Несмотря на то что волнения вспыхнули отнюдь не в Шанхае, Сунь Ятсен называл Чэнь Цимэя «первым человеком восстания республиканцев». В выборах временного президента Чэнь сыграл решающую роль.
Кроме Сунь Ятсена на пост временного президента претендовали еще два кандидата – лидеры Учанского мятежа: армейский командир Ли Юаньхун и республиканец номер два Хуан Син. К счастью для Сунь Ятсена, ни того, ни другого пост президента не прельщал. Хуан Син вообще не питал интереса к политике и просил своих сторонников проголосовать за Сунь Ятсена.
Страстью Хуан Сина, обладавшего огромной физической силой, были действия на поле боя, где он будто искал смерти. Он отчаянно рвался в атаки, грозившие, казалось, верной гибелью, поэтому многие считали его «безумцем». Он был одержим боевыми победами. Повстанцы сохраняли контроль над Учаном в течение целого месяца, им удалось разжечь революцию в других провинциях, однако Хуан Син впал в уныние, поскольку в конце концов был вынужден сдать город. Отправившись из Учана в Шанхай пароходом по реке Янцзы, Хуан Син всю дорогу хмурился и твердил товарищам, что потерял Учан потому, что правительственные войска получили артиллерийские орудия из Германии. За это он решил учинить расправу над шестью немцами, которые также плыли на пароходе. Знакомый японец убедил Хуан Сина отказаться от этого намерения, объяснив, что судно принадлежит японской компании, владельцу которой придется провести тщательное расследование, и, если выяснится, что в убийстве замешан Хуан Син, пострадает их общее дело. Хуан Син нехотя согласился, но сказал: «Давайте тогда выбросим за борт посредника-китайца и утопим его. Он помогает немцам, и это омерзительно». Договорились, что Хуан Син отложит нападение на посредника до следующего дня, когда пассажиры будут покидать пароход. Едва Хуан Син отдал приказ об убийстве, его настроение значительно улучшилось, «он воспрял духом», как отмечал его приятель-японец. Хуан Син с улыбкой объявил своим товарищам, что выбранный им наемник – первоклассный убийца, «в высшей степени опытный»[110]. За обедом наемник не сводил глаз с посредника, чтобы запомнить его, а тем временем бедняга преспокойно ел и пил. От этого зрелища у японца, товарища Хуан Сина, по спине бегали мурашки, несмотря на то что ему самому тоже случалось проливать чужую кровь. Посредника застрелили, когда он спускался по трапу. Однако история не закончилась. Вскоре этого же убийцу кто-то нанял, чтобы устранить Хуан Сина, причем отца киллера взяли в заложники, так что выбора у него не было. Хуан Сину стало известно об этом плане, он вызвал убийцу на разговор, и тот во всем сознался. Хуан Син посочувствовал злодею и дал ему денег, чтобы этот человек уехал из страны. Несколько дней спустя труп наемника выбросило на берег неподалеку от Токио.
Хуан Син считал Сунь Ятсена наиболее подходящей кандидатурой на роль руководителя государства. Однако перед голосованием Сунь Ятсен вынужден был пойти на серьезные уступки. Прибывшим в Шанхай делегатам от провинций Сунь Ятсен заявил, что желает исключить из титула «временный президент» слово «временный», но услышал в ответ, что у них нет полномочий избрать постоянного президента. Этот вопрос будет решен посредством проведения всеобщих выборов. По сути, сказали делегаты, они выбирают лишь человека, который «возглавит мирные переговоры» между сторонниками республики и правительством маньчжуров. Выяснилось также, что, поскольку республиканцы не были уверены в своей победе, они пообещали пост временного президента Юань Шикаю, премьер-министру нового правительства, если он убедит нынешнее руководство страны отказаться от власти, чтобы не допустить кровопролитной гражданской войны. Сунь Ятсену сообщили, что ему придется выполнить этот уговор.
Сунь Ятсен согласился[111], и 29 декабря делегаты проголосовали за него как за временного президента. Поездом особого назначения он отправился из Шанхая в Нанкин и 1 января 1912 года принес присягу. Сунь Ятсен публично пообещал передать пост Юань Шикаю, если маньчжуры откажутся от власти[112].
Эти слова Сунь Ятсен произносил чрезвычайно неохотно, он даже пытался помешать Юань Шикаю занять президентское кресло. Поскольку Юань Шикай мог вступить в должность лишь в случае успеха мирных переговоров, Сунь Ятсен добивался того, чтобы республиканцы прекратили переговоры и продолжили борьбу. Представители провинций и большинство лидеров республиканского лагеря возражали. Один человек в открытую спросил Сунь Ятсена: «Почему вы не хотите мирных переговоров? Потому что не желаете оставлять президентский пост?»[113]
Тайно связавшись с японцами, Сунь Ятсен запросил у них 15 миллионов юаней, чтобы с помощью армии возобновить сопротивление[114]. Взамен он пообещал Японии «передать в аренду» Маньчжурию, как только маньчжурское правительство будет свергнуто. Сунь Ятсен знал, что Япония мечтает заполучить эту богатую часть Китая, по площади превосходящую Францию и Англию вместе взятые. Однако Япония отклонила его предложение.
Двенадцатого февраля 1912 года император маньчжурской династии отрекся от престола, и власть перешла к республиканцам. На следующий день, 13 февраля, Сунь Ятсен подал в отставку. Он пытался навязать свое «условие», требуя, чтобы Нанкин, который удерживал под контролем «крестный отец» Чэнь, объявили столицей и Юань Шикай занял свой пост именно там. Сунь Ятсен рассчитывал, что при неограниченной власти в городе «крестного отца» ему удастся помешать вступлению Юань Шикая в должность. Делегаты отвергли это «условие» и проголосовали за прежнюю столицу – Пекин. Сунь Ятсен вспылил и «приказал» провести еще одно голосование, пригрозив, что отправит армию, дабы «препроводить» Юань Шикая из Пекина в Нанкин. Делегаты отказались менять свое решение, к тому же никакой армии у Сунь Ятсена не было. Сунь Ятсен покинул свой пост[115]. Десятого марта в Пекине Юань Шикай принес присягу как временный президент Китайской Республики. Сунь Ятсен пробыл на этом посту чуть больше сорока дней.
В апреле 1912 года Сунь Ятсен вернулся в Шанхай, чтобы испробовать другие способы сместить Юань Шикая с занимаемой должности. Одним из центров притяжения в Шанхае были местные сеттльменты[116] – территории, подчинявшиеся не китайским, а западным законам. Готовясь к битве за власть, Сунь Ятсен предпочитал оставаться недосягаемым для противника. Кроме того, европеизированный Шанхай очень нравился Сунь Ятсену, ведь большую часть своей жизни сорокапятилетний революционер провел за пределами Китая.
В Шанхае бывший временный президент встретил Чарли Суна – они не виделись почти двадцать лет. Чарли, который на протяжении длительного времени проявлял по отношению к Сунь Ятсену невероятную щедрость, с радостью пригласил его в гости. Он считал Сунь Ятсена достойнейшим человеком в Китае и был возмущен тем, что его заставили освободить пост временного президента, так как занявший эту должность Юань Шикай до последней минуты оставался в лагере маньчжуров. С точки зрения Чарли, Юань Шикай был беспринципным оппортунистом. Свой штаб Сунь Ятсен устроил в доме своего товарища. В то время две дочери Чарли – девятнадцатилетняя Цинлин и четырнадцатилетняя Мэйлин – еще находились в Америке; дома жила только двадцатитрехлетняя Айлин. Ей не терпелось хоть что-нибудь сделать для своего кумира, и она вызвалась поработать у Сунь Ятсена помощницей со знанием английского языка.
Попав в гущу политических событий, Айлин изменилась: она расцвела и превратилась в миловидную и обаятельную девушку, от прежней замкнутости не осталось и следа. Ее нельзя было назвать красавицей, но она постройнела и излучала оптимизм. Теперь она вела себя не только деятельно, но и с почтительной кротостью – вероятно, осознавая, что находится среди влиятельных людей, которые вершат великие дела. На гостей Айлин производила приятное впечатление. Джон Клайн, президент основанного методистами Сучжоуского университета, приехал, чтобы пригласить Сунь Ятсена выступить перед студентами. Айлин сразу привлекла его внимание. Рассказ мистера Клайна об их знакомстве дает определенное представление о том, как жил Сунь Ятсен в доме Чарли:
«Сначала, у входной двери, меня встретил личный рикша-кули Чарли Суна. Это был наружный охранник. Если бы он не узнал меня, дальше меня бы не пропустили. После него – еще один охранник, стоявший на посту у лестницы. На втором этаже секретарь остановил меня у двери рабочего кабинета, вошел туда сам и вышел вместе с Алин [Айлин]. Теперь меня сопровождала Алин. Сун и Сунь проводили важное совещание с лидерами партии. Но Алин очень любезно приняла меня, выяснила, зачем я приехал, пообещала, что все устроит, и сдержала обещание. На редкость смышленая и исполнительная юная леди эта Алин. Она непременно добьется многого»[117].
Судя по всему, первой победой Айлин стал Сунь Ятсен. Еще с юности, проведенной на Гавайях, его тянуло к женщинам, которые предпочитали западный стиль жизни. Получившая образование в Уэслианском колледже, Айлин легко его покорила. Советник Сунь Ятсена, журналист Уильям Дональд, румяный светловолосый австралиец в очках, отмечал (по словам биографа самого Дональда), что, когда он беседовал с Сунь Ятсеном, «Айлин часто усаживалась рядом, делала записи и ободряюще улыбалась. Сунь Ятсен переводил спокойный, бесстрастный взгляд с Дональда на нее и некоторое время пристально смотрел, не дрогнув ни одним мускулом… Однажды в Шанхае, после того как очаровательно-застенчивая Айлин прошла через его кабинет, он, внимательно глядя в глаза сидевшего напротив Дональда, прошептал, что хочет жениться на ней. Донал