Глава XVУдары
Зайдя как-то вечером к Шоу, Полли увидела Мод, которая с крайне встревоженным видом сидела на нижней ступеньке лестницы.
– Ой, Полли, – кинулась тут же навстречу ей девочка. – Как хорошо, что ты здесь.
– В чем дело, милая?
– Не знаю, но, видимо, в чем-то ужасном. Мама с Фан наверху рыдают. Папа заперся в кабинете. А Том бесится, как медведь, в столовой.
– Ну, может, все не так плохо, – начала успокаивать ее Полли. – Мама себя, например, почувствовала хуже обычного. Или папа тревожится о своем бизнесе. Или Том влип в очередную историю. Не переживай так, Моди. Лучше пойдем в гостиную и я покажу, что тебе принесла, – пыталась успокоить ее Полли, хотя и сама уже чувствовала, что дом окутал сумрак беды.
– Меня ничего не обрадует, пока не узнаю, в чем дело, – мрачно проговорила Мод. – Уверена, там какой-то кошмар. Папа вернулся домой, сразу прошел к маме в комнату, они долго там разговаривали, и мама так громко рыдала. Я хотела войти, но Фан меня не пустила, а сама была странная и испуганная. Потом папа спустился. Я хотела зайти к нему, но он запер дверь и крикнул мне изнутри: «Не сейчас, малышка». Тогда я тут села и начала ждать, что будет дальше. А вскорости Том домой возвратился. Я – к нему. Но он как рявкнет: «Уйди и не мешай!» Взял меня за плечи и выставил из гостиной. Ой, как все странно и мерзко. И я не знаю, что теперь делать.
Мод расплакалась. Полли, сев рядом с ней на ступеньку, начала ее утешать, хотя и сама уже понимала, что случилось нечто из ряда вон выходящее. Дверь гостиной открылась. В проеме возник Том. Встревоженный его вид лишь усилил опасения девушки. Галстук у него съехал набок, волосы вздыбились, усы топорщились во все стороны, в глазах застыли растерянность и раскаяние. Он был явно чем-то подавлен до крайней степени и, даже увидев Полли, не улыбнулся ей, как обычно при встрече, а только бросил глухо и хрипло:
– Привет.
– Что с тобой? – тут же спросила она.
– Попал в дьявольскую заваруху. Отправь этого Цыпленка наверх и зайди. Все тебе расскажу, – откликнулся он с таким видом, словно ему не терпелось кому-то довериться, и появление Полли было воспринято им почти как знак провидения.
– Поднимайся к себе и развлекись этой книжкой, а заодно и имбирным печеньем, которое я специально для тебя испекла, – протянула девочке сверток Полли. – Я потом тебе все расскажу. Ну, будь же хорошей девочкой, – уговаривала ее она, пока та, широко распахнув глаза, на которых еще не высохли слезы, с ужасом разглядывала взъерошенного и помятого брата.
– Ты действительно мне потом все расскажешь? – не спешила покидать наблюдательный пост Мод.
– Если мне позволят, – ответила Полли, после чего Мод нехотя побрела наверх, а она вошла в приоткрытую дверь гостиной, где Том метался в отчаянии из угла в угол.
Куда только девались его лоск и элегантность? Он и впрямь сейчас очень смахивал на угодившего в западню медведя, но Полли все равно была счастлива и горда, что именно ей он решил довериться, как в прошлые времена. И не важно, в сколь ужасное происшествие попал этот все делавший очертя голову Том.
– Ну, давай говори, что случилось, – немедленно перешла к делу она.
– Догадайся.
– Участвовал в скачках и загнал свою лошадь?
– Хуже, – уныло отверг ее версию он.
– Тебя снова не допускают к экзаменам?
– Гораздо хуже.
– Трикс от тебя с кем-то сбежала?
– Еще хуже.
– Ой, Том, неужели ты выпорол кого-то кнутом или застрелил? – ужаснулась она.
– Ну, в общем-то я был намерен вышибить себе пулей мозги, но, как видишь, удержался.
– Тогда уж не знаю. Рассказывай сам.
– В общем, меня исключили.
Том замер посреди комнаты и пристально посмотрел в глаза Полли, ожидая ее реакции.
– Это очень и очень плохо, но могло быть и хуже, – к его удивлению, не осуждающе, а скорее облегченно выдохнула она.
– Имеется что и похуже, – вновь заметался по комнате он, время от времени исторгая глухие краткие стоны.
– Перестань сбивать стулья, – Полли начало несколько утомлять его бессмысленное мельтешение. – Сядь лучше рядом со мной и давай обсудим все по порядку.
– Не могу, – он продолжал метаться и сбивать с шумом мебель.
– Тогда хоть ответь, тебя действительно исключили или это просто тебе так кажется? Что ты на сей раз вытворил в колледже?
– Сцепился в часовне со сторожем, ну и накостылял ему. Будь это первое нарушение, все обошлось бы. Но у меня уже накопилось столько предупреждений, что это стало последней каплей. Ну и, так как мне стало ясно, к чему все идет, я предпочел уйти сам.
– А что тебе скажет отец?
– Большой будет для предка удар, – сокрушенно изрек Том. – Но самое худшее даже не в этом… – Он осекся и опустил голову, ибо то, что он сейчас собирался сказать, ему было стыдно произнести даже при «маленькой Полли». На какой-то момент он замер, затем набрал полные легкие воздуха и на одном дыхании выпалил: – У меня дикий долг, о котором предок не знает.
– Ох, Том, как ты мог? – ужаснулась Полли.
– Я негодяй и сам это знаю. И мне очень жаль, но толку-то, – жалобно продолжал он. – Самый кошмар, что единственный выход – признаться милому старому Буферу.
Игривое прозвище, которым он наделил отца, столь контрастировало с удрученно-трагической физиономией юноши, что в другой ситуации Полли бы не смогла удержаться от смеха, однако сейчас Том был охвачен столь сильным раскаянием, что даже эти его слова прозвучали щемяще-трогательно.
– Боюсь, он очень рассердится, – проговорила она с сочувствием, – но, полагаю, все же поможет. Я знаю от Фан, он всегда приходит тебе на выручку.
– Да. Только я столь часто ею пользовался, что в последний раз он мне объявил: терпение его лопнуло, а кошелек уже не выдерживает. И если я еще раз позволю себе влипнуть в историю, то выпутываться мне из нее придется самостоятельно. Мне казалось, я после этого стал столь же твердым, как монумент на Банкер-Хилл. И вот я снова на том же месте. И все даже хуже, чем прежде. Долги-то росли, а я последние месяцы ничего ему не говорил, потому что он очень тревожился из-за потери своих кораблей. Ну, и в итоге много чего накопилось.
– И на что же ты деньги потратил? – не понимала Полли.
– Пристрели меня, чтобы я знал. Утекли как-то сами собой, – ответил Том, который и сам пребывал по этому поводу в полном недоумении.
– А ты не мог бы как-нибудь сам расплатиться?
– Чем? – безнадежно уставился на нее он. – У меня нет ни цента собственных денег и ни малейшего способа заработать, кроме как в карты играть.
– Не надо! – испугалась Полли. – Лучше уж продай лошадь.
– Уже, – прояснил положение он. – Но смог выручить лишь половину суммы от той, в которую она мне самому обошлась. Потому что прошлой зимой она у меня захромала и так до конца и не восстановилась.
– И это не покрыло долгов?
– Только половину.
– И сколько же ты еще должен, Том?
– Вообще-то я до вчерашнего дня избегал подсчетов. Но когда дело дошло до крайности, вынужден был взглянуть правде в глаза. Суммировал все счета. И вот, – кинул он на колени Полли помятый и усеянный кляксами лист бумаги, после чего опять заметался по комнате.
Девушка, глянув на сумму, прижала ладонь ко рту. Долг показался ей ужасающим.
– Кругленькая сумма, не правда ли? – нервозно хохотнул Том, съежившись под взглядом Полли.
– Не удивляюсь теперь, что ты боишься признаться отцу, – только и смогла ответить она.
– Лучше б меня пристрелили, – хмуро откликнулся он и опять забегал по комнате. – Слушай, а не могли бы мы это ему подать как-нибудь в мягкой форме? – кинул он на нее полный последней надежды взгляд.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, если, например, Фан, а еще даже лучше ты пойдешь к нему подготовить почву. Не могу же я так вот сразу встать перед ним да и выложить все.
– То есть ты хочешь, чтобы я за тебя ему все рассказала? – У Полли презрительно дернулись губы, и она смерила его таким взглядом, что, не стой он в этот момент повернувшись к окну, ему бы сделалось ясно, как сердито могут сверкать ее голубые глаза.
– Он ведь так к тебе привязан, – по-прежнему глядя на улицу, продолжал убеждать он ее. – Вся наша семья тебе доверяет. Да мы вообще считаем тебя практически одной из нас. Все будет выглядеть очень естественно. Просто пойди и расскажи ему, что меня исключили, ну и еще добавь что получится. А потом войду я, и мы с тобой вместе уж выложим все по полной.
Полли, не отвечая ему, поднялась и направилась к двери.
– Разве ты не считаешь это хорошим планом? – наконец удосужился посмотреть ей в лицо Том.
– Нет, не считаю, – резко мотнула она головой.
– Но разве не лучше ему сначала услышать все в красивом твоем изложении, чем я выложу это, как всегда, на одном духу?
– Не лучше, – с прежней категоричностью возразила она. – Уверена, он скорее поймет, если придешь к нему ты и расскажешь все как мужчина, а не пришлешь вместо этого с поручением девушку, потому что сам трусишь.
Том дернулся, покраснел и, бросив Полли: «Не уходи», – вышел из комнаты с видом приговоренного к казни. Ведь он был с детства приучен бояться отца и еще не перерос мальчишеский страх перед ним.
Полли осталась его дожидаться, довольная, что подвигла его на решительные действия, и в то же время встревоженная.
«Надеюсь, я поступила правильно, – размышляла она. – Мне было бы просто невыносимо, если бы он увильнул, как трус. Ведь на самом-то деле с его стороны это была не трусость. Просто он не подумал, как это может выглядеть в моих глазах. Впрочем, может быть, он действительно боится. Мистер Шоу всегда так суров с ним, беднягой. Ох, как же было бы ужасно, попади Уилл в подобную переделку. Счастье, что мы бедны и он не может себе такого позволить».
Дверь осталась полуоткрытой, и она чутко прислушивалась к голосу Тома, который доносился из кабинета. Слов было не разобрать, но, похоже, он говорил о своих злоключениях, даже не прерываясь. Затем его сменил голос мистера Шоу. Несколько совсем невнятных фраз. Короткая пауза. Изумленное восклицание Тома. И снова заговорил мистер Шоу столь несвойственным ему тоном, что Полли совсем занервничала. Обычно в таких случаях он сперва «взрывал Тома», по выражению Мод, а уж затем наступало время прощать и мириться. Теперь же Том принялся задавать отцу какие-то тревожные вопросы, на которые получал короткие и далеко не категорические, судя по интонации, ответы. А затем оба затихли, и Полли не слышала более ничего, кроме шума весеннего дождя за окном.