наблюдательный, умный Сидни суммировал множество мелочей и легко пришел к выводу, что Полли сознательно его избегает. В нем тлела маленькая надежда, что всему виной сплетни, которые наверняка доходили до Полли. Он был великодушным и гордым человеком и поэтому внес в ситуацию полную ясность.
– Я на несколько недель уезжаю из города по делам. Ты можешь спокойно наслаждаться своим кусочком природы без страха вдруг оказаться в моей компании, которая тебе так надоела.
– Надоела? Совсем нет! – искренне воскликнула Полли, но тут же умолкла, не зная, что сказать.
Мистер Сидни в числе прочих качеств ценил в ней душевную прямоту, поэтому напрямик спросил:
– Ну, а если совершенно честно: будешь ходить прежним путем, когда я уеду?
– Да, – вырвалось у нее, хотя она готова была откусить себе язык за такую дерзость.
Полли ожидала новой томительной паузы, но в этот момент мимо них, приветливо размахивая руками, проскакал всадник.
– Ой, вот и Том! – Полли просияла при виде мистера Шоу, и от этого мистер Сидни передумал сообщить ей нечто важное. Он предпочел пожать ей руку и удалиться с вежливым «до свидания».
Полли кинула вслед ему виноватый взгляд. Все было кончено. Он понял безмолвный ее намек, и она лишилась первого и, быть может, последнего человека, который в нее влюбился.
«Возможно, и к лучшему, – утешала себя она. – Если бы он любил меня очень сильно, вероятно, не сдался бы сразу. А если так, то, наверное, скоро утешится».
Тем не менее старой дорогой она стала ходить не раньше, чем выяснила наверняка, что Сидни покинул город. Вот только путь через парк потерял для нее значительную часть своей прелести без привычного компаньона. Первое время она вздыхала, размышляя уныло о противоречивости всего сущего, сетовала по поводу испытания, выпавшего на ее долю, но успокоилась в результате даже быстрее, чем могла ожидать. А тут и дела отвлекли, и люди, множество из которых нуждались в ее срочной помощи. А, как известно, забота об окружающих залечивает душевные раны куда эффективнее, чем потоки пролитых слез над несчастной своей судьбой.
Встреч с Фан она в тот момент избегала, но и это продлилось недолго, ибо та, узнав о внезапном отъезде Сидни, тут же пришла к ней сама, жаждая выяснить, что случилось. Было это под вечер, в сумерки, когда сам меркнущий свет за окном располагает к беседам о сокровенном.
– Ну и чем ты последнее время была занята? – начала Фан, садясь в кресло спиной к окну.
– Да ношусь взад-вперед, а к вечеру просто падаю. У тебя-то как все? – в свою очередь поинтересовалась Полли.
– Никак, – вздохнула подруга. – Трикс жутко себя ведет с Томом, а он все от нее терпеливо сносит, словно ягненок. Я убеждаю его разорвать помолвку и прекратить все свои мучения, а он ни в какую. Считает, что это будет с его стороны подлостью, раз однажды ее уже бросили.
– Может, сама с ним порвет? – выказала тайную надежду Полли.
– Конечно, если найдет кого-нибудь более выгодного. Только она, похоже, уже выходит в тираж. А значит, боюсь, что ей захочется выйти за него замуж хотя бы назло.
– Бедный Том! И что за судьба! – изо всех сил попыталась придать комическое звучание своей реплике Полли, а поняв, что истинных чувств не скрыла, разразилась натужным хохотом и добавила: – Если Трикс уже в двадцать три года считают вышедшей в тираж, что же станут говорить о нас с тобой?
– Назовут отработанными продуктами, которые только и останется, что убрать подальше на полку, – уныло откликнулась Фан. – Я уже и сейчас такой себя часто чувствую. На вечеринках мне куда меньше стало внимания доставаться, чем прежде. А прошлым вечером я подслушала, как Мод говорила своей подружке Грейс, что пора бы всем этим взрослым девушкам оставаться дома, а шанс предоставить им.
– А как, кстати, Моди? – поинтересовалась Полли.
– Да какие-то у нее развиваются очень странные склонности и представления. Обожает торчать на кухне. Часами с чем-то там возится. А об учебе по-прежнему не желает и слышать. О чем, между прочим, прямо и заявила в присутствии Винсентов. Мол, ей больше понравилось бы побираться с корзинкой в руках. Ведь так интересно, что в нее станут класть.
– Ну, у каждой девчонки свои фантазии, – усмехнулась Полли. – Минни мне заявила на днях, что ей хотелось бы превратиться в голубя. И знаешь почему? Чтобы не надевать резиновые сапоги, когда ходишь по лужам.
– А ее дядя когда возвращается? – спешно ухватилась за повод Фан.
– Не знаю, – пожала плечами Полли.
– И, полагаю, не хочешь знать, бессердечное ты существо?
– Почему? Что ты имеешь в виду? – не совсем поняла ее Полли.
– Я же ведь не слепая, милая. И Том тоже. Когда молодой джентльмен прерывает внезапно визит и, сорвавшись с места, мчится за молодой леди, догоняет ее, держит за руку в тишайшем уголке парка, а затем неожиданно отправляется путешествовать… Может, тебе самой, конечно, и невдомек, но нам-то ясно.
– И кто, интересно, выдумал эту милую версию? – спросила Полли, пока подруга переводила дыхание.
– Лучше скажи, он правда сделал тебе предложение? – задала следующий вопрос Фан.
– Не сделал.
– Но ты не думаешь, что собирался?
– Я думаю, он теперь никогда ничего подобного мне не предложит, – с уверенностью объявила Полли.
– Ну я и удивлена, – выдохнула Фан, будто сбрасывая с себя непосильный груз, а затем уже совсем по-дружески добавила: – Полли, неужели ты не любишь его?
– Нет.
– Правда?
– Правда, Фан.
Они помолчали, и сердце одной из подруг едва не выпрыгивало из груди от радости, а лицо ее, скрытое в сгустившихся сумерках, озарило счастье.
– А как тебе самой кажется, ты ему нравилась? – наконец снова заговорила Фанни. – Это, конечно, не мое дело, но, мне кажется, он к тебе сильно неравнодушен.
– За него говорить не берусь, но даже если ты и права, полагаю, это не очень стойкое чувство и скоро пройдет.
– Ну и как же ты поступила с ним? Расскажи. Я же вижу: что-то произошло, – не терпелось выяснить Фанни.
– Помнишь наш разговор по поводу одного из романов мисс Эджворт? Он ведь как раз про то, что не следует доводить влюбленных до предложений, если не любишь их.
– Ну да, – подтвердила Фан.
– Ты и другие девочки утверждали тогда, что так не принято. А я возразила вам, что именно так и честно. Ну и когда оказалась в такой ситуации, именно по мисс Эджворт и поступила. Нет, я не утверждаю, что мистер Сидни любит меня. Он мне ни разу такого не говорил и теперь уж точно не скажет. Но я наверняка ему нравилась, и, возможно, даже чуть больше того. Вот мне и пришлось дать ему понять, что его надежды бессмысленны.
– Неужели так прямо ему и высказала? – ушам не поверила Фанни.
– Только лишь намекнула, но он меня понял, – внесла ясность Полли. – А из города он и до этого собирался уехать. Так что не думай, что сердце его разбито, и не обращай внимания на болтовню глупых сплетников. Мне не нравилось, как настойчиво он со мной ищет как бы случайных встреч, и я стала ходить кружными путями. В результате ему все сделалось ясно. А так как он истинный джентльмен, то я в ответ не услышала от него ни возмущения, ни недовольства. Смею надеяться, вскорости он меня станет считать тщеславной девицей и посмеется над моими уловками, совсем как мистер Черчилль в романе мисс Эджворт «Елена».
– Нет, он смеяться не станет, – убежденно проговорила Фан. – Уверена, твой поступок вселил в него лишь еще большее уважение к тебе. Но, Полли, он ведь мог стать блестящей партией для тебя.
– Не хочу продаваться ради благополучия.
– Ну, подруга, и заявление, – охнула Фан.
– Именно так и можно назвать по-простому добрую половину модных и выгодных браков, – спокойно продолжила Полли. – Но ты же прекрасно знаешь: я «странная». Поэтому предпочту лучше остаться старой девой и давать уроки музыки.
– Надеюсь, такое тебе не грозит. Ты просто создана для семьи и собственного уютного дома, и я верю, ты это получишь, моя дорогая Полли, – проговорила Фан, которая в этот момент испытывала такой прилив благодарности, что ей стоило больших трудов не поделиться тут же своими чувствами к мистеру Сидни.
– Надеюсь, все так и будет, – откликнулась Полли.
А Фан, даже не видя ее лица, которое было скрыто совсем уж сгустившейся тьмой, вдруг ощутила в ее ответе сердечную боль и с тревогой осведомилась:
– Милая, тебя что-то тревожит? Так поделись же со мной, я пойму.
– А ты всегда всем со мной делишься? – подалась к ней поближе Полли в порыве вернуть доверительность, которую слишком ценила, чтобы принести в жертву тщеславной победе над «пойманной в силки птичкой».
И Фанни, которой мгновенно все стало ясно без лишних слов, крепко ее обняла и, всхлипывая, забормотала сквозь слезы:
– О, моя дорогая, моя дорогая. Ты ведь это сделала для меня.
– Потому что не собиралась позволить, пусть и хорошему человеку, разбить нашу дружбу, – шепнула ей Полли.