– Правда, вряд ли смогу заменить тебе мудрую добрую бабушку.
– Сможешь, и лучше, чем кто-то другой. Маму слишком нервируют любые проблемы. Папе есть чем заняться и без меня. А Фан добрая душа, но, во-первых, она непрактична, а во-вторых, мы с ней всегда ссоримся, когда обсуждаем что-то серьезное. Кто остается, кроме Полли? Впрочем, надеюсь, что ты получишь удовольствие, когда прочтешь это письмо.
Она развернула листок, а Том отошел к окну, украдкой наблюдая за ее реакцией.
– Ой, Том! – ликуя, вскричала она, отложив письмо на колени. – Этот подарок ко дню рождения тебе обязательно надо принять! Неужели тебе могло прийти в голову отказаться? О, Артур Сидни! Как же он благороден! – она подняла сияющие глаза на Тома.
– Так и есть, – кивнул Том. – Я могу принять такой дар только от отца и от Сидни. Надо же, мало того, что оплатил все мои проклятые долги, но и сделал это от моего имени. Ты понимаешь, Полли? Он избавил меня от всех возможных неприятностей.
– Очень на него похоже. Думаю, он сам радуется, что помог тебе, – ответила Полли.
– Невероятную тяжесть снял с моих плеч. Мои кредиторы в последнее время были непреклонны. Я все сделаю, чтобы как можно скорее вернуть долг Сидни, хотя он об этом и не попросит, я знаю.
– То есть ты решил не принимать это как подарок? – Полли внимательно посмотрела на него.
– А ты согласилась бы? – ответил ей испытующим взглядом он.
– Нет.
– Вот именно. Может, я никудышный человек, но не позволю себе такого. У меня есть совесть, а к ней – пара рук.
Эти простые слова принесли Полли больше радости, чем прежние изысканно-светские речи. Ей было ясно, что подарок Сидни превратил отмененные долговые обязательства неразумного мальчика в долг чести ответственного за свои слова мужчины.
– Что ты собираешься делать дальше, Том? – поинтересовалась она.
– Сейчас объясню. Можно мне сесть вот сюда? – Том опустился на низенькую скамеечку возле кресла, как всегда делал, когда разговаривал с бабушкой. – У меня много планов. Всерьез подумываю отправиться в Калифорнию, Австралию или еще какое-то дикое место, где удастся быстро разбогатеть.
– Ой, нет! – Полли всплеснула руками, словно удерживая Тома, но тут же поторопилась опустить их, пока он не заметил ее порыва.
– Полагаю, что маме и девочкам тяжело будет принять это, – продолжал он. – Да мне и самому не очень нравится, как будто я бегу от трудностей.
– Ну да, – согласилась Полли.
– Но, понимаешь, здесь я могу стать только клерком. Сомневаюсь, что мне это подойдет. А главное – все меня знают, и это невыносимо. Лучше уж гравий раскидывать на железной дороге, чем продавать безделицы бывшим друзьям и знакомым. Скажешь, это ложная гордость? Может, и так. Но я так чувствую.
– Вполне тебя понимаю, – кивнула Полли.
– Вот теперь мы подходим вплотную к тому, о чем я хотел с тобой посоветоваться. Вчера ты рассказывала Фан про своего брата Нэда. Насколько я понял, дела у него идут хорошо и он хочет, чтобы Уилл к нему присоединился. И вот мне пришло в голову: а не испытать ли мне силы на Западе? Как ты считаешь?
– Если намерен серьезно работать, убеждена, что сможешь, – Полли живо представила его, занятого делом. – Лучше всего тебе затеять что-нибудь с Нэдом. Уверена, вы подружитесь и он поможет тебе. Напишу ему прямо сейчас.
– Даже если он просто посоветует мне что-то полезное, у меня будет какая-то опора. Мне нужен реальный план, прежде чем завести разговор с отцом. Бизнесменов ведь убеждают лишь факты.
В речи Тома звучали новые нотки и новые темы, ведь недавно он мог увлеченно рассуждать лишь о породистых лошадях, портных, танцах и женской красоте. Полли радовалась происходящим в нем изменениям, его серьезности, планам на будущее.
– Ну, а как ты считаешь, твой отец одобрит такой план? – спросила она.
– Почти уверен. Вчера я сказал ему, что мне срочно нужно взяться за дело, и он мне ответил: «Согласен, но только за честное. Не забывай, что я начал строить свое благосостояние, работая обычным продавцом». Полли, ты знала об этом?
– Да, – подтвердила она. – Он мне однажды рассказывал. Потрясающе правда, если знать, чего он потом достиг?
– Боюсь, раньше я бы этого стыдился, – признался Том. – Но вчера я взглянул на его историю совсем по-другому. Он стойко встретил банкротство, потому что уже начинал с нуля. И он считает, что сумеет подняться снова. Его уверенность в себе и отвага вызывают у меня уважение и любовь к нему, каких я никогда не испытывал прежде.
– Я рада, что ты это сказал, Том, – с нежностью сказала Полли. – Иногда мне казалось, что ты недооцениваешь отца. Как, впрочем, и он тебя, – добавила она после короткой паузы.
– По-моему, я только сегодня стал взрослым, – засмеялся Том, он вдруг осознал, что ему действительно сравнялся двадцать один год. – Странно, не правда ли? Люди живут под одной крышей, но ничего друг о друге не знают, пока не случится что-то серьезное. Может, эта катастрофа ниспослана мне свыше, чтобы наконец познакомиться со своим отцом?
– Вот ты и ударился в философию, – усмехнулась Полли.
Она отметила про себя, что беды действуют на молодого человека благотворнее, чем годы процветания его семьи. Оба умолкли. Полли смотрела то на огонь в камине, то на Тома, а он рвал в клочки письмо Трикс, которое машинально поднял с пола.
– Оно тебя удивило? – он потыкал пальцем в изорванное послание.
– Нет, – уверенно отозвалась Полли.
– А меня да, – растерянно произнес он. – Когда нас постигла беда, я первый предложил ей свободу, но она отказалась.
– Вот этому я как раз удивляюсь, – развела руками Полли.
– Да уж. Фан всегда говорила, что Трикс ко мне равнодушна, ей нужны только наши деньги. Поэтому я тогда растрогался и подумал: «Вот женщина, которая остается с мужчиной и в горе, и в радости».
– Только, похоже, ее ненадолго хватило, – Полли не удержалась от колкости.
– Права была Фан, – сказал Том. – Трикс тянула время, чтобы выяснить, настолько плохи наши дела. Вернее, ее мама выясняла, она расчетливая женщина и ценит одни жизненные блага, а Трикс ее во всем слушается. В письме она ловко обошла истинную причину разрыва. Ну, ты сама читала: «не хочу быть бременем», «жертвую своими надеждами», «навсегда останусь ближайшим другом»… Но правда в том, что ей был нужен богатый Том Шоу, а бедный – лишь путается под ногами. Так тому и быть.
– Замечательно! – Полли злилась на Трикс и в то же время была ей благодарна за то, что она освободила Тома.
– И ведь это чуть не случилось, – пробормотал он себе под нос, а потом, уже громче, продолжил: – Беда не приходит одна, но когда главный удар нанесен, два-три новых уже не приносят такой боли, как первый.
Бодрый голос Тома свидетельствовал, что сердце его не разбилось от разрыва помолвки.
– Рада, что ты легко перенес последний удар, – усмехнулась она.
Том нахмурился, передернул плечами и сказал:
– Если честно, Полли, мне это было нетрудно. И так было ясно, что мы с Трикс не подходим друг другу. Мне не хотелось ее бросать, чтобы не получилось, что от нее опять отказались. Я не держу на нее обиды. Надеюсь, в следующий раз ей повезет больше.
– Очень благородно, точь-в-точь Сидни, – Полли сейчас жалела, что у нее нет чепца и бабушкиных очков, чтобы укрыть свои чувства.
То́му вдруг стало неуютно сидеть на низкой скамеечке, и он поднялся на ноги.
– Сид достоин самого лучшего и, надеюсь, получит это, – молодой человек принялся яростно тыкать кочергой в камин.
Полли молчала, она считала себя не вправе выдавать тайну подруги.
– Значит, напишешь Нэду? Соглашусь на любое его предложение. Очень хочется поскорее уехать.
Том опустил кочергу и резко провел ладонью по лицу, пряча чувства от Полли. Она ничего не заметила, потому что отвлеклась: в этот момент выпала роза из волос прямо ей на колени.
– Сегодня же напишу, – пообещала она. И, понимая, что время бабушкиных откровений прошло, спросила: – Мне рассказать девочкам про письма Сидни и Трикс?
– Да, пожалуйста. Я благодарен тебе, Полли, за все, что ты делаешь для меня, – он протянул ей руки с глубокой, искренней признательностью, за которой скрывалось что-то еще.
Когда она протянула руку ему в ответ, он вдруг склонился к ней и поцеловал в щеку, а затем выбежал вон из комнаты, бормоча на ходу:
– Прошу извинить, не сдержался. Бабушка мне всегда в день рождения разрешала.
Полли долго потом стояла на верхней площадке лестницы, забыв, что нужно зайти к Фан, и пыталась объяснить себе, почему не сердится на Тома и отчего так опасно бывает порой исполнять роль бабушки.
Глава XVIIIЖенщина, которая не смела
С отсылкой письма Полли не замедлила, и вскоре пришел ответ от Нэда. Завязалась деятельная переписка. Разработали план. И наконец Том окончательно решил ехать на Запад. Перспективы для молодого человека в его положении там открывались хорошие, а знакомство с Западом сулило расширить его горизонты. Ведь он воспитывался и вырос в недрах самого консервативного класса в самом тщеславном городе Новой Англии.
Женскую часть семейства удручало близкое расставание с ним, но лучшего варианта для него не было. Вздыхая и украдкой проливая слезы, они собрали его в дорогу, надеясь, что он добьется успеха. Сидни поддерживал его «как мужчина и брат», по выражению Тома, которое очень нравилось Фанни. Уилл не расстроился, что Нэд вызвал себе в компаньоны Тома вместо него, так как спокойно мог по-прежнему продолжать учебу.
Молодые люди были так заняты сборами Тома, что на романтические чувства ни у кого не оставалось ни сил, ни времени. Общая цель незаметно сблизила и сдружила их, словно они провели вместе под крышей старого бабушкиного дома десятки лет. Каждый проявлял лучшие свои качества, и в день расставания все сожалели, что он так быстро настал.
Том уехал на Запад. Полли – на целое лето к своим. Мод отправилась вместе с Белль на морской курорт. А Фан осталась сражаться с домашним хозяйством, прислугой и собственными сердечными страданиями. Выдержать лето в городе ей помогал мистер Сидни, который до самого своего отпуска чуть ли не ежедневно являлся в дом Шоу с визитами. И подробная переписка с Полли тоже скрашивала ее длинные и одинокие дни.