Вздохнул Всеотец и вот что поведал:
— Сосна без коры быстро чахнет — человек, что миру не люб, долго не проживёт.
О подарках сказал Один следующее:
— Не ценой дорог подарок — и малое может быть большим. Кувшин, наполовину наполненный, и краюха засохшего хлеба однажды дали мне друга.
Затем вновь повёл речь об умниках и глупцах:
— Немного ума у малых волн, и мало ума у песчинок. Что ж, не все мудрецы в этом мире. Глупцов тут и умников поровну. Так скажу: муж должен быть в меру умён и много не мудрствовать, но к разговору с равным стремиться. Ведь одна головня другой всегда готова отдать своё пламя, так и в речах человек познаёт человека. В безмолвье же всякий глупеет.
Напомнил Один эйнхериям и богам о пользе труда:
— Не будет добычи волку, если нежится он до полудня в логове, и не видать победы проспавшему. Тот, кто собрался к труду приступить, пусть поднимается с солнцем. Долгий сон — помеха работе, богат тот, кто с утра бодр. На других дело не перекладывайте — только хозяин знает, сколько бересты и балок пойдёт на кровлю его жилища и сколько поленьев на зиму надо заготовить для очага.
И ещё промолвил Высокий:
— Собираясь на тинг, будьте чистыми и сытыми. Коль одежда ваша бедна, стыдиться её не стоит. Не стыдитесь и коня, пусть он и совсем неказист.
Говорил Один дальше сидящим за его столами:
— Даже орёл озабоченно вытянет шею, озирая бескрайнее море. Так же смотрит и муж, без защиты оказавшись среди чужих. Силу свою опытный воин покажет весьма осторожно — бившийся часто знает: есть бойцы и посильнее его. Иной раз случится — скажешь другому неосторожное слово, и тут же за это придётся тебе поплатиться. Что касается тайн, пусть каждый запомнит: тайну один должен знать, а не двое. У трёх же тайну проведают все.
Вспомнил он ещё вот о чём:
— Бывало со мной и такое: появлялся я рано в гостях или, напротив, запаздывал. Там пиво ещё не варили, а там его давно уже выпили. Будь вовремя — вот и ответ. И ещё вам скажу: кто не мил, тот некстати всегда, когда бы он ни пришёл. Что до радушия, то повсюду меня приглашали бы в гости, если б не надо было меня кормить и поить. Ещё охотней бы звали, если бы, съев у хозяев окорок, взамен бы я отдал им два.
Вот ещё о чём вспомнил Высокий:
— Важен огонь для сынов человеческих, важно им сияние солнца. Если тело здорово, то и жизнь без порока. Но и те, кто обижен судьбой, не обездолены до конца: у одного есть сыновья, у другого родня хороша, тот отмечен богатством, а этот — деяньями.
Сидели недвижно воины и асы; сделалось за столами так тихо, что не было слышно даже их дыхания, а Мудрый продолжил свои наставления:
— Лучше дрожать на ветру от холода, но всё-таки быть живым. Видел я, для богатого пламя пылало, только мёртвым лежал он возле жаркого очага. И хромой на коне может ездить, а безрукий — стадо пасти. Глухой иной раз побеждает в битве с врагом, а слепой бывает полезен советом. Но что толку от трупа? И ещё пусть каждый запомнит: сын — это счастье, даже если в живых не застал он отца. Не будет и камня на отцовской могиле, если его не поставит сын.
Слушали эйнхерии и асы Высокого. Слушали хозяина Гери и Фреки, Хугин и Мунин. Что же касается Одина, не уставал он учить:
— Бывает, что вреден достаток рассудку, бывает, что нет. Иной от природы богач, иной — бедняк: в том никто из них неповинен. Случалось и так: сыны богатея делались бедняками, ибо может богатство исчезнуть, как дым, оно друг неверный. Вот что вырезал я в рунах своих: день хвали, когда свечереет. Жён хвали, когда они на погребальном костре. Меч — после того как закончена битва. Дев — после свадебной ночи. Лёд — если выдержал он коня. Пиво — когда оно плещется у тебя в животе. Лес надо валить на ветру и следует ждать погоды для выхода в море. С девицей лучше вести беседу во тьме, ибо днём всё тебе будет открыто. У ладьи — быстрый бег, у щита — защита, у меча — разящий удар, а дева славна поцелуем. Пиво пей у очага, по льду — скользи. Конь лучше тощий, чем тучный. Если купишь меч заржавелый, тому не печалься. Корми коня у себя, а пса отпускай к чужим — пусть они его кормят. Не доверяй ни деве, хоть речи её сладкозвучны, ни разговорам жены — сердца их слеплены на гончарном круге, в груди их — коварство. Также не верь тетиве непрочного лука, огню, волку голодному, каркающей вороне, хрюкающей свинье, дереву с гнилыми корнями, валу морскому, закипающему котлу, выпущенной стреле, хрупкому льду, змеям ползущим, мечу, что имеет изъян, добродушной морде медведя, сыну конунга, овцам больным, рабу своевольному, лести колдуньи, побеждённому недругу, ранним всходам, убийце брата, уму сына, дому пылающему, слишком резвому жеребцу и хромому коню.
Затем обвёл Высокий взглядом эйнхериев и богов и поведал им о любви:
— А теперь о любви расскажу. Женщин любить — всё равно что скакать по льду на неподкованном жеребце, или по бурным волнам править ладьёй, у которой сломалось кормило, или хромому гнаться в глубоком снегу за оленем. Впрочем, мы, мужья, тоже лживы. Распустив языки, краснобайством своим уломаем любую. Стало быть, так: красноречием славьтесь, подарки готовьте — и все жёны ваши. Главное — не забывайте нахваливать их красоту. И не осуждайте никого за любовь — даже умный бывает ею опутан и начинает из-за смазливой девицы дружить с безрассудством. Одной лишь душе вашей ведомо, что зародилось в сердце у вас. Что же меня касается, не знаю худшей болезни, чем томление духа, ибо изведал и я любовные муки, возжелав дочь великана Биллинга. Власть над миром не так была мне важна, как светлоокая эта девица! От страсти смутился мой разум, распалённый надеждой. Ждал её, таясь в тростнике, но стража встала у меня на пути. Горящие факелы всё вокруг освещали. Дорогу мне преградили ограды из брёвен. Пришлось до утра таиться. Когда же к утру все уснули, явился я к ней. И что же? К ложу любимой привязана сука, а деву саму так и не смог я найти. Что тут поделать! Девы полны коварства — изведал я унижение, тщетно пытаясь склонить к любви ту, что так надо мной посмеялась. Правда, вернувшись назад от старого ётуна, я духом не пал и вскоре добился удачи в палатах Суттунга. Дочь его, Гуннлёд, меня угостила мёдом. Недобро я отплатил ей за ласку — обманом забрал напиток и, обернувшись орлом, улетел.
Сидел между богами и воинами некий Лоддфафнир — к нему обратился Один:
— Послушай речи мои, Лоддфафнир: ночью вставай лишь в двух случаях — по нужде или затем, чтоб за врагом наблюдать. С ведьмой не спи никогда — голову закружит проклятая чародейка, с нею забудешь и друзей, и дела и станет тревожным твой сон. Да, ещё, Лоддфафнир! Не путайся с чужой женой и, если направишься в горы, бери с запасом еды. Не делись с дурным человеком своим несчастьем — никогда он не отплатит добром за доверие. Того же, кому доверяешь, навещай почаще. С мужем, достойным в делах, ищи дружбы и первым не старайся её порвать — мирно беседуй с ним, добивайся его доверия. Глупцу же не доверяй и не вступай в спор с неумным. Да и вообще спор подчас бесполезен: дурак заупрямится, а достойный уступит. Что же касается друга, то с ним откровенность — лучше любого обмана, вот почему всегда говори ему правду, а не только то, что приятно. Вот ещё что скажу тебе: обтёсывай древко лишь своего копья, одежду и обувь шей только себе самому. Если другому сделаешь и погнётся древко или порвётся одежда — в ответ будут одни проклятия. Послушай ещё совет: злом за зло отплати — не дорожи дурным, дорожи только добрым. Вверх не смотри, вступая в сражение, — враг может сглазить. В битве воины часто теряют разум, не уподобляйся таким! Если с женщиной хочешь сойтись, крепко держи обещания. Будь осторожен, но страху не поддавайся. Также не верь в этом мире: пиву, вору и чужой жене. Путника не обижай и не смейся над гостем, ибо не ведают сидящие в доме, кто стучится к ним в дверь, прося о ночлеге. Ещё скажу, Лоддфафнир: и у доброго есть изъяны, а злой не во всём нехорош. Не смейся над стариком и цени каждое слово старости, ибо цедится мудрость из старого меха и, подобно вину, она дорога. Также знай, Лоддфафнир: ворота твои сломаются, если в дом к себе впустишь всех без разбора, но к несчастным будь щедр. Если ты захмелел, ляг на землю и исцелишься, ведь землёй лечат хмель, раны — пламенем, дубом — поносы. Порчу выводят колосьями, а безумие — луной. Бузина изгоняет желтуху, черви надобны для леченья укусов, а руны уберут твои чирьи. Знаю я то, Лоддфафнир, что не знают другие. Тяжёлой ценой досталась мне мудрость, ибо девять ночей, принеся себя в жертву, провисел я на Иггдрасиле и никто меня не кормил. Я узнал девять песен от деда своего Бёльторна, отведал мёду поэзии и созрел для великих знаний. Слово рождало слово от слова. Дело — дело от дела рождало. Руны были мною открыты — их найди и постигни знаки. Я их вырезал, рухнув с ясеня, — силой веет от этих рун. Ты умеешь ли резать руны? Разгадать их сумеешь? Окрасить? И готов ли ты спрашивать? И готов ли молиться? Способен ли жертвы принесть? Умеешь заклать? Крепко запомни одно, Лоддфафнир: хоть совсем не молись, но без меры не жертвуй — лучше вовсе тебе не колоть, чем без меры заклать.
Вот что ещё сказал Высокий внимающему Лоддфафниру:
— Знаю я заклинания. Имя первому — помощь. Помогает оно и в заботах, и в печали, и в горести. Заклинанье второе лечит хвори. Третье защищает в кровавых битвах — оно тупит мечи врагов, их секиры в бою бесполезны, когда я его применю. Четвёртое заклинание помогает избавиться от самых крепких оков. Пятое остановит стрелу, пущенную в меня. Шестое карает врага, задумавшего недоброе. Седьмое поможет, когда загорится дом, — оно погасит любое пламя. Восьмое помирит самую жаркую ссору. Если корабль мой никак не справится с бурей, тогда я творю девятое заклинание. Десятое против ведьм. Когда ведьмы взлетели, стоит о нём только вспомнить, и не вернуть уже душ своих старых и обличий оставленных даже самым ловким колдуньям. Одиннадцатое заклинание защищает друзей в бою. Двенадцатое спасёт повешенного на дереве. Тринадцатое помогает освятить водою младенца — не поранят его мечи, и в битвах будет он невредимым. Четырнадцатое открывает число светлых альвов, а также число славных асов — благодаря ему я могу поведать всем людям о призвании могучих богов. Пятнадцатое заклинание пел карл Тьодрёрир перед дверью Деллинга, того, что муж Ночи и отец Дня, воздавая асам хвалу, воздавая почести альвам. Шестнадцатое заклинание помогает дев соблазнять — овладеть их чистыми душами и покорить все их помыслы. Семнадцатое опутывает душу девичью, как паутиной, но заклятие то, Лоддфафнир, никогда тебе не открою. Восемнадцатое заклятие есть тайна для всех — ни жёнам, ни девам я его не отдам. Вот и все мои речи. Вот и всё, что хотел я поведать.