— Разумеется.
Она встала и, не одеваясь, приготовила кофе. Я любовался ее формами и белой кожей без особого зазрения совести.
Уэно поставила кофейную чашку на блюдце, после чего отнесла мне.
В этот момент я очень быстро понял, что такое служение. Без вопросов, без просьб и уточнений она принесла мне кофе ровно тогда, когда я хотел кофе. И крепость, и две чайные ложки сахара, и чашка, в которой всё это плескалось — в точности так, как я обычно пил и как мне нравилось.
Я с признательностью посмотрел на нее.
— Как правило, идеальная сочетаемость бывает как раз у говорящих на одном языке любви, — она улыбнулась чуть грустно.
Я представил будущее пары, в которой буквально всё делают друг за друга, и развеселился.
— Не друг за друга, — пояснила она, когда я поделился причиной веселья. — Друг для друга.
Я предпочел кофе дальнейшему разговору. Айсонаку Уэно была абсолютно права: в романтике и в жизни в паре я понимал примерно ничего.
Школа стояла на ушах: в каждом углу кто-то смеялся, а кто-то плакал. Мы предпочли жевать бенто: печалиться было нечему, крутых достижений тоже не находилось. Посреди стола были свалены чуть помятые листки с оценками за промежуточное тестирование по итогам четверти. Зелёные полоски сверкали на каждом табеле.
— Учебник по специальной социологии, — Кавагути быстро ваял список. — Оммедо нужно будет сдать в библиотеку целиком. И к учебнику конспект. Ручек минимум пятнадцать на каждого. Фух!
— Всё, тебя попустило? — иронично поинтересовался Изаму. — Можно фоткать?
— Точно, совсем забыл! — Кирилл Алексеевич чуть не опрокинул чашку с утренним чаем.
— Косте звонишь? — Лера поправила чашку подальше от края стола.
— Не, дочь, это мелочь… — отмахнулся он, копаясь в длинном листе контактов. — Алло, Антон Кириллович? Не узнали? Богатым буду. Кирилл Попов это. Как дела, как здоровье? Да, у нас тоже все отлично. Вот с дочерью в гости к Горынам собрались на три дня, а в Москву тут племянник приезжает с друзьями. Из тайги, ага. Моя квартира в их распоряжении, пусть сами с экскурсиями возятся. В курсе, значит. Как бы так сделать, чтобы они по Москве нормально перемещались? Если что не так пойдет, тесть ведь лично приедет холку мылить. А если еще и теща нагрянет… Вот и я к тому же. Хорошо бы не приезжал… не волноваться? Лично проследите? Спасибо, Антон Кириллович, успокоили старика. Привет семье. До свидания.
— Бать, а ты предусмотрителен, — улыбнулась Лера.
— Да это же действительно мелочь, — отмахнулся он, гордясь похвалой дочери, и отхлебнул половину кружки чая. — Крупную рыбу отвадил, чтобы в песочницу не лезли. А мальков Кощей-младший сам уж как-нибудь сожрет.
Казалось, с момента моего звонка Елизавете прошло всего ничего.
Но на улице стоял пыльный и неприятно жаркий московский июль, а мы пытались прийти в себя после десятичасового перелета. Сложнее всех пришлось мне: я не спал, закономерно опасаясь, что контроль ауры может ослабнуть.
Томоко пыталась прочитать русские буквы, из которых складывалось название аэропорта. Это было Шереметьево. Справилась с пятой попытки, после чего возмущённо повернулась ко мне:
— Да как вы эти крокозябры вообще читаете?
Я сложился пополам, вспоминая свои жалкие попытки осиливать вывески на японском.
— Ты не поверишь, — я веселился, понимая, на что обрёк друзей, — но так выглядит буквально любой язык, которого ты не знаешь.
Томоко никогда в жизни не выезжала за пределы Японии.
Недзуми втянул носом незнакомый воздух.
— Ну, веди, Susanin.
Ответственный за территорию Нави по Москве сидел в кабинете и стучал пальцами по столу. Делать было клинически нечего.
Зазвонил оперативный телефон.
— Да? — скукотища летом была смертная.
— Докладываю, защитная аппаратура аэропорта Шереметьево засекла прибытие группы.
— Какой нахрен группы? — приходить в себя и уж тем более работать не хотелось.
— Группы туристов из Японии. В ее числе: недзуми — гипотетически переносчик восточной чумы, инугами — умеет проклинать физические живые и неживые предметы, великан они — людоед, кицунэ — насылает порчу. Последнего опознать не смогли, но от него расходятся волны некроэнергии, да такие, что как бы Владимир Лич Ленин не проснулся. Высылать спецназ богатырей?
— Как выглядит некрос?
Получив словесное описание, оперативник вскинулся.
— Следите, пока никого поднимать по тревоге не надо. Кажется, это обычный русский Кощей.
Сотрудник заметил, что в процессе разговора привстал с кресла и так и висел над ним. Он плюхнулся обратно.
С одной стороны, обеспечить головную боль личам — сладостно и почетно. Опер до сих пор не мог простить Кощею Кощеевичу уход Марины. Жопа горела спустя годы.
Правда, Марина вроде как ушла сама, а он изводил ее ревнивыми придирками и требованиями купить юбку подлиннее… Но там однозначно был замешан Кощей. Точно-точно. Опер ни при чем.
Снова зазвонил телефон.
— Уточнение данных. Группа из Японии приехала в качестве туристов, это ученики второго класса старшей школы Сайтама. Заведение известное, занимается интеграцией нечисти в человеческое общество. У них частная виза, приглашение в царство Кощеево. Все документы в порядке, не считая того, что их оформляла Патрикеевна.
— Тем более никого по тревоге поднимать не надо. Вы зачем мне непроверенной информацией мозги морочите? — рыкнул оперативник. Связываться с даже одной Патрикеевной значило навлечь на всю службу ворох неприятностей.
Зазвонил второй телефон. Опер вытянулся в кресле почти по стойке «смирно».
— Слушаю, — шутки нужно было отодвинуть в сторону. Просто так этот аппарат из молчаливой комы не выходил. — Да, да. Я всё понял. В смысле слежку отменить вообще? У нас же иностранн… Да, я понял.
Скрипя зубами, сотрудник осторожно положил обе трубки на базы, постаравшись их не перепутать.
Снова зазвонил первый телефон. Оперу пришло в голову, что если он каждый раз будет вздрагивать от новых звонков, к вечеру ему придется подыскивать клинику неврозов.
— Да, — его голос звучал спокойно и даже чуть-чуть отчужденно. — Да, в курсе. Да, группу угомонил, они уже чуть на перехват не выезжали. Да, меня информировали. Слежку не ставил, да. Спасибо.
Он выдохнул.
Снова зазвонил второй телефон.
Оперативник представил, как своей мужественной рукой пожимает горло обоим Кощеевым, старшему и младшему, и с удовольствием прижмурился. И Марину обратно. К духовке приковать, чтобы эта сучка вообще из кухни не выходила за всю жизнь.
— Слушаю. Да, здравствуйте, Антон Кириллович, — он сник. Звонку непосредственного начальника он не был рад.
— Слава, — шеф выражался ёмко и особо не аккуратничал. — Я знаю, что у тебя на упоминание всех кощеев начинается анальный зуд. Они не нарушают закон. Они соблюдают все условия и даже оформили все государственные документы. Они пригласили гостей. Приличную нечисть из приличных японских семей. Это дети, они хорошо обучены, воспитаны и не намереваются никого есть и портить. Прогуляются по Москве, поедят, пофоткаются и дальше поедут. Поэтому ты, Слава, сейчас просто молча сидишь, отвечаешь на все телефонные звонки и не отсвечиваешь. На все заявления говоришь, что всё под контролем и что туристов мы не трогаем. Осознал?
— Да, Антон Кириллович, — оперативник сглотнул ставшую горькой слюну. Промелькнула фантазия о том, как кощеево отродье упокаивается навеки и больше не досаждает ему.
— Вот и умничка. Хорошо никакую операцию не проведешь — получишь плюшечку.
В трубке раздались гудки. Сотрудник осознавал, что день еще только начался.
— Значит, Япония, — процедил он сквозь зубы. — Частная старшая школа Сайтама. Куда бы записать?
До полудня было еще далеко. Если повезет, к вечеру мы уже будем адекватны.
«Алексеич, мы в Москве, добрались, всё хорошо. Что к чаю прихватить?»
«Тортик пригодится %) Лерка сладкое не готовит».
Аэроэкспресс принес наши замученные тушки в метрополитен, а дальше было несложно. Японцы дружно прилипли к схеме метрополитена. Я был самым умным и открыл смартфон. Ехать было недалеко… по меркам человека, выросшего в тайге. На Авиамоторной мы почти не запутались в выходах.
— Еще в магазин заглянуть надо. В России принято брать с собой что-нибудь съедобное в качестве подарка.
— Какие интересные традиции, — удивилась Уэно. — А у нас обычно едят перед походом в гости.
— У нас упаси тебя высшие силы от такого маневра. Хозяйка смертельно обидится, если ты не попробуешь хотя бы маленький кусочек от каждого из ее блюд.
— Константин-кун, — робко подал голос Кавагути. — Скажи мне, что мы не будем часто ходить в гости.
— Обещаю, — я был честен. — Правда, мой худой друг, ты забыл, что в гостях вам придется проживать, а сковородка у моей бабули большая и тяжелая.
Недзуми схватился за голову. Добро пожаловать в Россию!
Увешанные тортиками, мы вышли из кондитерской. Пришлось заодно пообещать провести отдельную экскурсию по какому-нибудь супермаркету. Мне было чуть-чуть стыдно за отдел с продуктами для ориентальной кухни, но в Москве мы или где? Карта услужливо подсказала, что поблизости есть гипермаркет, попробую обойтись им. Еще нужно научить ребят конвертировать йены в рубли, чтобы не офигевать от московских цен. Если честно, здесь я был таким же туристом, как и они, поэтому офигевал вместе с ними.
— Костян! — Кирилл Алексеевич открыл широкие объятия. По росту мы были сопоставимы, а по объему… если поставить в ряд четыре меня, то получится приблизительно один потомок русского богатыря. Кирилл приходился мне дядькой.
Мы обнялись, и я завел всю компанию в прихожую, по одному представляя всех хозяину квартиры. По сравнению с габаритами прихожей нас было немного. Изаму, распахнув внезапно огромные глаза, изучал российские просторы на примере отдельно взятого жилья.