, к сожалению, я не успела спросить его имя. Но у него были русые волосы, я таких больше никогда не видела.
Кто-то из наших, из русской Нави, подумалось мне. Хотя не слишком ли я возгордился? Это может быть кто угодно, и европеец, и северянин…
Додумать я не успел. Со стороны спины я почувствовал такое энергетическое давление, что позвоночник заныл. Но я одновременно обеспокоился — и обрадовался. Потому что по дорожке от беседки ко мне уже бежала невесть откуда взявшаяся младшая сестра, а в существенном отдалении шли…
— Что? — недоумевающе произнесла Яно, но, тут же взяв себя в руки, сняла барьер вокруг нас и легко поклонилась старшим женщинам. — Доброе утро. Я Кицуки Яно.
— Привет, бабуль, привет, Алька, — помахал рукой я. — Здравствуйте, Тамамо-но Маэ-годзэн. Томоко-тян, а ты у них теперь на равных?
— Да куда там, — махнула рукой великанша. — В лучшем случае сумочку доверят подержать. Здравствуйте, Яно-сан, мне приятно познакомиться с вами.
— Это ты зря, дочь Разрушителя, — серьезно проговорила кицунэ, внимательно рассматривая стоящую перед ней девушку в белом кимоно. — Яно-сама, вы сами к нам пришли, или вас разбудили?
— Право же, Тамамо-годзэн, я ничего не делала, оно само, — ответила та. — В любом случае, теперь у нас тут умибодзу, и с ним нужно что-то делать.
Бабушка внимательно смотрела на левую руку Яно, и выражение ее лица было совершенно непроницаемо.
Алевтина Кощеевна Кощеева была гордостью семьи — и вполне заслуженно. Вообще-то с точки зрения стороннего наблюдателя она являлась скорее маленьким всемогущим хтоническим чудовищем, которое по неосторожности было способно уничтожить мир — хотя вряд ли знало об этом.
Для Кощеевых она оставалась обычной маленькой девочкой. Любимая внучка, обожаемая дочь, младшая сестричка. А что хтонь — ну подумаешь, в прабабку Морану пошла. С кем не бывает.
Она осваивала свою силу, росла на моих глазах, и я не мог не любить ее. Конечно, она обожала меня — и у нас как-то сложились очень, очень близкие отношения. Стоит только вспомнить всех мышей, принесенных под дверь Уэно: маленькая дьяволица была готова со своей колокольни судить, подходит мне девушка или нет.
И вот сейчас, когда Аля смотрела на Яно, у меня в голове были две мысли.
Первая: как у них всё сложится?
И вторая: не слишком ли опасно для такой малявки в текущих условиях?
Ответ на последнюю мысль пришел моментально: бояться здесь нужно не малявке, а умибодзу.
Оставалась первая.
Два воплощения Смерти смотрели друг на друга. Маленькая видела апокалипсис в глазах большой. Вспышки солнца на земле и расцветающие повсюду ядерные цветы как смерть человечества. Волны радиации, истребляющие недостаточно сильное, чтобы выдержать их. Тени на стенах. Госпитали, забитые под завязку. Миллионы разноязычных инструкций «Что делать, если…», и миллиарды статей с настроением одна более паническая, чем другие.
Но Земля выживет и будет существовать еще долгие тысячелетия, миллионы, миллиарды лет.
Пока однажды Смерть не пожнет Солнце, и звезда не взорвется вспышкой сверхновой, превратив все планеты на секунду в раскаленные каменные пустоши — а потом в ничто.
Маленькая смерть видела, как эта шинигами уже сейчас владеет немыслимой мощью, вершиной страха людей перед смертью ядерных реакций. Она не знала физику и могла только предугадывать интуитивно, что солнце как источник ядерных реакций есть вершина, ее абсолют и сильнейшая доступная ей атака, которую она никогда не сможет применить. Потому что свету настанет конец в самом буквальном смысле.
Сложно… невозможно представить шинигами сильнее Кицуки Яно. Разве что когда-нибудь человечество дорастет до страха перед новым Большим взрывом — и тогда появится что-то выше, сильнее, абсолютнее. А до тех пор…
Как крошечное будущее воплощение Смерти может не полюбить ту, что концентрирует в себе неминуемое неотвратимое уничтожение всего сущего?
— Ты мне нравишься, — тепло улыбнулась Аля и доверчиво протянула ручку, которую Яно сразу же взяла своими длинными тонкими пальцами. — Береги братика.
Прошло минут пять, но мне показалось, что закончилась одна вечность и началась следующая. Под землей перекатывались огромные шары, и их движение порождало дрожь и тихий всепобеждающий гул. Стихия конденсировалась, и я, кажется, видел ее сердцевину. Для каждого йокая есть конструкт и есть дух. Каждого йокая практически невозможно убить — но вполне посильно развоплотить, нанеся повреждения ауре.
Но как быть с тем, что уже пытались отправить к Великой матери не единожды, и ни у кого не получалось?
— Костик-кун, будь добр, отойди, пожалуйста, — вполголоса сказала Томоко необычно серьезным тоном. — Если зацепит, неловко получится.
— Костик-кун, я еще попрошу тебя подержать мою сумочку, если тебя не затруднит, — голос Тамамо-но Маэ не подразумевал, что с ней станут спорить.
Я понятия не имел, что они задумали, но, кажется, интуитивно осознавал смысл и послушно взял узелок.
— Яно-сан, — впервые обратилась бабуля к моей невесте, — меня зовут Марья Моревна.
— Здравствуйте, Марьяморевна-сан, — вежливо поздоровалась Яно.
— Ты владеешь техникой раздавания большого леща?
— Простите?.. — аккуратно переспросила Яно.
— Это… — кицунэ нарисовала в воздухе какой-то знак.
— А, да, конечно, — спохватилась Яно. — Простите, Марьяморевна-сан, у нас Dat’ Leshcha по-другому называется. Однако этой женской технике меня обучали, я владею всеми уровнями.
— Когда ядро ауры сконцентрируется на четыре пятых, размахиваемся и синхронно бьем. Ваш слизняк отправляется к тетушке Идзанами, а мы празднуем победу. Хорошо?
— Я поняла, — кивнула Яно.
Облака собирались в густые тучи, будто устремленные в одну точку. Дождь начал идти снизу вверх. Умибодзу привлекал всю воду, которую разбросал при проявлении своей сущности, чтобы затопить всё вокруг. От земли поднимался пар. С травинок начала подниматься роса. Декоративный фонтанчик окутало водной дымкой. Йокайки выстроились в ровную шеренгу.
— Марья Моревна-сама, — с обожанием в голосе попросила Томоко. — Пока наш враг еще собирается, пожалуйста, я вас очень-очень прошу, скажите еще раз эту великолепную фразу, которую вы выдали, когда учили нас лещам. Она как музыка для моих воинственных ушей.
— Конечно, дорогая, — согласилась Марья Моревна и продолжила легким, высоким, отлично поставленным сценическим голосом. — Итак, девы, перед вами техника раздавания леща. Как же ее выполнить? Легко. Сначала берешь леща. Ты спросишь меня: а как же выбрать нужного? И я отвечу: он попытается тебя убить.
Присутствующие йокайки и чародейки залились долгим заразительным смехом. Я при тренировке техники не присутствовал, поэтому понял примерно ничего. Воистину, женские приемы непостижимы, когда ты мужик.
Бабушка резко стала очень серьезной.
— Точка сборки есть, четыре пятых. Хоп! Делай раз!
Присутствующая шеренга йокаек подняла правую руку под каким-то необъяснимым углом.
— Делай два!
Они синхронно замахнулись.
— Делай три!
Меня снесло порывом ветра, который мог бы уложить не только отожравшегося недобро настроенного медведя, но и в целом кого угодно. Акустический удар чуть не пробил барабанные перепонки. Лежа навзничь, я продолжал смотреть.
Лицо, которое только-только начало проявляться у стихийного чудовища, смяло сразу в разных направлениях. Призрачная пасть, двигавшаяся, как будто собираясь открыться, захлопнулась с утробным треском. Умибодзу замерцал…
И на нас обрушились хляби небесные. Тучи аннигилировались. Облаков не было. Сверху лились килотонны воды, которые были не более чем белым ливнем, когда человек, вышедший в дождь, под струями не видит кончиков пальцев руки, вытянутой вперед.
А потом всё прекратилось.
— Великой матери пошел жаловаться, звереныш, — подытожила Тамамо-но Маэ. — Константин! Я очень надеюсь, что мой узелок в порядке.
Я сел и выудил из-за спины сумочку, на которой лежал в процессе прошедшего светопреставления, и протянул хозяйке.
— Даже не намокла, — удовлетворенно отметила воительница. С ее лица ручьями стекала косметика.
— Я крайне рада вас видеть, Кейтаро-сан, — говорила Яно склонившемуся перед ней шикигами, пока Аля каталась на шее Казуи. Как так получилось — я сам до конца не понял. Он показывал ей парк и впаривал что-то про витражи в окнах второго этажа, на которые я, честно говоря, раньше не обращал никакого внимания. Оба Кицуки появились, как только услышали громкую канонаду лещей — до этого все звуки глушил профессионально поставленный барьер. Ичика пыталась было добиться от меня какой-то информации, но быстро махнула рукой на это бесполезное занятие и пошла общаться с более разговорчивыми из присутствующих.
— Константин-кун, выйди, пожалуйста, из коматозного состояния, — Тамамо-но Маэ махала ладонью перед моими глазами. — Ты что же, вообще не спал? Ичика-тян, ты предлагала отдохнуть, кажется? Так вот, ему не помешало бы!
Мне выделили комнату для гостей. Улучив момент, Яно на прощание провела рукой по моим серым волосам, и я провалился в глубокий и ровный сон, едва успев накрыться пледом. Я чувствовал себя самым счастливым кощеем в мире.
Глава 10
Как я понял, наконец дождались Кицуки Миямото. Жаль, что этой картины я не видел. Дорого бы дал, чтобы посмотреть, как олдовый шинигами держит лицо, потому что не может позволить себе бегать по стенам и орать.
Кстати, пора было приводить себя в порядок и выходить. Вкусно пахло свежим удоном и кунжутом. Кажется, еще и кормить будут.
— Доброе утро, Константин-кун, — иронично сообщил сидевший в столовой Казуя. Он был в компании своей чудо-девы и, держа ее за руку, явно о чем-то общался.
Я наконец представился ей и вообще не удивился, услышав ее имя.
— Яно-сан в своей комнате, занимается обстановкой, — пояснила зашедшая в столовую Ичика, помахивая лопаткой для тефлоновой сковородки. — Просила пока ее не беспокоить и потом помочь с выбором смартфона. Что ты на меня так смотришь? Не могу я настолько мощного сэмпая звать просто «тян», хоть убей меня.