Однажды приехал к Фроди некий Хенгикьёфт, которого все знали как могущественного чародея. Конунг принял его за столом, так как был радушен к гостям и привечал даже нищих странников. Он накормил и напоил Хенгикьёфта. Тот обмяк, повеселел и за пивом повёл следующий разговор.
— Вижу я, конунг, — сказал Хенгикьёфт, — что всё спорится в твоих руках: и казна твоя богата, и поля приносят много урожая. Но достаточно ли тебе этого?
Фроди ответил:
— Такого добра никогда не бывает достаточно. Ведь умный знает: следом за тучными годами могут прийти времена, когда придётся кормить народ из своих амбаров.
Тогда Хенгикьёфт сказал:
— Насколько я тебя понял, ещё большее благоденствие тебе бы не помешало?
Конунг согласился:
— Не помешало бы.
Хенгикьёфт засмеялся и молвил:
— Вот почему на всякий случай привёз я тебе один подарок. Зная тебя, я уверен, что распорядишься им благоразумно, на благо себе и другим.
— Где же тот подарок? — спросил Фроди.
— На твоём дворе. Пойдём, я покажу его.
Вышли они на двор и увидели два жернова: были жернова настолько огромными, что подломились дроги, на которых их привезли.
Хенгикьёфт сказал:
— Эти жернова зовутся Гротти и мелят всё, что ни пожелает мелящий на них, поэтому не каждому они подходят, ибо не каждый обладает твоими умом и рассудительностью. Попади они к глупому человеку, вдруг взбредёт тому в голову приказать жерновам намолоть больше, чем ему полагается, и от этого выйдут большие неприятности. Но, если судить по твоим делам, ты не таков — думаю, они тебе пригодятся. Одна только закавыка: чтобы молоть на них, нужно обладать невиданной силой. Простому человеку жернова не подвластны, ибо выломаны из скал в Ётунхейме. Вот почему работать с ними могут разве что боги или великаны. Но ведь не заставишь ты асов вертеть эти жернова?
С этими словами, попрощавшись, Хенгикьёфт пожелал конунгу мира и уехал, а жернова так и остались лежать на дворе Фроди, и никто из людей не мог заставить их вертеться, хотя желающие постоянно находились. Прознав про подарок Хенгикьёфта, часто с тех пор приходили к конунгу всякого рода удальцы, похвалявшиеся своей силой, да вот только все они оказывались посрамлены. Прошёл слух о жерновах и в дальние края. Многие прославленные силачи Мидгарда пытались заставить жернова работать, пыхтели и возились с ними, но никто не мог сдвинуть их хоть бы на четверть оборота.
Минуло несколько лет. Жернова по-прежнему оставались без дела — лежали во дворе перед домом конунга напоминанием о том, что есть вещи, неподвластные человеческим силам.
Так оно и было до той поры, пока один соседний правитель, которого звали Фьёльнир, не пригласил Фроди в гости. Конунг Готланда поехал к этому Фьёльниру, и на пиру зашёл у них разговор о жерновах. Фроди сказал:
— Думается мне, Хенгикьёфт надо мной посмеялся, свалив в моём дворе бесполезную вещь. И правда, где взять таких силачей, которые могли бы помолоть на этих жерновах и показать мне, не обманул ли меня Хенгикьёфт? Не в Ётунхейм же отправляться за работниками!
Фьёльнир ответил:
— Не надо никуда отправляться. Сидят в моём подвале уже несколько лет две великанши: прикованы они к стене самыми прочными цепями и сила этих рабынь такова, что несколько десятков дружинников едва могли с ними справиться. Думаю, они тебе подойдут для такой работы.
Хозяин и гость спустились в подвал. Действительно, сидели там две великанши, такие огромные, что головы их упирались в потолок, хотя и был подвал в пять человеческих ростов, руки и ноги их были размером с брёвна, а груди — с большие бочки. Цепи так их опутывали, что не могли великанши пошевельнуть ни рукой ни ногой.
Звали рабынь Фенья и Менья. И когда повёл Фроди разговор о жерновах Гротти, великанши сказали:
— Знаем мы те жернова, так как некогда сами выломали их из самых крепких скал в Ётунхейме.
На это Фроди сказал:
— Нужны мне работницы на эти жернова.
Рабыни ответили:
— Согласны мы работать три дня и три ночи и намолоть всё, что ни пожелаешь. Но после этого должен ты отпустить нас на свободу. Как тебе наше условие?
Конунг сказал:
— Вот моё слово. Но молоть вы будете прикованными к дубу, который растёт в моём дворе уже тысячу лет, — неизвестно, чего ожидать от ётунов и их жён.
Фенья и Менья кивнули:
— Согласны.
На том и порешили. Затем перевезли рабынь к конунгу на двор, приковали цепями к крепкому дубу, и великанши, поставив каменную мельницу на основание, словно пушинку, взялись за дело. Но прежде Фроди повелел им петь за работой, словно простым работницам. Великанши подчинились и запели:
Поставим мы жёрнов,
Поднимем камни,
Намелем для Фроди
Всяких богатств.
Сокровищ намелем ему
На мельнице счастья —
Пусть живёт он в довольстве,
На перинах пусть спит
И счастливым проснётся.
И действительно, жернова стали молоть всё, что бы ни пожелал Фроди. Намололи они поначалу столько зерна, что сбились с ног слуги конунга, засыпая муку в мешки и относя те мешки в амбары. И хоть много было амбаров во дворе, все они в первый день оказались заставлены мешками от пола до потолка. И тогда по повелению конунга слуги взялись заполнять мукой амбары в округе. А Фенья и Менья всё работали — мололи и мололи. Тяжёлые жернова в их руках казались невесомыми — только и слышался стук камней друг о друга. За работой рабыни дружно пели:
Никто здесь не должен
Замышлять ни вреда
Никакого, ни зла,
Ни убийства готовить.
Рубить не смей
Тяжёлым мечом
Даже убийцу отца своего,
В оковах лежащего.
Мололи Фенья и Менья зерно целые сутки. На следующий день после того, как были заполнены амбары во дворе и в округе, пожелал конунг, чтобы жернова Гротти намололи ему золота.
Не попросив отдыха, взялись за дело великанши: принялись они намалывать золото на волшебных жерновах, и целые сутки мололи золотые украшения — ожерелья и кольца, — и намололи их столько, что заполнили ими весь двор. Не успевали слуги конунга отгребать их от жерновов лопатами.
На третий день, когда золотых украшений оказалось более чем достаточно, потребовал конунг от рабынь, чтобы принялись они молоть драгоценные камни. Великанши собрались с силами и посыпались из-под мельницы изумруды и яхонты. Вновь запели они за работой:
Не вышел бы Гротти
Из камня простого,
Если бы не было
В нём колдовства.
Это мы,
Могучие девы,
Девять зим
В Ётунхейме трудились,
Утёсы и скалы
С места сдвигали,
Горы вздымали,
И содрогалась земля.
Мы выломали из утёсов
Волшебные жернова,
Словно юла вертящиеся,
И дали им силу
Всё на свете молоть.
Конунг, прислушиваясь к песне великанш из Ётунхейма и видя плоды их работы, крепко задумался. Спросил себя Фроди, правильно ли он сделал, что пообещал отпустить рабынь? Крепко стоял его дуб, и ни за что великаншам было не вырваться из цепей, задумай они бежать. Поразмыслив, Фроди сказал себе: «Нет ничего предосудительного в том, если ещё помелят рабыни на жерновах Гротти. Что будет, если придут худые времена? Вдруг не хватит мне сокровищ откупиться от тайных врагов, затаивших до поры злобу и внезапно пожелавших на меня напасть? Мало ли что ещё может быть! Прикажу-ка я великаншам намолоть на жерновах Гротти побольше мечей и щитов».
Когда настал третий день, Фроди не отпустил великанш, как было условлено, а заставил их ещё поработать и намолоть ему побольше мечей и щитов. Пообещал он Фенье и Менье:
— Отпущу вас на пятый день.
Делать нечего: взялись великанши молоть на жерновах Гротти мечи и щиты для дружинников конунга и вновь запели, стуча камнями, — вот только песни их стали иными. Жалобно пели рабыни:
Ныне мы обездолены,
К палатам конунга приведены
И отданы в рабство.
Нас мучит холод,
Ноги наши
Изъедены грязью.
Дать бы покой рукам —
Отдохнуть,
Не крутить жернова
Хоть какое-то время,
Тогда
Смололи б мы больше,
Чем велено нам.
Но не даёт нам Фроди
Покоя,
Без конца заставляя работать.
Конунг не слышал их песен, так как крепко спал той ночью, а на пятый день решил: «Заставлю-ка их намолоть ко всему острых стрел и копий». И сказал великаншам:
— Отпущу вас на седьмой день, когда намелете мне на волшебных жерновах стрел и копий.
Фенья и Менья попросили:
— Дай нам отдых.
Но Фроди стал нетерпелив и ответил:
— Срок вам для сна — пока кукует кукушка. Когда же она молчит, работайте на жерновах.
Так и работали Фенья и Менья.
А на седьмой день Фроди подумал: «Пусть великанши вдобавок намелят на Гротти кольчуг и шлемов». И сказал рабыням:
— Когда намелете вдоволь кольчуг и шлемов, так и быть, на девятый день вас отпущу.
Снова Фенья и Менья взялись за жернова, застучали камни в их руках, и волшебная мельница принялась молоть кольчуги и шлемы. Запели рабыни, вот только песни великанш сделались совсем другими:
Фроди,
Не так ты и мудр —
Рабынь приведя,
Выбирал их по силе,
Но не проведал главное:
Кто мы,
Откуда родом.
Знай же, конунг,
И пусть известие это
Тебя образумит:
Хрунгнир и Тьяцци,
Иди и Аурнир —
Вот родичи наши.
Подобные песни должны были бы насторожить конунга, однако он не прислушивался, о чём поют во дворе ётунши, так как полагал, что не пристало такому мудрому и заботливому властителю, как он, не думать о будущем. А значит, следует быть готовым ко всему на свете — случиться ведь может всякое! Вот почему решил заставить Фроди великанш, после того как закончат они молоть на жерновах Гротти кольчуги и шлемы, взяться за сёдла и сбрую.