Тор, увидев возле своих ног серую кошку, схватил её поперёк живота и попробовал было оторвать от земли. Но чем выше поднимал он кошку, тем более она выгибалась и, чуть не лопнув от натуги, добился Тор лишь того, что оторвала кошка от земли одну лишь лапу. Тогда конунг вымолвил:
— Спор обернулся так, как я и ожидал. В нашем городе для таких, как ты, молодцов даже кошки большие, что уж говорить о великанах!
Тор запальчиво ответил:
— Пусть я и мал ростом по сравнению с вами, однако готов побороться с любым из здешних обитателей!
— Ой ли! — воскликнул насмешливый Утгарда-Локи и велел привести старуху, которую звали Элли.
Явилась старуха — с виду совершенно древняя, согнувшаяся дугой, — и конунг повелел ей схватиться с Тором. Элли согласилась, и началась борьба, да такая, что Тор мигом вспотел, — чем больше прикладывал он усилий, чтобы одолеть соперницу, тем крепче стояла она на ногах. Когда же старуха перешла в наступление, Тору пришлось совсем несладко. Вскоре стало ясно, чем всё закончится, но как только бог упал на одно колено, конунг приказал прекратить схватку.
— Что же, вы хорошо нас повеселили, — сказал он Тору и его спутникам. — Теперь наш черёд повеселить вас.
С этими словами Утгарда-Локи пригласил гостей обратно в свои палаты и приказал поставить там столы с угощениями. После того как пристыженные поражением Тор, Локи, Тьяльви и Рёсква отведали хозяйских яств, они поспешили покинуть город.
— Я провожу вас за ворота, — сказал Утгарда-Локи и отправился вместе с ними за городские стены.
Когда пришло время прощаться, конунг, как бы между прочим, спросил Тора, не приводилось ли тому встретить в этом путешествии кого-то посильнее себя. Рыжеволосый ас со вздохом отвечал: всё, что с ним в последнее время произошло, обернулось для него позором и он не очень хочет об этом распространяться.
— Что же, — сказал тогда Утгарда-Локи, — пришло время рассказать тебе всю правду. Знаю я, как ты относишься к ётунам и к нам, инеистым великанам, вот почему решил открыться здесь, за городскими стенами, надеясь, что никогда больше ты не вернёшься в наш город. Слушай же: ведь это я повстречался вам в лесу, назвавшись Скрюмиром. Котомка моя была стянута путами из волшебного железа, вот почему не смог ты её развязать — такое не под силу было бы сделать даже твоему отцу. Что же касается попыток убить меня ночью, то и одного удара было бы достаточно, но каждый раз я подставлял тебе вместо своей головы обломок скалы, а в темноте ты не заметил этого! Если не веришь, то не поленись, посмотри — валяется обломок на том месте до сих пор, и в нём три отметины одна глубже другой. Что касается состязаний, с Локи соревновался не кто иной, как Огонь, — сам знаешь, насколько Огонь прожорлив, вот почему и сжёг он без остатка не только мясо с костями, но и половину корыта. Твой слуга Тьяльви пытался бежать наравне с Мыслью, что невозможно ни для бога, ни тем более для человека, ибо Мысль опережает всё на свете. Когда ты пил из рога, я испугался, что ты всё выпьешь, так как ясно увидел твою силу, ведь другой конец рога опускался в океан. Выйди сейчас на морской берег и увидишь, насколько океан обмелел, ведь ты выпил без малого половину. В образе кошки предстал перед тобой сам мировой змей. Правду сказать, не только я, но и все очевидцы были напуганы, когда кошка приподняла одну лапу, ведь это означало, что едва достало длины змея удержать на земле свои хвост и голову — такова была твоя мощь, с которой не может справиться ни один из великанов. Ещё более испугались мы, когда ты взялся бороться с самой Старостью и в пылу схватки упал всего на одно колено. Ведь не бывало ещё ни одного из смертных, кого бы не повалила Старость! А теперь давай распрощаемся, и лучше было бы, если б мы распрощались навсегда. Во всяком случае, не советую тебе, сын Одина, ещё раз приходить в мой город, ибо бесполезно бороться со мной, пока я жив. Поверь мне, я всегда найду способ обмануть тебя и оставить с носом.
Услышав эти слова и осознав, как его одурачили, Тор пришёл в неописуемое бешенство. И более всего взбесился он от того, что из-за козней конунга упустил возможность расправиться с самым заклятым своим врагом — змеем Ёрмунгандом, — ведь ас мог расквитаться с ним одним ударом молота. В великой ярости схватился Тор за Мьёлльнир, да не тут-то было — Утгарда-Локи исчез, как его не бывало, а вместе с ним исчез и город — одни голые скалы остались на том месте. Тор вынужден был признать своё поражение.
Но, несмотря на эту неудачу, Тор по-прежнему продолжил воевать с чудовищами, предпочитая первым появляться в их землях. Случалось, правда, и великаны навещали Асгард — приходилось тогда Рыжеволосому выручать из беды не только других асов, но даже своего отца. Так однажды Высокий, оседлав Слейпнира, прибыл в страну ётунов и явился к турсу по имени Хрунгнир. У того ётуна был конь, которого звали Золотая Грива. И вот схватились Один и великан в споре. Хрунгнир с пеной у рта утверждал, что не сыщется коня более быстрого, чем Золотая Грива. Один смеялся над турсом и подначивал его — что касается издевки, то Высокий хорошо умел вести подобные разговоры. Неудивительно, что вскоре своими колкостями Один довел ётуна до бешенства. Затем вскочил Всеотец на восьминогого жеребца и тут же исчез из виду. Хрунгнир погнался за асом на Золотой Гриве — путь лежал через леса и горы, однако ётун никак не мог догнать Высокого и так разъярился, что не заметил, как оказался внутри стен Асгарда, проскочив следом за Одином в открытые ворота.
Когда разъярённый ётун появился в дверях чертога Высокого, находившиеся там асы предложили великану выпить и поднесли ему пива в чаше, из которой обычно пил Тор. Сделали они это не без умысла — лишь силач мог испить эту чашу до дна, да и то в несколько глотков. Великан же осушил чашу одним махом, чем немало встревожил асов. Затем, захмелев, Хрунгнир принялся хаять богов и похваляться перед асами и эйнхериями тем, что способен поднять всю Вальхаллу и унести её с собой на плечах. Дальше — больше: пригрозил ётун перебить всех богов, а жён их, включая Фригг и прекрасную Фрейю, взять себе наложницами. Наконец, турс, которого словно за язык кто-то дёргал, потребовал принести ему всё пиво, какое только найдётся в городе, и поклялся тотчас разделаться с ним. Такого асы не могли больше вытерпеть и послали за Тором.
Сын Одина, как только ему донесли о случившемся, пришёл в великий гнев и, схватив молот, тотчас явился в чертог отца. В ярости спросил он асов, кто из них допустил, чтобы в палатах самого Одина распивали пиво косматые ётуны, у которых изо рта несёт гнилью, и прислуживала бы им, словно рабыня, сама Фрейя. На то Хрунгнир ответил, что не кто иной, как Высокий, пригласил его выпить. Тор, потрясая молотом, в бешенстве поклялся, что не позволит наглому ётуну покинуть Асгард — здесь он найдёт свой конец. Хрунгнир сказал, что невелика честь убить на пиру безоружного — пусть-ка попробует Тор разделаться с ётуном, когда в руках турса окажется щит и хотя бы даже не меч, а простое точило. И добавил великан, что если рыжеволосый отпрыск Одина расправится с ним сейчас, то будет выглядеть в глазах всего мира распоследним трусом и подлецом.
Тор после этих его слов остыл и в присутствии асов и эйнхериев согласился на поединок. Назначили они место встречи — называлось оно Каменные Ворота. Ранее никто из великанов не отваживался вызывать Тора на честный бой, и, видя силу Хрунгнира, асы не на шутку встревожились.
Турс тем временем пустился в обратный путь. Быстро долетел он на своём коне до страны ётунов, и тотчас разнеслась по жилищам турсов весть о будущем бое. Ётуны понимали: не ждать им добра от Тора, если выйдет тот победителем, ибо Хрунгнир был среди них сильнейшим.
В назначенное время турс явился на поле боя — сердце его было из твёрдого камня с тремя острыми выступами, голова тоже была каменной, каменным оказался и щит. Вместо меча турс взял огромное точило. Прибыли к Каменным Воротам все великаны и асы, и собралась у места битвы огромная толпа.
Перед началом поединка Тьяльви, слуга Тора, прибегнул к хитрости — прикинувшись перебежчиком, он посоветовал Хрунгниру положить щит себе под ноги, ибо Тор обязательно нападет на ётуна из-под земли. Так Хрунгнир и сделал, встав на щит обеими ногами. Тор же нёсся по воздуху, и когда Хрунгнир понял это, было поздно: раздались раскаты грома и заблистали молнии — верные признаки приближения рыжеволосого аса. Единственное, что оставалось оказавшемуся без защиты великану, — бросить своё точило навстречу летящему молоту.
Столкнулось точило с молотом в воздухе и раскололось. Один его кусок попал на землю, отчего образовались все кремниевые скалы, другой попал Тору в голову и застрял в ней — удар оказался такой силы, что Рыжеволосый свалился наземь. Но и молот Тора достиг своей цели — раскроил череп великана. Мёртвый Хрунгнир рухнул на Тора. Тяжесть ётуна была такова, что ас не смог сдвинуть со своей шеи его ногу. Тьяльви изо всех сил постарался помочь господину, но и у слуги ничего не вышло — настолько тяжёлым был турс.
Выручил Рыжеволосого малолетний Магни — сын Тора от великанши Ярнсаксы. Малютка подошёл к поверженному отцу и преспокойно освободил его шею. Вскочив на ноги, благодарный отец предрёк Магни, что вырастет тот настоящим богатырём и пообещал отдать ему коня Золотую Гриву. Но тут вмешался Один, сказав, что Тор поступит нехорошо, если отдаст такого жеребца сыну, а не отцу, и Тору пришлось подчиниться.
После победы ас вернулся в свой чертог. Кусок точила по-прежнему торчал у него из головы и причинял боль — ничего с ним Тор не мог поделать. Измучившись, бог решил прибегнуть к помощи провидицы Гроа, жены своего доброго товарища, которого звали Ауравандиль. Женщина стала творить над Тором заклинания, и проклятое точило зашаталось.
Почувствовав скорое облегчение, Тор поспешил порадовать колдунью рассказом о том, как однажды ему пришлось тащить на себе корзину с её мужем. Возвращались они из страны ётунов — холод стоял такой, что, когда высунул Ауравандиль из корзины палец ноги, то тут же его отморозил. Тор отломал тот палец и забросил на небо, сотворив из него звезду. Гроа так впечатлилась сказанным, что от волнения позабыла все заклинания: точило, наполовину уже вынутое, перестало шататься — так и осталось оно в голове Рыжеволосого. С тех пор люди никогда не бросают свои точила поперёк досок пола, иначе начинает шевелиться точило в голове Тора, причиняя богу страдания.