Взяв с собой подарки, повесив на пояс меч, способный без устали рубить великанов, и вскочив на жеребца, Скирнир прошептал на ухо коню:
— Туманы нас скроют, когда полетим по влажным холмам в страну ётунов. Вернёмся ли или одолеют посланца Фрейра проклятые турсы?
Затем схватил поводья, спустился по полыхающей огнём радуге и, перемахнув реку, отделяющую землю Мидгарда от страны великанов, оказался в безлюдных скалах. Долго ли, коротко ли скакал Скирнир по горам Ётунхейма — о том никому не ведомо. Наконец оказался он возле хутора, где проживала Герд. Оставалось слуге безутешного Фрейра только пробраться в дом ётуна Гюмира, который сторожили злобные псы: лай их разносился далеко по округе.
Обдумав своё положение, направил Скирнир жеребца к пастуху, охранявшему на холме овечье стадо, — решил он сперва расспросить пастуха о своём деле. Такие слова сказал овчару Скирнир:
— Поведай мне, сидящий здесь и стерегущий дороги к дому Гюмира, как мне тайно добраться до девы, минуя злых псов?
Вздохнув, ответил пастух:
— Не иначе, ищешь ты смерти, раз спросил у меня об этом.
Скирнир понял, что придётся ему всё-таки постучаться в ворота хутора, хотя, возможно, такой поступок может стоить ему жизни, ибо не ведал посланец, как поведут себя хозяева усадьбы. Тем не менее он решился явиться открыто и воскликнул, подбодряя себя:
— Раз я уже здесь, поздно скорбеть о том, что меня ожидает! Тем утешусь, что мой жребий измерен до последнего часа. Только норны знают, сегодня нить прервётся или завтра. Что толку горевать о будущем?
Отправив коня пастись на лугу, Скирнир направился к воротам. На счастье посланца красавица Герд была дома одна, не считая слуг и служанок.
Услышала девица шум у ворот и наказала служанке:
— Выясни, кто стучится к нам. Видно, странник нетерпелив, раз от стука его земля содрогается и трясётся жилище.
Вскоре служанка вернулась и сообщила госпоже:
— Приехал воин. Конь его пасётся поблизости, а сам он весьма решителен и просит встречи.
Встревожилась Герд, не зная, чего ожидать от подобной настойчивости, однако сказала:
— Зови гостя в дом. Попроси войти в палату. Поднеси ему мёда.
По приказу хозяйки слуги привязали всех собак и открыли ворота. Вошёл Скирнир в палату, где ждала его Герд. Богатой была та палата: с резными столбами и скамьями, мечи и щиты великана Гюмира украшали её стены, а в углах стояли огромные секиры, словно предупреждая незваного гостя о том, что может его ожидать. Но посланец Фрейра, на поясе которого висели ножны с драгоценным мечом, был спокоен.
После того как отпил гость из чаши крепкого медового напитка, девица спросила:
— Кто ты? Из альвов будешь или из асов? Зачем появился здесь?
Положил Скирнир руку на рукоять меча и, глядя прямо в глаза Герд, которая, как всякая красавица, отличалась гордым и упрямым нравом, дерзко ответил:
— Я не ас и не альв, но промчался сквозь пламя и принёс с собой одиннадцать яблок. Все — из чистого золота. Отдам их тебе, если согласишься обручиться с моим господином. Славный Фрейр его имя.
Не на шутку разгневалась Герд, но, сдержавшись, ответила холодно посланцу:
— Ты наглость имеешь предлагать за любовь мою какие-то яблоки? Пусть даже и золотые? Знай: никогда я за Фрейра не выйду. Никогда он не сможет назваться мужем моим.
Разгневался и Скирнир, услышав такой ответ, однако тоже сдержался. Сказал лишь:
— Кроме яблок, принёс я кольцо. Непростое оно — на погребальном костре несчастного Бальдра горело. Каждую девятую ночь появляются из него восемь подобных колец.
Ещё больше разгневалась Герд. Едва не приказала она слугам гнать наглеца взашей, уязвлённая тем, что ей, благородной деве, дочери не последних в стране ётунов родителей, способной меряться красотой с самой Фрейей, предлагают торг, словно публичной девке. Хоть и старалась Герд сохранить спокойствие, задрожал от негодования её голос.
— Как смеешь ты говорить о кольце, пусть даже оно с костра? Осмотрись-ка лучше: всё в этой палате из золота. В серебре её крыша. Столько добра в доме отца моего, что не нужно мне новых сокровищ.
Обуял тут Скирнира гнев. Возмутился посланец Фрейра несносным характером Герд и тем упрямством, с которым отвергала она божественные дары. Про себя сравнил он девицу с необъезженной кобылой, которая не отведывала ещё вожжей. Гневно воскликнул Скирнир:
— Видишь мой меч, своенравная? Изукрашен он рунами. Отрублю им твою голову, коли не дашь согласия.
Вскочила Герд с трона — если ранее голос её звенел колокольчиком, то теперь стал подобен набату. Возгласила своенравная дева:
— Угроз не стерплю! И согласием на такой брак никогда не отвечу! Убирайся скорее, посланник Фрейра, иначе придётся тебе повстречаться с моим отцом! Страшен в гневе Гюмир — и выйдет победителем в схватке!
Тогда вытащил Скирнир из ножен волшебный меч Фрейра, способный сносить головы великанам:
— Видишь меч в моей руке? Смерть несёт он старому турсу. В поединке будет убит исполин, породивший несносную дочь.
Всё более нарастал гнев в Скирнире, которого послал Фрейр свататься в страну ётунов, и уже не сдерживался он, оскорблённый заносчивостью Герд. Клялся посланец, потрясая перед девицей оружием:
— Дам обет на этом мече: покоришься мне, кобылица, и туда отправишься, где стоят лишь голые скалы! Там останешься в одиночестве, озирая одну пустынную Хель! И противней змей будет тебе твоя пища!
Побледнела Герд, услышав эти угрозы. Видя ярость посланца, не на шутку испугалась девица и поняла: ничем хорошим не закончится их разговор, если не пойдёт она на попятную, ибо непрост оказался гость и непростым был меч в его руке — молнии летели во все стороны от клинка. Попадали со стен мечи и щиты её отца и на глазах хозяйки рассыпались на части.
Скирнир же продолжил бушевать, угрожая деве, что готов он уже и на колдовство:
— Я пойду в волшебную рощу, найду там волшебный прут и над ним прошепчу заклятия! Клянусь: превратишься в чудовище, ибо нашлю на тебя чёрную похоть! Будут мучить тебя ётуны — станешь женой трехглавого турса и зачахнешь от хвори, ибо ты разгневала Одина, разгневала светлого Фрейра, навлекла на себя гнев неистовых асов!
Крепко задумалась несчастная Герд. Не прибегнет ли в случае её отказа оскорблённый Фрейр, могущество которого было куда сильнее, чем могущество её отца, к ужасному колдовству? Не навлечёт ли она беду на весь свой род, если прикажет выгнать посланника влюблённого бога?
Скирнир же неистовствовал, потрясая мечом:
— Сделаю так, что турсы посадят тебя за решётку! Напоят тебя под землёю карлики козьей мочой — и вкуснее питья более не получишь! Так случится по воле моей!
Но и на этом не успокоился посланец, пообещав вконец уже перепуганной девице:
— Вот смотри: я вырежу руны. Одна из них — «турс», что значит «умрёт Гюмир». А затем ещё три последуют: «похоть», «тревога», «безумье». Не догадалась ещё, что они для тебя будут значить? Но могу истребить эти руны так же, как их и резал. Понимаешь, о чём говорю?
И воскликнула Герд:
— Не вырезай эти руны, посланец светлого аса! Лучше возьми ещё мёда и выпей его!
Сошла девица с трона и подала гостю кубок. Однако Скирнир, отведя руку красавицы, молвил:
— Хочу прямой ответ получить, прежде чем покину твой двор. Где назначишь ты встречу с сыном Ньёрда?
Ничего не оставалось самой красивой в стране ётунов девице, как шепнуть Скирниру на ухо, чтобы не слышали ни слуги, ни стены:
— Тихая роща есть неподалёку отсюда — зовётся Барри. Через восемь ночей буду встречать в ней Фрейра. Пусть ас прискачет туда.
И воскликнула затем укрощённая кобылица, вздыхая о прежней жизни и предчувствуя, что вскоре придётся ей с ней расстаться:
— Не помышляла я, что дано полюбить мне потомка ванов!
Скирнир же, не дожидаясь прихода отца Герд, ётуна Гюмира, немедленно отправился обратно в Асгард к своему господину с радостной вестью. Вскоре он оказался в палатах Фрейра, с тревогой ожидавшего возвращения слуги. Ас встречал свата у входа в чертог — от волнения был он сам не свой. В великом нетерпении спросил он верного Скирнира:
— Прежде чем скинешь седло, поведай — добился ли ты согласия от лучезарной девы?
Выслушав ответ, Фрейр сказал:
— Длинна для меня теперь ночь, две ночи — ещё длиннее. Не знаю, как вытерпеть три. А ведь после ещё пять ночей остаётся! Целый месяц мне раньше казался короче.
Вслед за тем потерявший от страсти голову Фрейр подарил свой меч Скирниру в награду за его усердие и был горд этим.
Увы, щедрый подарок верному слуге оказался роковым решением аса, ибо в отличие от Всеотца недруг Бели не ведал о будущем и не мог знать, что, когда наступит конец богов и сойдутся асы на поле Вигрид с врагами, останется он без меча в поединке с огненным Суртом, вот почему и падёт в той битве. Впрочем, сыну Ньёрда было тогда не до будущего: едва дождался жених девятой ночи. А после встречи в роще Барри прекрасная, но своенравная Герд стала женой Фрейра и вскоре подарила ему сына, который был назван Фьёльниром.
VIПЕСНЬ О ХАРБАРДЕ
Как уже говорилось, старший сын Одина — неистовый Тор — без устали воевал с великанами. Отправлялся Рыжеволосый то на север, то на восток и везде, где бы ни встречал ётунов и инеистых чудовищ, пускал в ход свой молот. Немало пригождались ему в той бесконечной войне Пояс Силы и Железные Рукавицы, которые одни и могли могучий молот удерживать. Походов Тора через дремучие леса и горные хребты было великое множество; иногда путешествовал он на повозке, запряжённой священными козлами, но чаще — пешком. Великаны боялись его как огня. Он переломал ноги исполинше Лейки, сокрушил девятиглавого ётуна Тривальди, поверг Старкада и погубил множество других великанов и великанш, а среди них Кейлу, Къялланди, Лута, Лейди, Бусейру, Хенгьянкьяфту, Хюрроккин и Свивёр. Однако, несмотря на всю свою силу и удаль, не всегда торжествовал бог победу.