— Богически, — выдал я совершенно честную оценку.
Из-за столичной жары лисица оделась по-летнему: короткие обтягивающие шортики, свободная блузка. Фигура топ-модели притягивала взгляды и вызывала обильное слюноотделение. Изаму и Кавагути старались не пялиться. Всё-таки статус моей девушки был подтвержден и словом, и силой. Мужское внимание приятно, но за раздевающие взгляды можно и хвостом в глаз получить. Или от еды отлучат, а это было угрозой пострашнее.
— И всё же, мы будем ходить весь день. Ты уверена насчет обуви? — я указал на изящные босоножки на высоченной платформе. Сколько там сантиметров? Не меньше десяти точно. Двенадцать? Четырнадцать?
— Кос-тян, твоя забота очень приятна, но ты кое-что упускаешь — с легким вздохом «парни такие парни» ответила девушка. — Встань, пожалуйста.
Я поднялся со стула. Уэно плавной походкой от бедра подплыла ко мне и внезапно оказалась не такой уж и маленькой.
— Понял, не дурак, — слегка смущенно пробормотал я, когда она обняла меня за шею и смогла поцеловать меня в щеку.
— Вааааааа! — Томоко стояла на Красной площади и оглядывалась, как настоящий восточный турист. — Сколько у вас места!
Я решил не рассказывать, что для многих жителей России самая главная площадь страны — это мизерный клочок пространства. Жителей Санкт-Петербурга вообще перед поездкой в Москву старшее поколение инструктирует держать лицо и делать восхищенный вид на экскурсиях по столице. И пока никто не вымер.
— Томоко-тян, смотри, — я показал ладонью на Мавзолей, к входу которого тащилась очередь человек в пятьдесят, что по меркам летней поры было весьма гуманно. — Если ты хочешь глянуть на Владимира Лича Ленина, тебе туда. Но стоять придется в любом случае. Кому еще посмотреть на Ильича?
— Нам! Это всё равно бесплатно, — Изаму был логичен, а Кавагути солидарен.
— Тогда вот краткий инструктаж. Внутрь нельзя проносить сумки, бутылки с водой, крупные металлические предметы. Так что отдайте это нам. И нужно будет пройти через металлоискатель. Также запрещено держать руки в карманах одежды, нельзя фотографировать и снимать на камеру, а мужчинам нужно снять головной убор, но вы и так без него. В целом всё. По сути, вы только пройдете мимо дедушки Ленина.
— Спасибочки, — великанша направилась в хвост очереди в компании Изаму и Кавагути.
— А мы чем займемся? — Уэно прильнула ко мне с того бока, на котором не висели сумки. — Я не любитель мавзолеев.
— А я покажу тебе набережную. А потом мы купим всем мороженку по рецептуре USSR. Годится?
— Конечно, — идея покупки какой-то вкуснятины для всех была ей совершенно понятна.
— И ты на него смотришь, и ощущение, что он сейчас вдохнет!
Обычно люди из Мавзолея выходили подавленными и угрюмыми, но только не эти трое. Им явно понравилось. Я опасался, что им захочется глянуть еще раз.
Все стояли в сквере, отдавая должное мороженому по советской рецептуре. Впереди был еще целый день, за который нужно было успеть осмотреть Кремль, где-то поесть, остыть в парке, пофотографироваться на Воробьевых горах и оценить вечернюю Москву.
— Неужто Кощеев! — в кассе Кремля маячило знакомое лицо. — Из тайги вылез на столицу посмотреть?
За мной не было очереди. Я протянул руку через Навь, и конечность прошла сквозь стекло.
— Привет, Святогоровна, — я пожал тонкие пальцы. — Я по обмену в японской школе учусь, друзей пригласил на Россию-матушку глянуть.
— Давай я тебе билеты продам как толпе русских людей, а то разоритесь. Манназ быстро нарисуй, чтобы к вам охрана не цеплялась. И сразу скажу: у вас в билет включены Кремль и Оружейная палата. Этого достаточно. А в Алмазный фонд вы не хотите.
— Точно? — удивился я.
— Если среди компании есть твоя девушка, то однозначно не хотите, — тон, которым Бронислава Святогоровна это произнесла, я сразу понял.
Здорово, наверное, со стороны выглядит логическая цепочка. Если рядом стоят Кощей и сногсшибательной красоты девушка, и Кощей при этом не пытается ее умыкнуть — значит, это уже его девушка. Ну Святогоровна…
— Спасибо, дорогая. Мы потом на лето к бабуле.
— Привет передавайте, — ее прощальная широкая улыбка напомнила мне что-то очень московское. Наверное, часы на Спасской башне. Памятуя о совете, я быстро наклеил каждому на ауру по руне «человек». Святогоровна была права: система «свой-чужой» у русских работала прекрасно. Лучше будет сойти за компанию бурятов, которые у охранника пройдут по категории «человек», и не получить придирки к группе. О том, как цепляются к туристам в Кремле, ходили отдельные легенды.
— Такая красотка — и почему одна? — Уэно все-таки привлекала взгляды.
— Не одна, а много, — строго ответила она по-русски.
— Туристо — облико морале! — не смутился приставучий мужик, по-хозяйски кладя ладонь ей на плечо. Уэно стряхнула пальцы с белой блузки.
— Запачкаешь.
Лисий морок покатился на агрессора. Большая годзилла держала его за шкирку и усердно макала в Москву-реку, не снабдив костюмом химзащиты. Мужик хватал воздух ртом. Галлюцинация закончилась. Где-то вдалеке послышался рев кайдзю. Чистые штаны пришли к негодность. Охота приставать к туристкам улетучилась.
Я подошел с билетами, заинтересованно глядя в спину убегающему. В воздухе стоял странный запах.
— Что-то случилось?
— Похоже, кто-то слишком засмотрелся, — с хитрой улыбкой ответила лисица, опуская мою руку себе на талию.
— Твоя красота просто убийственна.
— Комплимент на семь баллов, но сегодня сойдет.
Кремль впечатлил еще больше Мавзолея. Томоко долго смотрела на Царь-пушку, пока я вслух переводил надпись на табличке.
— Что, реально ни разу не стреляли? — изумилась Уэно. — А на кой тогда ее обратно не переплавили? Столько бронзы перевели!
— Понимаете, здесь, в России, громадное тяготение ко всему самому-самому. Если уж построили такое, то очень жалко избавляться от великого достижения. Это позже уже создали и мортиру Маллета, и еще несколько дальнобойных орудий. Царь-пушка до сих пор в Книге рекордов Гиннесса как бомбарда с самым большим калибром в мире. Разумеется, по всему земному шарику с тех пор уже создали всякое и покрупнее, и поинтереснее… — я решил умолчать о межконтинентальном баллистическом ракетном комплексе «Воевода», он же «Сатана». — Но для шестнадцатого века это было очень круто.
Меня несколько печалило отсутствие в Москве большого этнографического музея, но ехать ради этого в Петербург лично я был не готов. Мои теплолюбивые японцы промерзли бы там до костей. Поэтому, обойдясь Оружейной палатой, мы отправились в сторону парка, где многообещающе завлекали ценами «каждое блюдо по 300 рублей».
— Только, я вас умоляю, не берите борщ, — я предостерегающе смотрел на друзей, залипших на странице «Супы». — Мы потом перед бабулей впятером не оправдаемся.
— Костик, а давай ты выберешь? — Уэно закрыла свой экземпляр меню и выжидательно смотрела на меня. — Реально, ты здесь ориентируешься лучше нас всех. Должно же быть что-то нейтральное?
Я побледнел. Остальные, увидев дурной пример, тоже прикрыли ламинированные странички и вопросительно беззастенчиво пырились. Ну, басурмане…
— Хорошо, но потом не жалуйтесь!
На парковую смотровую площадку в виде висящего петлей моста мы не то чтобы вкатывались, но в июле хорошо бы все-таки обедать поскромнее.
— Вау! — Томоко сразу взяла Уэно в охапку и пошла делать селфи на фоне Москвы, чтобы потом было что показать всем желающим.
— А вот там эта стопка небоскребов — это что? — Изаму принюхивался. От воды пахло машинным маслом и немного утками.
— Это Москва-сити, местное гнездо небоскребов. Они там кучкуются. В Сити находятся офисы и жилье, а также множество творческих студий и фотогеничных мест.
— Мы же туда не пойдем? — наивно спросил Кавагути.
Я прикинул, что для тех, кто видел Токио, в Сити вряд ли будет что-то интересное.
— Сегодня — нет.
Нас еще ждали Парк Горького и Воробьевы горы. Именно там, порядком находившись за день, мы смотрели, как за город закатывается солнце.
— Надо же, двенадцать часов на ногах, и ни разу не читал, — инугами не выглядел подавленным.
— Это потому что ты на улицу выполз в кои-то веки, — постарался я поддержать его.
Вечером придя домой, мы благословляли клуб домоводства. Главным, что мы оттуда вынесли, было золотое правило: держи дом в порядке, а запасы в доме. При переводе на русский звучало ужасающе криво. Вроде как «на Дону стоит крепость, а на крепости стоит Ярославна». За ужином парни делились впечатлениями, девушки сортировали фотографии на смартфоне, а я торчал на сайте ВДНХ. Кажется, оно одно было способно занять нас на весь день. А еще были Ботанический, Китай-город, Арбат, небольшие музеи и целая гора мест, милых туристам и знакомых русским людям.
Три дня в Москве пролетели моментально.
— А еще у нас принято оставлять еду тем, кто возвращается домой из отпуска, поездки, после какого-то долгого отсутствия, — рассказывал я о русских традициях. Мои японцы качали головами, смотря на гарнир, салаты, несколько бутылок кваса и тушеное мясо.
— Не, вы серьезно это едите? — Томоко не оценила гречку.
— Там вообще-то дохрена железа и белка, — обиделся я за свой любимый продукт.
— Ладно, я пересмотрю взгляды.
— А что еще у вас принято? — Изаму вспоминал всё, что прочитал в сказках. — Я что-то помню про баню, накормить и спать уложить.
— Ты байки о Бабе Яге с цивилизованным гостеприимством не путай, — я сразу решил расставить акценты, чтобы они не сболтнули это где попало. — Ее поведение — это единственное гостеприимство, которое мы знаем из сказок. А это не совсем то.
Я вкратце рассказал о всемогущей вещей старухе, хозяйке леса, повелительнице зверей и птиц. Она была неким пограничником, стоящим на страже ворот царства Смерти и провожающим души умерших в потусторонний мир. Одной костяной ногой она стояла в мире мертвых, пожертвовав ради этой элитной работы даже способностью нормально ходить. Более того, старуха была слепой.