Atlakviða in grœnlenzka
Смерть АтлиDauði Atla
Гудрун, дочь Гьюки, отомстила за своих братьев, как об этом много рассказывалось: она убила сначала сыновей Атли, а потом самого Атли и сожгла его палаты и всю его дружину. Об этом сложена такая песнь:
Guðrún Gjúkadóttir hefndi brœðra sinna svá sem frægt er orðit. Hon drap fyrst sonu Atla, en eptir drap hon Atla ok brenndi höllina ok hirðina alla. Um þetta er sjá kviða ort:
Атли когда-то
отправил к Гуннару
хитрого мужа
по имени Кнефрёд;
в вотчину Гьюки,
к Гуннару прибыл он,
в дом, к очагу,
к вкусному пиву.
Atli sendi
ár til Gunnars
kunnan segg at ríða,
Knéfröðr var sá heitinn;
at görðum kom hann Gjúka
ok at Gunnars Höllu,
bekkjum aringreypum
ok at bjóri svásum.
Дружинники пили
в вальгалле* вино
и гуннам не верили,
молчали предатели*;
Кнефрёд воскликнул
недобрым голосом, —
на высокой скамье
сидел южанин.
Drukku þar dróttmegir,
en dyljendr þögðu,
vín í valhöllu,
vreiði sásk þeir Húna;
kallaði þá Knéfröðr
kaldri röddu,
seggr inn suðræni
sat hann á bekk háum:
«Атли я послан
сюда с порученьем,
верхом проскакал я
сквозь чащу Мюрквид*
просить вас с Гуннаром
к Атли в гости,
в дом свой зовет он
вас, шлемоносные!
"Atli mik hingat sendi
ríða erendi
mar inum mélgreypa
myrkvið inn ókunna,
at biðja yðr, Gunnarr,
at it á bekk kæmið
með hjalmum aringreypum
at sækja heim Atla.
Дадут вам щиты
и пики на выбор,
в золоте шлемы,
попоны расшитые,
множество гуннов,
рубахи червленые,
стяги на копьях,
ретивых коней!
Skjöldu kneguðþar velja
ok skafna aska,
hjalma gullroðna
ok Húna mengi,
silfrgyllt söðulklæði,
serki valrauða
dafar darraðar,
drösla mélgreypa.
Широкое даст
Гнитахейд поле*,
пики звенящие,
челны златоносные.
золота груды,
и Данпа* земли,
и лес знаменитый,
что Мюрквид зовется!»
Völl lézk ykkr ok mundu gefa
víðrar Gnitaheiðar,
af geiri gjallanda
ok af gylltum stöfnum,
stórar meiðmar
ok staði Danpar,
hrís þat it mæra,
er meðr Myrkvið kalla."
Гуннар тогда
повернулся к Хёгни:
«Что скажешь,
брат младший?
Не знаю я золота
с полей Гнитахейд,
что нашей добычей
давно бы не стало!
Höfði vatt þá Gunnarr
ok Högna til sagði:
"Hvat ræðr þú okkr, seggr inn æri,
alls vit slíkt heyrum?
Gull vissa ek ekki
á Gnitaheiði,
þat er vit ættim-a
annat slíkt.
У нас семь палат,
полных мечами,
их рукояти
в резьбе золотой,
конь мой, я знаю,
коней всех ретивей,
острее мой меч,
красивей мой шлем
из Кьярова* дома,
кольчуги из золота,
и лук мой лучше
всех гуннских луков!»
Sjau eigum vit salhús
sverða full,
hverju eru þeira
hjölt ór gulli;
minn veit ek mar beztan,
en mæki hvassastan,
boga bekksæma,
en brynjur ór gulli,
hjalm ok skjöld hvítastan
kominn ór höll Kíars;
einn er minn betri
en sé allra Húna."
Хёгни сказал:
Högni kvað:
«Почему нам жена*
кольцо прислала
в волчьей одежде?
Остеречь нас хотела?
Волос вплетен был
волчий в кольцо —
по волчьей тропе
придется нам ехать!»
"Hvat hyggr þú brúði bendu,
þá er hon okkr baug sendi
varinn váðum heiðingja?
hygg ek at hon vörnuð byð.
Hár fann ek heiðingja
riðit í hring rauðum,
ylfskr er vegr okkarr
at ríða erendi."
Не подстрекали
родичи Гуннара,
молчали советчики,
воины смелые;
велел тогда Гуннар,
как должно владыке
от щедрой души,
на пиршестве княжьем:
Niðjar hvöttu Gunnar
né náungr annarr,
rýnendr né ráðendr
néþeir er ríkir váru;
kvaddi þá Gunnarr,
sem konungr skyldi,
mærr í mjöðranni
af móði stórum:
"Rístu nú, Fjörnir,
láttu á flet vaða
greppa gullskálir
með gumna höndum.
Пусть волки наследье
отнимут у Нифлунгов —
серые звери, —
коль я останусь!
Пусть мирные хижины
станут добычей
белых медведей*,
коль я не поеду!»
Ulfr mun ráða
arfi Niflunga,
gamlir, gránvarðir,
ef Gunnars missir,
birnir blakkfjallir
bíta þreftönnum,
gamna greystóði,
ef Gunnarr né kemr-at."
Простились люди
с конунгом, плача,
когда уезжал он
из гуннского дома;
сказал тогда юный
наследник Хёгни:
«Путь свой вершите,
как дух вам велит!»
Leiddu landrögni
lýðar óneisir,
grátendr gunnhvata
ór garði húna;
þá kvaðþat inn æri
erfivörþr Högna:
"Heilir farið nú ok horskir,
hvars ykkr hugr teygir!"
Рысью пустили
резвых коней
по горным склонам
сквозь чащу Мюрквид;
Хунмарк* дрожал
от топота конского,
гнали покорных
по травам зеленым.
Fetum létu fræknir
um fjöll at þyrja
mari ina mélgreypu
Myrkvið inn ókunna;
hristisk öll Húnmörk
þar er harðmóðgir fóru,
ráku þeir vandstyggva
völlu algrœna.
Атли владенья
они увидели,
воинов Бикки*
на стенах высоких;
в палатах южан
скамьи поставлены,
на стенах тарчи,
щиты и доспехи,
стяги на копьях;
Атли там пил
в вальгалле вино;
стража была
наготове снаружи,
чтоб Гуннара встретить,
когда бы затеял он
с конунгом битву.
Land sáu þeir Atla
ok liðskjalfar djúpa,
Bikka greppar standa
á borg inni háu,
sal of suðrþjóðum
sleginn sessmeiðum,
bundnum röndum,
bleikum skjöldum,
dafar darraðar;
en þar drakk Atli
vín í valhöllu,
verðir sátu úti
at varða þeim Gunnari,
af þeir hér vitja kvæmi
með geiri gjallanda
at vekja gram hildi.
Первой сестра
братьев приметила —
хмельной не была она —
у входа в палату:
«Гуннар, ты предан!
Гунны коварны,
не справишься с ними, —
спасайся скорее!
Systir fann þeira snemst,
at þeir í sal kómu
brœðr hennar báðir, —
bjóri var hon lítt drukkin:
"Ráðinn ertv nú, Gunnarr.
Hvat muntu, ríkr, vinna
við Húna harmbrögðum?
Höll gakk þúór snemma.
Лучше б тебе
кольчугу надеть,
а не шлем, окованный
кольцами золота,
ясные дни
проводил бы в седле,
дал бы бледные трупы
норнам оплакивать*,
дев гуннских воинственных
впряг в борону бы,
вверг бы ты Атли
в ров змеиный,
а ныне вы сами
в него попадаете!»
Betr hefðir þú, bróðir!
at þúí brynju færir,
sem hjalmum aringreypum
at séa heim Atla,
sætir þúí söðlum
sólheiða daga,
nái nauðfölva
létir nornir gráta,
Húna skjaldmeyjar
herfi kanna,
en Atla sjalfan
létir þúí ormgarð koma;
nú er sá ormgarðr
ykkr of folginn."
Гуннар сказал:
Gunnarr kvað:
«Не успеть мне, сестра,
Нифлунгов кликнуть,
далеко искать
удалую дружину,
с холмов красных Рейна
воинов храбрых!»
"Seinat er nú, systir,
at samna Niflungum,
langt er at leita
lýða sinnis til,
ef rosmufjöll Rínar
rekka óneissa."
Fengu þeir Gunnar
ok í fjötur settu
vin Borgunda
ok bundu fastla.
Хёгни сразил
мечом семерых,
восьмого спихнул
в огонь пылавший.
Так должен смелый
сражаться с врагом,
как Хёгни бился,
себя защищая.
Sjau hjó Högni
sverði hvössu,
en inum átta
hratt hann í eld heitan;
svá skal frækn
fjándum verjask
[sem] Högni varði
hendr [sínar].
[…
…] Gunnars;
frágu fræknan,
ef fjör vildi,
gotna þjóðann,
gulli kaupa.
Гуннар сказал:
Gunnarr kvað:
«Пусть сердце Хёгни
в руке моей будет,
сердце кровавое
сына конунга,
острым ножом
из груди исторгнуто».
"Hjarta skal mér Högna
í hendi liggja
blóðugt, ór brjósti
skorit balldriða
saxi slíðrbeitu
syni þjóðans."
Вырвали сердце
у Хьялли из ребер,
на блюде кровавое
подали Гуннару.
Skáru þeir hjarta
Hjalla ór brjósti,
blóðugt ok á bjóð lögðu
ok báru þat fyr Gunnar.
Гуннар воскликнул,
владыка дружины:
«Тут лежит сердце
трусливого Хьялли,
это не сердце
смелого Хёгни, —
даже на блюде
лежа, дрожит оно, —
у Хьялли в груди
дрожало сильнее!»
Þá kvaðþat Gunnarr
gumna dróttinn:
"Hér hefi ek hjarta
Hjalla ins blauða,
ólíkt hjarta
Högna ins frækna,
er mjök bifask,
er á bjóði liggr,
bifðisk halfu meirr,
er í brjósti lá."
Вождь рассмеялся —
страха не ведал он, —
когда грудь рассекли
дробящего шлемы
и сердце на блюде
подали Гуннару.
Hlóþá Högni,
er til hjarta skáru
kvikvan kumblasmið,
klökkva hann sízt hugði;
blóðugt þat á bjóð lögðu
ok báru fyr Gunnar.
Гуннар сказал,
славный Нифлунг?
«Тут лежит сердце
смелого Хёгни,
это не сердце
трусливого Хьялли,
оно но дрожит,
лежа на блюде,
как не дрожало
и прежде, в груди его!
Mærr kvaðþat Gunnarr
geirniflungr:
"Hér hefi ek hjarta
Högna ins frækna,
ólíkt hjarta
Hjalla ins blauða,
er lítt bifask,
er á bjóði liggr,
bifðisk svági mjök,
þá er í brjósti lá.
Атли, ты радости
так не увидишь,
как не увидишь
ты наших сокровищ!
Я лишь один,
если Хёгни убит,
знаю, где скрыто
сокровище Нифлунгов!
Svá skaltu, Atli,
augum fjarri,
sem munt
menjum verða;
er unt einum mér
öll of folgin
hodd Niflunga,
lifir-a nú Högni.
Был жив он — сомненье
меня донимало,
нет его больше —
нет и сомненья:
останется в Рейне
раздора металл, —
в реке быстроводной
асов богатство!
Пусть в водах сверкают
вальские кольца,
а не на руках
отпрысков гуннских!»
Ey var mér týja,
meðan vit tveir lifðum,
nú er mér engi,
er ek einn lifik;
Rín skal ráða
rógmalmi skatna,
svinn, áskunna
arfi Niflunga;
- í veltanda vatni
lýsask valbaugar,
heldr en á höndum gull
skíni Húna börnum."
Атли сказал:
Atli kvað:
«Готовьте повозку,
пленник закован!»
"Ýkviðér hvélvögnum,
haptr er núí böndum."
Атли могучий
ехал на Глауме,
[непонятное место]
Гудрун богов
…
слез не лила,
войдя в палату.
Atli inn ríki
reið Glaum mönum,
sleginn rógþornum,
sifjungr þeira.
…
Guðrún sigtífa,
varnaði við tárum
vaðin íþyshöllu.
Гудрун сказала:
Hon kvað:
«Клятвы тебя
пусть покарают,
которые Гуннару
часто давал ты,
клялся ты солнцем,
Одина камнем*,
ложа конем*
и Улля* кольцом!»
"Svá gangi þér, Atli,
sem þú við Gunnar áttir
eiða oft of svarða
ok ár of nefnda,
at sól inni suðrhöllu
ok at Sigtýs bergi,
hölkvi hvílbeðjar
ok at hringi Ullar."
Ok meir þaðan
menvörð bituls
dolgrögni dró
til dauðs skokkr.
Воины конунга
взяли живого,
в ров положили.
где ползали змеи;
в гневе один
Гуннар остался,
пальцами струн
на арфе касаясь;
струны звенели;
так должен смелый —
кольца дарящий* —
добро защищать!
Lifanda gram
lagði í garð,
þan er skriðinn var,
skatna mengi,
innan ormum;
en einn Gunnarr
heiptmóðr hörpu
hendi kníði,
glumðu strengir;
svá skal gulli
frækn hringdrifi
við fira halda.
Атли направил
в путь обратный
коня своего
после убийства.
С топотом копи
теснились в ограде,
звенели доспехи
дружины вернувшейся.
Atli lét
lands síns á vit
jó eyrskáan
aptr frá morði;
dynr var í garði,
dröslum of þrungit,
vápnsöngr virða,
váru af heiði komnir.
Вышла Гудрун,
чтоб Атли встретить
с кубком в руках
золотым, как пристало;
«Конунг, прими
в палатах твоих
от Гудрун зверенышей,
в сумрак ушедших!*»
Út gekk þá Guðrún
Atla í gögn
með gylltum kálki
at reifa gjöld rögnis:
"Þiggja knáttu, þengill,
íþinni höllu
glaðr at Guðrúnu
gnadda niflfarna."
Звенели чаши,
от пива тяжелые,
когда собрались
гунны усатые,
в палате толпились
храбрые воины.
Umðu ölskálir
Atla vínhöfgar,
þá er í höll saman
Húnar tölðusk;
gumar gransíðir
gengu inn hvatir.
Плавно вошла
с питьем яснолицая,
еду подала
побледневшему Атли,
сказала ему
слова оскорбленья:
Skævaði þá in skírleita
…
veigar þeim at bera,
afkár dís, jöfrum
ok ölkrásir valði
nauðug, neffölum
en níð sagði Atla:
«С медом ты съел
сердца сыновей —
кровавое мясо,
мечи раздающий*!
Перевари теперь
трупную пищу,
что съедена с пивом,
и после извергни!
"Sona hefir þinna,
sverða deilir,
hjörtu hrædreyrug
við hunang of tuggin;
melta knáttu, móðugr!
manna valbráðir,
eta at ölkrásum
ok íöndugi at senda.
Не подзовешь,
не возьмешь на колени
Эйтиля с Эрпом*,
веселых от пива;
не увидишь, как дротики
крепят на древки,
гривы стригут,
скачут верхом!»
Kallar-a þú síðan
til knéa þinna
Erp né Eitil
ölreifa tvá;
sér-a þú síðan
í seti miðju
gulls miðlendr
geira skepta,
manar meita
né mara keyra."
Вопили неистово
люди в палате,
коврами увешанной,
плакали гунны;
одна только Гудрун
не стала оплакивать
братьев смелых
и милых сынов,
юных, немудрых,
от Атли рожденных
Ymr varðá bekkjum,
afkárr söngr virða,
gnýr und guðvefjum,
grétu börn Húna;
nema ein Guðrún
er hon æva grét
brœðr sína berharða
ok buri svása,
unga, ófróða,
þá er hon við Atla gat.
Золото сеяла
лебяжьебелая,
челяди кольца
дарила червонные;
судьбе покорясь,
раздавала сокровища,
капищ она
не жалела*, щедрая.
Gulli söri
in gaglbjarta,
hringum rauðum
reifði hon húskarla;
sköp lét hon vaxa,
en skíran malm vaða,
æva fljóð ekki
gáði fjarghúsa.
Атли беспечный
пьян был от пива,
меча не схватил,
не противился Гудрун
иными бывали
их прежние встречи,
когда он при всех
обнимал ее нежно!
Óvarr Atli
óðan hafði hann sik drukkit,
vápn hafði hann ekki,
varnaði-t hann við Gudrúnu;
oft var sá leikr betri,
þá er þau lint skyldu
oftar um faðmask
fyr öðlingum.
Постель она с лезвия
кровью насытила
рукой, в Хель ведущей,
выгнала псов,
дверь заперла,
подняла домочадцев,
дом запалила
в отплату за братьев.
Hon beð broddi
gaf blóð at drekka
hendi helfússi
ok hvelpa leysti;
hratt fyr hallar dyrr
ok húskarla vakði
brandi brúðr heitum,
þá lét hon gjöld brœðra.
Всех предала
огню, кто вернулся
из Мюркхейма вспять
после Гуннара смерти;
рушились балки,
дымилось капище,
Будлунгов двор,
щитоносные девы
падали мертвые
в жаркое пламя.
Eldi gaf hon þá alla,
er inni váru
ok frá morði þeira Gunnars
komnir váru ór Myrkheimi;
forn timbr fellu,
fjarghús ruku,
bær Buðlunga,
brunnu ok skjaldmeyjar
inni aldrstamnar,
hnigu í eld heitan.
Довольно об этом!
Жены другие
кольчуг не наденут
для мести подобной!
Трем конунгам смерть
она принесла,
прежде чем гибель
ее постигла!
Fullrætt er um þetta,
ferr engi svá síðan
brúðr í brynju
brœðra at hefna;
hon hefir þriggja
þjóðkonunga
banorð borit
björt, áðr sylti.
Еще подробнее об этом рассказано в Гренландских Речах Атли.
Enn segir gleggra íAtlamálum inum grœnlenzkum.
Примечания
Сюжет этой и следующей песни — сказание о гибели Гуннара и Хёгни и смерти Атли. Сказание это южногерманского происхождения. Форма этого сказания в «Песни об Атли» древнее, чем в «Песни о нибелунгах». Основное отличие заключается в том, что в «Песни об Атли» Гудрун мстит своему мужу Атли за то, что он убил ее братьев Гуннара и Хёгни, тогда как в «Песни о нибелунгах» Кримхильда (Гудрун) мстит, наоборот, братьям за то, что они убили ее мужа Зигфрида (Сигурда). Более древняя форма сказания отражает мораль родового общества (братья ближе мужа), менее древняя — мораль феодального общества (муж ближе братьев). Исторической основой сказания считаются следующие факты, относящиеся к V в. В 437 г. гунны разрушили королевство бургундов на среднем Рейне, причем погиб король бургундов Гундихарий (исл. Гуннар, нем. Гунтер) «вместе со своим народом и родичами». Отца Гундихария звали Гибика (исл. Гьюоки, нем. Гибих), а братьев — Годомар (исл. Готторм, нем. Готмар) и Гислахарий (нем. Гизельхер). В 453 г. вождь гуннов Аттила (исл. Атли, нем. Этцель) умер от удара на ложе своей жены Ильдико (уменьш. от Хильд, откуда нем. Кримхильда, в исландском замененное на Гудрун). Исследователи обычно относят песнь к древнейшим в «Старшей Эдде». «Песнь об Атли» и «Речи Хамдира» (см. примечания к этой песни) — единственные песни в «Эдде», в которых племенные названия готов и гуннов обозначают конкретные народы, а не южные народы или воинов вообще. «Песнь об Атли» также единственная в «Эдде» песнь, в которой Аттила (Атли) изображен с готской точки зрения — как жестокий и жадный деспот. Обычно считается, что название «гренландская» перенесено на эту песнь по ошибке со следующей песни. Но ср. прим. к строфе 11. В нумерации строф отразилась перестановка, сделанная в издании С. Бюгге.
2. Вальгалла. — Так названы палаты Атли в данной песни (обычно Вальгалла — палаты Одина).
Предатели — посланцы Атли, гунны.
3. Мюрквид — буквально — «темный лес». В представлении исландцев — большой пограничный лес где-то на юге.
5. Поле Гнитахейд. — Один исландский памятник XII в. локализует это поле в Вестфалии. Но согласно сказанию — это поле, где дракон Фафнир лежал на своем золоте, и возможно, что в данном случае речь идет именно о золоте. Ср. ответ Гуннара.
Данп — Днепр.
7. Кьяр — в данном случае, вероятно, византийский император.
8. Жена — Гудрун.
10. Фьёрнир — слуга или дружинник Гуннара (?).
11. …белых медведей… — Некоторые считают это упоминание белых медведей доказательством того, что песнь эта действительно возникла в Гренландии. Другие исследователи не соглашаются с этим.
13. Хунмарк — «страна гуннов».
14. Бикки — советник Ёрмунрекка (см. «Подстрекательство Гудрун»). Почему он здесь упоминается, непонятно. Возможно, что надо читать «Будли», а не «Бикки».
16. …дал 6ы бледные трупы норнам оплакивать… — убивал бы своих врагов.
18. Друг бургундов. — Это в «Эдде» единственное место, где сохранился след того, что гьюкунги были бургундами (см. выше). Не случайно в предыдущей строфе упоминается Рейн (на котором было королевство бургундов с центром в городе Вормсе, разрушенное гуннами). Слово, переведенное нами как «красные холмы», истолковывается так же как искаженное название Вормса.
20. Властитель готов — Гуннар. Готы и бургунды были близко родственными племенами, поэтому память о гибели бургундов могла сохраниться среди готов и бургунд Гундихарий, т. е. Гуннар, мог стать в их представлении «властителем готов».
21. Гуннар и Хёгни поклялись друг другу держать в тайне, где они спрятали сокровище, пока один из них знает, что другой жив.
30. Камень Одина — см. примечание к «Третьей Песни о Гудрун».
Конь ложа — дом.
Улль — см. примечание к «Речам Гримнира».
28². Один битвы — воин, в данном случае Гуннар.
31. Кольца дарящий — конунг.
33. Звереныши, в сумрак ушедшие — двусмысленно: приготовленные в пищу домашние животные и ею убитые сыновья.
36. Мечи раздающий — конунг.
37. Эйтиль и Эрп — сыновья Атли. Исторически сыновей Атли звали Эллак и Эрнак. Имя Эрп имеет немецкие соответствия.
39. …капищ она не жалела… — Капище было в то же время сокровищницей.