Множество разного народу сошлось в тот вечер на берегу, так как Бальдра помнили все. Прежде стоит сказать о богах. Были там Высокий с валькириями и с ними безутешная Фригг. Фрейр прибыл на колеснице, запряжённой вепрем Золотая Щетина. Бог радуги Хеймдаль прискакал на коне Золотая Чёлка. Принеслась красавица Фрейя, нещадно подстёгивая своих диких кошек. Пришли, на время заключив перемирие с асами, инеистые великаны, все как один огромные, поросшие волосами, словно скалы, покрытые мхом — ледяной холод исходил от них. Прибыло множество ётунов, и явилось бессчётное количество карликов и других существ — и злых, и добрых — все они знали Бальдра и желали с ним проститься.
Хермод тем временем без устали скакал на Слейпнире. Достиг он наконец тёмной реки Гьёлль, которая разделяет живое и мёртвое, и вступил на светящийся мост, выстланный золотом. Дева Модгуд, охранявшая мост, поведала, что недавно проезжали по мосту пять полчищ мертвецов, направляясь в страну Хель, но одинокий путник грохочет так же, как все они, вместе взятые, хотя на мертвеца и не похож. Что же привело его сюда? «Нужно мне разыскать Бальдра, — отвечал посланец асов. — Кстати, не проезжал ли он по мосту?» Дева подтвердила, что Бальдр ранее пересёк мост, и рассказала, что дорога в Хель идёт вниз и к северу.
И была дорога ужасна для любого, кто на ней оказался, но Хермод не свернул с неё. Не дрогнуло сердце Хермода и тогда, когда, достигнув страны мёртвых, оказался он перед домом повелительницы Смерти. Бальдр с Наиной уже жили в её палатах. Хермод увиделся с ними, обнял их, безутешных, а затем направился на переговоры с богиней.
Восседала правительница на троне в Чертоге Тления, свернулись возле её ног клубками змеи, полуистлевшие мертвецы охраняли её, и пустые глазницы стражей не обещали Удалому ничего хорошего. Однако ас настойчиво просил Хель вернуть Бальдра назад, ибо плачет по богу и в Асгарде, и в Мидгарде, и в царстве карликов, и даже в стране холода всё живое и неживое. Хель задумалась, а затем сказала, что надобно проверить, правду ли говорит Хермод и всё ли на земле так любит красавчика Бальдра. Поразмыслив, она решила следующее: если действительно всё сущее в мире асов, людей, великанов и карликов будет оплакивать Доброго, то, так и быть, Хель отпустит его обратно, но если хоть малая песчинка тому воспротивится — Бальдр останется у неё.
Обрадованный Хермод тотчас поскакал обратно, не сомневаясь, что Бальдра боготворит любая, пусть даже самая крошечная песчинка. Восьминогий конь не подвёл его, одолевая за день такие расстояния, которые другому жеребцу не одолеть было бы и за всю его жизнь. Что есть сил взлетел Слейпнир по радуге в царство асов; светящийся страж Хеймдалль встречал его возле ворот Асгарда, и улыбался бог света, ибо первым узнал, какие вести привёз сын Высокого. От золотых зубов Хеймдалля тотчас осветился весь Мидгард — достиг свет от его улыбки даже границ страны холода.
Не теряя времени, асы разослали гонцов по всем краям с просьбой, чтобы о Бальдре плакали звери и птицы, чтобы печалились о нём камни, деревья, металлы и всё, что только есть живое и неживое в природе, включая воду океана и песок на океанском дне. Гонцы поскакали исполнять поручение. Получив согласие от великанов, карликов, людей и от всех на свете вещей, довольные, возвращались они в Асгард. На обратном пути довелось им проезжать мимо пещеры, в которой сидела великанша, называвшая себя Тёкк, или Благодарностью. Гонцы завернули к ней, думая, что и её легко удастся им уговорить, но, сколько бы они ни просили её скорбеть со всеми о Бальдре, великанша не соглашалась, говоря, что Бальдр не нужен ей ни живой ни мёртвый. И сколько с ней ни бились, не могли гонцы достучаться до её сердца. Понурые, вернулись они домой.
Боги, собравшись на совет и ещё раз расспросив безутешного Хёда, который так и не мог оправиться от совершённого им поступка, решили, что преступление совершил не кто иной, как Локи, он же и превратился в великаншу, отказавшуюся оплакивать Доброго. Поняли асы, что злоба Локи перешла все границы, и чаша терпения богов переполнилась.
Локи, узнав о готовящейся мести, укрылся в Ётунхейме, построив на вершине горы дом с четырьмя дверьми, дабы смотреть во все четыре стороны — не идут ли за ним мстители. Но и этого показалось ему мало. Испугавшись содеянного, с тех пор каждый день скрывался он, принимая обличье лосося, в водопаде Франангр, что извергался с горы в реку.
Однажды сидел Локи в доме, плёл сеть и увидел асов. Они подкрались к трём дверям, оставив одну свободной. И тогда выскочил Локи из четвёртой двери и спрыгнул в водопад, бросив перед этим сеть в огонь. Но асы успели выхватить остатки сети из огня, рассмотрели петли и решили сплести такую же, чтобы поймать убийцу Бальдра.
Изготовив сеть, боги отправились к реке и забросили её в водопад: за один конец ухватился Тор, а за другой — все остальные. Локи-лосось, почувствовав близкую опасность, залёг на донных камнях. Несколько раз боги протаскивали сеть над ним, погружая её всё глубже и глубже, и когда достигла сеть дна, ничего не оставалось делать волшебному лососю, как плыть перед нею, пока асы не выманили его на мелководье. Тор встал теперь на середине бредня — Локи решил прыгнуть поверх сети и вновь уйти на глубину, но Тор был начеку. Стоило только лососю выскочить из воды, как ас схватил рыбину за хвост. Та стала выскальзывать, и тогда рыжеволосый бог сжал хвост что есть силы — вот почему хвост лосося такой узкий.
Спела Высокому Вёльва:
Крепкие узы
Связаны из кишок.
Я видела пленника,
Схожего обликом с Локи.
В пещере сидит жена его Сигюн
И плачет о муже.
Ты понял, Один, о чём я сказала?
Теперь Локи уже не смог отвертеться. Боги нашли пещеру, в которой лежали три плоских камня. Пробив в камнях по отверстию, они поставили их на ребро. Потом, захватив сыновей Локи — Вали и Нарви, — превратили Вали в волка, чтобы тот разорвал своего брата. После того как Нарви был растерзан, выпавшими из его живота кишками асы крепко-накрепко скрутили Локи и привязали его к тем камням. Один камень упирался Локи в плечи, другой — в поясницу, а третий — под колени. Кишки, которыми был связан мерзкий пакостник, превратились в железо. И взяла тогда Скади, у которой с Локи были свои счёты, аспида, способного умерщвлять всё живое, и повесила змею над Локи: яд её капал ему на лицо.
Но, после того как асы, удовлетворённые местью, покинули пещеру, возле убийцы Бальдра, который выл и кричал от боли, появилась его жена, великанша Сигюн. Она-то и смягчила страдания мужа, держа перед лицом узника чашу, в которую капал яд аспида. Чаша время от времени наполнялась, и Сигюн приходилось её выносить и выплёскивать: тогда яд вновь заливал лицо Локи и злокозненный завистник корчился от страданий. Муки его были настолько страшными, что вызывали землетрясения и обвалы в горах.
— А теперь приготовься, Один! Я поведала о том, что было, но прошлое и самому тебе известно. Сейчас слушай внимательно, внимая каждому моему слову, — сказала ведьма Высокому, — ибо рассказ поведу о будущем…
В лесу ведьм,
Железном лесу,
Воет старуха,
Порождён там Фенрира род.
Из этого рода
Погибель богов произрастает.
Ты понял, Один, о чём я сказала?
Насторожился Высокий, услышав из уст Вёльвы о волке Фенрире. Давным-давно Локи, любитель сладострастных забав, не брезгующий волосатыми великаншами, спутался с одной из них, безобразной Ангрбодой. От любовной связи породила она настоящих чудовищ. Вылез из лона великанши Ёрмунганд, змей, свернувшийся ныне в океане в кольца и от ярости хватающий себя за хвост. Сестрой мирового змея стала богиня Хель. Но последнее чадо Локи и Ангрбоды превзошло и отца, и мать, и ужасных брата с сестрой — то был волк Фенрир, прожорливый, ненасытный, сулящий богам и людям огромные беды.
Высокий, опасаясь за будущее, приказал тогда асам взять всех троих и принести ему, и когда принесли, осмотрел детей Локи, поразмыслил и бросил змея в море. Ёрмунганд там и вырос, и опоясал впоследствии собой всю землю. Великаншу Хель Один отправил в царство мёртвых, ибо оставлять её на земле было опасно. Там Хель правит и ныне: палаты её зовутся Мокрая Морось, любимое её блюдо — Голод, её нож — Истощение, её постель — Одр Болезни, а полог над той постелью зовётся Кручиной. И только с волком Высокий не знал, что делать, и на время оставил его в покое.
Фенрира взрастили асы, однако никто из них не приближался к детёнышу близко. Лишь бесстрашный Тюр отваживался кормить его. Рос волчонок не по дням, а по часам, Тюр сбивался с ног в поисках пищи, аппетит же чудовища всё возрастал, как и его размеры. Вскоре асы всерьёз обеспокоились: стало ясно, если дело пойдёт так и дальше, Фенрир проглотит и весь Мидгард с Асгардом в придачу. Они сковали, как им казалось, прочную цепь, назвали её Ледингом и принесли её к волку, предложив Фенриру испытать ту цепь своей силой. Фенрир согласился и, когда надели на него цепь, упёрся всеми лапами в землю: цепь со звоном лопнула. Боги тотчас принялись готовить другую, ещё более крепкую, и потратили на неё много сил. Новая цепь называлась Дроми. Вновь асы стали упрашивать волка надеть цепь и при этом льстили Фенриру, как только могли, говоря, что на весь мир он прославится, если разорвёт и её. И вновь тот согласился, и снова позволил опутать себя чудо-цепью. Но напрасно асы надеялись на её крепость — стоило только Фенриру поднатужиться, как скованные с таким тщанием звенья полетели в разные стороны.
Поняли асы, что дело плохо, и послал Высокий гонца под землю, ибо надежда осталась лишь на искусство гномов. Карлики согласились помочь, однако, когда они принесли свою работу, боги были немало озадачены. Лежала перед ними тонкая лента, которую, казалось, может порвать и ребёнок. Карлы же, успокаивая богов, сказали: пусть асы не обманываются, глядя на её кажущуюся тонкость, — создана лента из шума кошачьих шагов, женской бороды, корней гор, медвежьих жил, рыбьего дыхания и птичьей слюны. Боги не поверили и попробовали ленту разорвать, однако, сколько ни пытались, ничего у них не выходило. «Но, — говорили асы, — волк, вне всякого сомнения, порвёт и её». Тем не менее они отправились к Фенриру и проявили всё своё красноречие, чтобы уговорить чудовище, хваля его на все лады и превознося его силу.