— Еще один иностранец! — всплеснул руками генерал. — Этот-то откуда?
Мужчина стал дергать дверь в комнату Шулявского, потом постучал. Не дождавшись, как и генерал с Роосом, никакого ответа, недоуменно пожал плечами.
— Ты, наверное, слуга Шулявского? — догадался генерал.
— Так, так, пан Шулявский, — согласился тот.
— И по-русски не понимаешь? — зачем-то уточнил Веригин.
— Так, — согласился слуга.
— «Так!» — заорал генерал, передразнивая иностранца. — Польша давно уже русская, а язык до сих пор не выучили! А еще братья-славяне, тьфу! Горцы и те по-нашему лопочут.
Веригин сложил ладошки и приложил к голове.
— Спит пан?
— Так! — согласился слуга.
— Он всегда долго спит? — Для этого вопроса генералу не удалось подобрать соответствующего жеста, и поляк посмотрел на генерала с тем же недоумением, с каким недавно разгядывал запертую дверь.
— Ключ есть? — Веригин достал воображаемый предмет из мундира и повернул им в воздухе.
Слуга отрицательно помотал головой. Потом также жестами показал, что ключ у хозяина. Тот закрыл дверь изнутри и лег спать.
— Ломай тогда! — Генерал изобразил разбег и удар в дверь.
Слуга энергично замотал головой.
— Не можно! Пан… — И показал, как хозяин будет грозить пальцем и топать ногами.
— Вот басурманин, ни черта не понимает! Ну, наконец-то!
По коридору спешил долгожданный Данила. В его руке Веригин, к своему удивлению, разглядел пистолет.
— Простите, ваше высокопревосходительство! Достал свежую сорочку из комода, вчера сам туды ее ложил, и ничего окромя одежды не было, а сегодня гляньте, что нашел.
— Это пистоль Тучина?
— Что вы? Отродясь у него оружия не было! И где взял, ума не приложу! Ой, горе мне, горе! Как их довезти до имения! Уже с пистолетом шастает, разбойник!
— Дай-ка! — Веригин протянул руку.
Данила с удовольствием отдал оружие.
— Лепаж? Ну-ка, ну-ка! Бьюсь об заклад, из той пары, что поляк князю подарил! Ничего не понимаю!
— Осмелюсь спросить, — уважительно, как и полагается, обратился к генералу Данила, — чего ваше высокопревосходительство не понимает?
— Вчера на моих глазах урядник положил оба пистолета в шкатулку. Тучин после того пошел спать. Спрашивается, когда он умудрился взять пистолет?
Веригин внимательно осмотрел оружие.
— Он разряжен! Вчера твой барчук с поляком стреляться собирался. Мой денщик оружие зарядил, но дуэль сорвалась. Кто вытащил пулю?
Данила пожал плечами.
— И я не знаю! Давай дверь ломай, заждались тебя! Этому архаровцу приказал было, но он по-русски не бельмеса! — Генерал кивнул в сторону поляка.
— Кшиштоф по-французски разговаривает, сам слышал, — сказал Данила.
— Parles-tu français? [4] — повернулся к поляку Веригин.
— Oui, un petit peu! [5]
— Барин всегда так долго спит? — спросил генерал уже по-французски
— Пан иногда. Когда в карты ноць грать, — коверкая и перемежая польские слова с французскими, ответил Кшиштоф. — Вчерай грать, сегодня шпать.
— Сегодня дверь ломать, — в тон пробурчал генерал. — Уехать твой пан. Тю-тю!
— Пан тю-тю не можливо! Кшиштоф тут! Не можливо бросить!
Роос ничего не понимал.
— Что происходит? — спросил он Веригина.
Тот отмахнулся:
— После, не до вас! Данила, ломай дверь!
Тучинский слуга о чем-то размышлял.
— Ну, что стоишь, как вкопанный?
— Минутку, ваше высокопревосходительство, — ответил Данила. — Дозвольте замок осмотреть, — и, не дожидаясь согласия, присел на корточки. — Я сюртук барчука чистил, на дворе ключ нашел. Авось подойдет! Дозвольте попробовать?
— Давай! Только быстрее!
Данила достал из-за пазухи ключ, вставил в скважину — и о чудо, замок открылся.
— Прошу, — дядька широко распахнул дверь.
Первым в комнату вошел генерал, за ним остальные. Кровать была разобрана, но пуста. Как и вся комната.
— Уехать твой пан, — грустно произнес Веригин.
Кшиштоф заглянул в несессер и чемодан хозяина.
— Не можливо уехать. Все вещи покой.
— А деньги? — спросил Веригин.
Все-таки крупную сумму вчера Шулявский выиграл.
— Деньги всегда пан при собе, — сказал Кшиштоф. — И ценны.
— Значит, вещи новые купит. Удрал твой пан, — вздохнул Веригин. И что в нем княгиня нашла? Без слез не взглянешь!
Кшиштоф все мотал головой:
— Не можливе! Не можливе!
— «О женщины, вам имя вероломство», — продекламировал Веригин и пояснил Роосу: — Это ваш Шекспир написал.
— Шекспир не наш, он англичанин, — возразил американец.
— Пойдем отсюда! Закрывай дверь, Данила!
Глава двенадцатая
Отец Алексей служил литию, и доступа в спальню не было.
— Еще молимся о упокоении души усопшаго раба Божия Василия, и о еже проститися ему всякому прегрешению, вольному же и невольному. Господи, помилуй! — Последнюю фразу батюшка повторил зычным баритоном троекратно.
Киросиров молился о своем:
— Господи, пусть доктор вспомнит о неотложных делах и уберется восвояси!
Со стороны гардеробной слуги попытались занести в спальню тело Насти. Отец Алексей, размахивая кадилом, ринулся к ним.
— Негоже тело убийцы класть рядом с останками жертвы! — возмущенно изрек батюшка. — Негоже над самоубийцей святые молитвы произносить. Вон отсюда!
Слуги замерли, не зная, что делать. В узком проходе с телом им было не развернуться.
— С чего вы, батюшка, решили, что именно Анастасия убийца? — Бесцеремонно отодвинув Киросирова, Тоннер вошел в спальню. — И насчет самоубийства поясните — записку нашли, что ли?
— Какой я тебе батюшка, сын диавола и геенны?! — вознегодовал отец Алексей. Кадило полетело в Тоннера, тот еле увернулся. — Прочь, мощепотрошитель!
Тоннер не удивился. Церковь вскрытия тел не одобряла. Странно! Бессмертная душа от исследований не страдает. Запрета в Писании нет, ведь в библейские времена не было патологоанатомов. Парадокс! Пользовал доктор больного, тот помер, а правильно лечили или нет — проверить невозможно!
Илья Андреевич старался сохранять спокойствие.
— По роду деятельности я видел много самоубийц. И все они оставляли предсмертные записки: так, мол, и так, прошу никого не винить, свел счеты с жизнью потому-то. Мы комнату осмотреть не успели, может, вы что-то похожее нашли?
Хорошо, что Угаров обстановку зарисовал. Маленький столик, стоявший у окна, священник приспособил для своих нужд, переставив все, что там стояло.
— Ничего не нашел. Про то, что девка руки на себя наложила, люди сказывали.
— Они много чего сказывают, да не все правда! — в тон священнику ответил Илья Андреевич и быстро скомандовал слугам: — Заносите тело.
Отец Алексей попытался снова замахнуться на них своим «оружием», но Тоннер крепко схватил его за руку. Настю уложили подле князя. Обоих накрыли простынями.
— Над самоубийцей служить не буду! — оскорбленно заявил поп.
— И не надо. Пока отдохните, а мы спальню осмотрим.
Священник понял, что его прогоняют. И кто? Католик и мощепотрошитель!
— Как же так? — Ища поддержки, поп устремил взор на Киросирова. Власть должна защищать православных!
Молитву Киросирова Господь не услышал, доктор никуда уезжать явно не собирался. А без Божьей поддержки связываться с Тоннером Киросиров опасался. Да и повода нет: лития прочитана, долг перед покойником выполнен.
Видя, что никто не пытается осадить трупоосквернителя, священник покинул спальню. Если бы в проходе не стояли урядник с Терлецким, он бы напоследок громко хлопнул дверью.
— Дайте зарисовку, — попросил Угарова Илья Андреевич.
Денис замешкался. В руках он держал уже два альбома и очень боялся их перепутать. Второй молодой художник нашел в трофейной на камине и страшно удивился. Почему Тучин бросил его там? А пролистнув, ужаснулся! Сашкины рисунки были верхом неприличия! На первых Маша Растоцкая была одета во вчерашнее платье с фижмами. На последующих платье исчезло, зато появились сатиры, а на самых последних — и вовсе черти с рогами. И то, чем с ними Маша занималась, пристойными словами не опишешь! Неужели девушка голой позировала? Неужели милая провинциальная барышня отдалась Тучину в кустах?
Нет, не может быть! Где вы видели девушку, которая бы два раза подряд одно и то же платье надела? Значит, рисовал Тучин по памяти, на свидание Маша не пришла. Оттого и разозлился, и в этаких позах изобразил. Разозлился! Это точно! Ишь, три листа с мясом вырвал, никогда аккуратист Тучин себе такого не позволял! От греха подальше Угаров забрал альбом с собой. Нарисовано-то мастерски: ни одного лишнего штриха, композиции безупречны, динамика превосходна, в каждом персонаже чувствуется неутомимая похоть. Не дай Бог, кто увидит! Машу всякий здесь узнает.
Денис раскрыл свой альбом на нужной странице и подал Тоннеру.
— Итак, на этом столике стояли две тарелки. Где они?
Одну батюшка водрузил на камин, вторую нашли под кроватью. Оттуда же вытащили ночной горшок. К изумлению Угарова, Тоннер заглянул внутрь.
— Пустой, — огорчился Илья Андреевич. А полный, неужто понюхал бы? Угарова передернуло! Абсолютно небрезглив столичный доктор! Тоннер тем временем продолжал осмотр. — Одна тарелка тоже пуста, а вот на второй еда не тронута: кусок мяса и жареная картошка. Глазьев!
Антон Альбертович подскочил к Тоннеру.
— Возьмите в несессере две пробирки и положите по кусочку пищи в каждую, а я пока с напитками разберусь. Было: два бокала на столе, два на полу. Теперь все четыре на камине. И какой из них откуда?
— Проще пареной репы! — воскликнул Угаров. — Левые, что ближе к окну, со стола, а правые — с пола.
— Да-с, наиболее вероятно. Потом уточним у священника. Кувшин воды подайте, — обратился к слугам Тоннер и оглядел помещение. Опять толпа в дверях! И Митя приперся, и Рухнов, и вся дворня. Глупо проводить расследование на глазах десятков людей! Вдруг среди них убийца? Среди зевак Илья Андреевич приметил Петушкова.