Несмотря на тяжёлую рану, путешествия аса продолжились. Как-то раз, возвращаясь с востока после очередного похода, Рыжеволосый достиг большого фьорда. Обычно, обладая высоким ростом, он переходил проливы и реки вброд, однако тот фьорд оказался слишком глубоким и явно был ему не по зубам. Обходить длинный и извилистый залив уставшему Тору показалось делом хлопотным, тем более что вдали, на другой его стороне, ас разглядел лодку и рядом с нею фигуру человечка. Обрадовавшись, Тор закричал:
— Эй, что там за малец маячит на берегу?
Тут же до бога донёсся едва слышный ответ:
— Эй, что там за старик так раскричался?
Тор немало удивился — на старика он никак не смахивал. Но решил не гневаться: богу очень хотелось побыстрее оказаться дома, поэтому, не обращая внимания на дерзкие слова, ас миролюбиво пообещал ничтожному смертному, который, конечно же, из-за большого расстояния не мог разглядеть, кто перед ним, награду:
— Переправь-ка меня, и я поделюсь с тобой ужином. За моей спиной корзина, набитая снедью. Там селёдки и овсянка — клянусь, ты не едал ничего вкуснее.
Наглец не прекратил насмешек. Тор ушам своим не поверил, когда с другого берега донеслось:
— Нашёл чем хвалиться! Судя по пище в твоей корзине, никто тебя толком никогда не кормил. У тебя, наверное, и матери нет!
Ас едва поборол в себе желание открыть этому мерзавцу, с кем он говорит, но, сдержавшись, Рыжеволосый крикнул:
— Разговор такой для меня тягостен. Кому приятно слышать о том, что он сирота.
Однако человеку, видно, нравилось зубоскалить:
— В том, что ты сирота, не сомневаюсь. Посмотри на свой вид: босяк, да и только — даже штанов не имеешь.
И это оскорбление пропустил Тор — так ему хотелось поскорее переплыть фьорд. В ответ он крикнул:
— Правь-ка сюда свою лодку. Я покажу, где ты можешь пристать.
Однако перевозчик не унимался — ветер донёс до Тора:
— Запрещено мне перевозить конокрадов и немытых бродяг. Если хочешь переправиться, назови своё имя.
Ничего не оставалось Рыжеволосому, как назвать себя. Подбоченившись, он ответил:
— Что же, откроюсь, только не пошатнись от вести такой. Я сын Одина — отец Магни-богатыря. Ты схватился острить с владыкой богов, с громоподобным Тором. А теперь, ничтожный, ответь, как сам называешься.
Перевозчик оказался не из робкого десятка, он крикнул:
— Харбард — имя моё. Ну а если ты тот, за кого себя выдаёшь, отчего тогда нуждаешься в лодке?
Здесь Тор не смог сдержаться. Задрожал берег от его гнева.
— Неохота мне вброд брести по фьорду и корзину мочить. А не то проучил бы тебя, наглеца, за ругань твою и насмешки.
Слова Тора лишь ещё больше подзадорили перевозчика. Харбард ответил:
— Давай, подплывай. А я здесь постою, тебя дожидаясь. Посмотрю, какой ты храбрец.
Тор взъярился не на шутку, однако пересекать глубокий и холодный фьорд всё-таки не решился и прокричал:
— Я бился на равных с каменноголовым Хрунгниром и его одолел. А что такого ты сделал, Харбард?
Перевозчик, чувствуя себя в полной безопасности, ответил:
— Я дев соблазнял на острове, что Альгрён зовётся, целых пять зим.
Тогда Тор презрительно спросил:
— Ну и как у тебя шли с ними дела?
Харбард невозмутимо поведал нетерпеливому богу:
— Когда они покорялись мне, то были милыми и разумными, одному мне храня верность. Я же был их хитрей — семь сестёр ублажал, попеременно деля с ними ложе. А чем ты, Тор, можешь похвастаться? Что ты совершил?
Тор, задетый за живое проклятым Харбардом, не пожелал остаться в долгу:
— Я Тьяцци убил, могучего великана, — вот лучший памятник подвигам Тора! Все знают о том. А что, Харбард, сделал ты?
Перевозчик не нашёл ничего лучшего, как расхохотаться, и хохот его перекатился через залив, достигнув берега, на котором топтался в ожидании лодки негодующий бог. Крикнул Харбард:
— Соблазнял я искусно дев, отнимая их у мужей и лишая несчастных рассудка.
Ещё более вознегодовал Тор, услышав такое:
— Злом, видно, платишь ты за всякое доброе дело.
Харбард пожал плечами:
— Если срезать ветвь у дубка, разрастётся вскоре другая. Всяк занят собой. А что ты сделал, Тор?
Не сдерживая злости и позабыв об усталости, Рыжеволосый вновь поведал занятому лишь собой наглецу, с кем тот имеет дело:
— Я был на востоке, истребляя нещадно жён турсов злокозненных. Если б я этим не занимался, разросся бы род великанов на горе Мидгарду и Асгарду. А чем ты славен, Харбард?
Но и этим было не пронять перевозчика. Более того, дерзость его перешла все пределы — он прокричал через фьорд:
— У тебя сил много, да смелости мало. Эка невидаль — жёны турсов. Слышал я о другом — как со страху спасался ты в рукавице от храпа Утгарда-Локи.
Не на шутку рассвирепел Тор и начал грозить, не решаясь, однако, войти в воду:
— Харбард срамной! Я убил бы тебя, как букашку, да помехой мне стал фьорд. Одно лишь спрошу у тебя: где ты научился глумливым речам? Поганее слов никогда я не слышал. Готов переплыть я пролив и тебя, мерзавец, схватить. Громче волка завоешь, когда проломлю башку твою молотом.
Но не пронять было Харбарда даже этим.
— Лучше в свой дом поспеши и расквитайся с любовником Сив, коль он ускользнуть не успеет от твоих ветвистых рогов. Важнее славному Тору совершить этот подвиг, приколов рогами к стене того, кто на брачном ложе его замещает.
Тор, не помня себя от ярости, закричал уже на всю округу:
— Изрыгаешь ты всё, что полезло в поганый твой рот! Лишь бы мне досадить, червь трусливый!
Харбард откликнулся:
— Судя по твоим словам, в воду нынче уже не полезешь.
Тор прорычал:
— Пришли мне лодку, поганец!
Перевозчик ответил:
— Хоть лопни, но лодки ты не дождёшься.
Взревел рыжеволосый бог:
— Как в обход мне идти, коль везти меня ты не хочешь?
Харбард крикнул:
— То дело недолгое. До бревна путь твой проляжет. А дальше — до камня. Влево возьми — к утру, глядишь, доберёшься.
Тор попробовал было воду — была она обжигающей, словно лёд страны холода. Ничего не осталось делать ему, как бессильно грозить кулаком.
— Погоди, за глумленье отомщу я тебе при встрече!
Харбард напутствовал посрамлённого Тора следующими словами:
— Да возьмут тебя турсы!
На этом и завершили они перебранку. Рыжеволосый отправился берегом, изрыгая проклятия и клятвенно обещая себе и всем окрестным горам и скалам, что непременно разделается с негодяем, а лодочник, провожая его взглядом, затрясся от смеха. Шляпа перевозчика по-прежнему была низко надвинута на лоб — вот почему даже зоркий Тор не заметил, как азартно сверкает единственный глаз того, с кем он только что так запальчиво спорил.
VIIПЕСНЬ О ХЮМИРЕ
Вернувшись однажды с охоты, асы затеяли в Вальхалле пир. Среди гостей Высокого были Фрейр и Фрейя, Браги и жена его, хранительница яблок Идун, Видар и Тор с женой своей, золотоволосой Сив, Хеймдалль и Тюр, старик Ньёрд со своей супругой Скади. Был там и морской великан Эгир, который веселился вместе с прочими. На том пиру кидали асы изрезанные рунами прутья и глядели на жертвенную кровь, гадая по ней, а затем, рассевшись за столами, воздали должное мясу волшебного вепря и мёду, который не переводился в рогах, кубках и чашах.
В разгар торжества подвыпивший Тор, обратив внимание на великана, заявил, что давно уже Эгир не приглашал к себе именитых гостей, а посему должен устроить пиршество, да такое, которое затмит собой нынешнюю их встречу. Эгир не ожидал такого предложения, но Тор настаивал: житель моря в знак уважения к асам должен проявить особое гостеприимство и вдоволь наварить им пива.
Зная вспыльчивый нрав Рыжеволосого, великан не стал возражать, тем более разговор слышали все боги, однако решил отплатить владельцу молота той же монетой. Приняв озабоченный вид, Эгир отвечал, что, дескать, он бы и рад принять у себя асов, жена его Ран и девять его шустрых дочерей готовы ухаживать за ними с утра и до вечера, но вот незадача — нужен для такого события котёл огромных размеров, в котором смогло бы поместиться не менее тысячи человек.
— Дело за малым — не сможешь ли ты, Тор, раздобыть мне такой котёл? — спросил невинно Эгир. — Клянусь, я тогда наварю в нём столько пива, что и за год вам его будет не выпить.
И зашумели боги, гадая, у кого можно достать такой котёл. Долго они спорили, некоторые даже сомневались, существует ли вообще подобный сосуд в мире, пока однорукий Тюр, молчавший до поры до времени, не подал голос:
— Вот что я скажу вам, асы. У моего отца, ётуна Хюмира, который живёт на восток от реки Эливагар, есть котёл с версту глубиной — пожалуй, он подойдёт Эгиру. Вопрос в том, как его забрать: не очень-то приветлив мой родитель.
Тор, ненавидящий великанов, сказал в запальчивости:
— Добудем его, чего бы это нам ни стоило.
Тюр, поразмыслив, отвечал:
— Пожалуй, и добудем, если поведём дело хитро.
И тотчас решили Тюр и Тор отправиться в гости к Хюмиру и завладеть котлом. Сказано — сделано. Не прошло и дня, как чудесные козлы Рыжеволосого доставили их до реки Эливагар — бежали животные весьма быстро, несмотря на то что один из козлов прихрамывал.
Въехав на хутор, асы поставили козлов в стойло, а сами отправились в палаты к ётуну. Хозяина не оказалось дома. Вышли им навстречу бабка Тюра, которая отличалась злобным и жадным нравом, и мать однорукого аса — вся в золоте, светлобровая и пригожая. Поднеся богам чаши с пивом, чтобы утолили с дороги жажду, мать сказала сыну:
— Суров твой отец, вот почему хочу вас обоих укрыть под котлами. Сам знаешь — злобен бывает Хюмир и скуп на еду для гостей.
Вслед за тем она указала Тору и Тюру их место под полкой с восьмью котлами и наказала ждать там возвращения своего мужа. Ждать обоим пришлось довольно долго: лишь когда на дворе стемнело, раздались шаги, от которых затряслось всё в округе, — то пришёл с холода недовольный Хюмир. Будучи в горах, он весь заледенел — лёд был в его волосах и в бороде, и при каждом шаге льдинки звенели подобно колокольчикам. Мать Тюра встретила мужа такими словами: