— Жаль, — Ягинины мальчишки мне нравились. — А почему он уехал?
— Его батя болтается по миру, примерно как твой. Вот однажды взял с собой сына, а тот решил, что ему нравится в Северной Америке. В Канаде холодно, в Мексике жарко. В общем, посередине и остался. Наши в принципе живут в мире черт разбери где. Куда ни приезжай, везде есть где остановиться.
Да, удобно, согласен.
Мне не удалось найти его в соцсетях. Viktor Ivanov был в ассортименте, однако они все были не те. Придется созваниваться.
— Константин-кун, я правильно понимаю, что ты как бы подаешь документы на отчисление из школы? — спросил Казуя.
— Да, уж прими их, — вздохнул я. — Всё, что мне нужно было в Японии, я уже получил. Осталось закрепить выученное.
— Документы в изготовлении. Тринадцать часов дороги, вылет завтра утром из Токио. Быстрее не могу.
— Лучшее — враг хорошего, — философски заметила Марья Моревна. — Пойду наличными деньгами озабочусь.
Она уже сидела за столом перед Тиамат, когда в позвоночник что-то воткнулось, обозначив свое попадание знакомым звоном в глубине сердца. Стрела с древком из красного дерева, опознав врага рядом, растеклась по ауре и втянулась в тело. Шинигами улыбнулась одним уголком губы. Осталось дождаться его, всего лишь дождаться. Теперь всё будет хорошо.
А раз так — нужно чем-то занять время. Только и всего.
— Давайте я попробую показать, всё ли я правильно запомнила, — Кицуки Яно аккуратно обводила пальцем головы. — А вы мне расскажете, что вы собой представляете, потому что я две недели как вышла из добровольного отшельничества длиной в семьдесят лет и в текущих реалиях еще не ориентируюсь.
Головы синхронно закивали.
— Все вместе вы образуете Тиамат, — она обвела их широким жестом и сделала небольшую паузу, чтобы отпить мерзостный растворимый кофе.
— Мы Тиамат, — согласилось чудовище.
— Первая голова — квир-персона. Расскажи, пожалуйста, что это значит.
— Видишь ли, бинарная система, где есть только два понятия — «мужчина» и «женщина», не дает места тем, кому не подходит ни «мужское» ни «женское». Те, кому в этой системе неприятно и некомфортно, называются «квир». У общества сохранились требования к поведению и внешнему виду мужчин и женщин. Определяешь себя как «женщина» — от тебя ждут соответствующих поступков, поведения, выбора в одежде, набора интересов.
— У тебя есть лишний блокнот? — попросила Яно.
— Конечно, — Тиамат пошелестела в стопке, где была сложена литература, и достала тетрадь нейтрально-синего цвета. Яно взяла протянутый карандаш и записала: «Квир — все люди, чей гендер и/или сексуальная ориентация отличаются от гетеросексуальной ориентации и/или цисгендерной идентичности». За этим определением подросли также записи «гендер», «ориентация» и «цисгендерная идентичность».
Тиамат искренне радовалась, видя ее интерес. Кажется, есть шансы перевоспитать эту девушку, понятия не имеющую ни о победах феминизма в мире, ни о том, что пол не равен гендеру.
Ее драконье сердце обливалось черной кровью от мысли, что сильнейшая женщина в мире не имеет выбора, кем стать и кем себя считать. Что? Просто выйти замуж за русского дохлого тупицу и до конца жизни стирать носки? Не для него розы цветут. Перебьется. Просвещение важнее всего.
Ранним американским утром я вышел из дверей аэропорта, чуть-чуть пошатываясь. Для нечисти здесь полагался особый таможенный досмотр, и моя ручная кладь была просвечена из конца в конец.
— Это вы правильно делаете, что энергию скрываете, — внезапно похвалила меня служащая. — Пожалуйста, впредь так и делайте. Напоминаю, что вы как гражданин Японии можете находиться в Соединенных Штатах Америки в течение девяноста дней без получения дополнительных документов.
Я понятия не имел, как Кицуки сделали меня гражданином Японии. Однако моя благодарность не знала границ.
Человека с русскоязычной табличкой «КОЩЕЙ СЮДА» я увидел моментально. Удивительно похожий на свою родительницу, он обжег меня зелеными глазами. Мы пожали руки.
— Виктор, — представился он.
— Константин.
— Сначала ко мне, потом чуть отдохнешь, потом за работу.
Он провел меня к старому «мустангу». Автомобиль выглядел совершенно исключительно.
— Шестьдесят девятого года выпуска, — похвастался он.
— Однако, — удивился я. — Реставрированная?
В автомобилях я понимал примерно ничего, однако помнил, что каждый автолюбитель обожает часами разговаривать о своей ласточке.
Его дом оказался огромной серой коробкой постмодернистского внешнего вида.
— Вот это крепость, — присвистнул я.
— Это ты внутри не был, — улыбнулся он.
Глава 12
— Да, бабуль, добрался. Виктор встретил. Огонь мужик, и машина у него такая же. Да, сейчас отдохну — и вперед, на поиски. А, хорошо. Семейству Кицуки привет, пусть особо не надеются, что они без меня надолго. Целую.
Я положил трубку.
— Огонь мужик, значит? — он улыбался одними глазами. — Пойдем, в саду поедим. Готовлю я как умею, не взыщи, но на обед хватит.
Мы вынесли несколько больших блюд с полуфабрикатами и устроились в барбекю-зоне. Зеленый сад шелестел листвой, не собиравшейся желтеть, и было на редкость уютно. В летней зоне большая собака выкармливала нескольких щенков. Они ползали, неторопливо перебирая пухлыми лапками, и в целом картина выглядела пасторальнее некуда.
— Псссст, — позвал меня Виктор с заговорщическим видом.
Я кивнул.
— Ты принес?
Я снова кивнул, возвращаясь к рюкзаку, и молча передал ему непрозрачный пакет. Он открыл его и с шумом вдохнул.
— Свежак. Отличный товар.
— С тобой очень приятно иметь дело, — отозвался я, и мы оба рассмеялись. Мужик и правда был что надо.
Он высыпал на стол немного сушеной вишни и поперебирал ее пальцами. Костянки в самом деле были свежаком: я привез в Японию небольшой мешочек из того, что прислала бабуля Яга.
— Дай догадаюсь: собаку кормить, — протер я воображаемый хрустальный шар.
— Ты прав, в этом мире мало что меняется. Но не сейчас. Сначала надо щенков дорастить и раздать. Хорошо, что ты приехал. Дел у меня, пока нет супруги, всё равно не очень много.
— А далеко она? — я уплетал кордон блю приличного вида.
— Еленушка поехала куда-то в Техас, у них там опять с водой проблемы. Носится везде, как моя маменька, добро причиняет. А я вроде как на хозяйстве, от дел отошел уже. Как дожуешь — начинай рассказывать, желательно с самого начала, чтобы я понимал, в какую сторону планы строить.
Он прикуривался, слушая мой рассказ. Я трепался уже около получаса и как раз добрался до момента, когда я стоял перед печатью, лишившейся опор, и ломал голову, что бы на моем месте сделал мифический маг с Запада.
— А это зависит от того, что под рукой окажется, — протянул он. — Если хочется сохранить конструкцию — то нужно действовать по той же схеме. Если хочется новую — пришлось бы ломать старое, то есть выпустить умибодзу и запечатать его заново, пока не сконденсировался.
Я похолодел.
— Откуда ты знаешь про умибодзу?
— Да потому что на территориях под Токио всего две подобные печати, одна конца восемнадцатого века и одна — середины двадцатого. В первой только существа мужского пола, а ты на гомосексуала не похож. Значит, твоя стрела бахнула во вторую, где есть гипотетическая невеста, и я даже подозреваю, кто именно.
Он хитро прищурился, выпуская дым колечками.
— Обе печати делал мой отец. Потом экзаменовал меня по готовому кейсу, что бы я сам предпринял, окажись я на его месте.
— Твой отец? — я лихорадочно вспоминал, как Яно описывала мага с Запада. — Сколько мужей было у твоей маменьки?
— Ровно один, — сквозь колечко пролетело копье из дыма. — Велес.
— Ты хочешь сказать, что японцы не нашли ничего лучше, чем два раза звать Велеса под Токио? — сказать, что я оторопел, значило промолчать. — Это они бога называют магом с Запада?!
— Они запросили помощь любого чародея, который способен создавать печати, — пожал плечами Виктор. — Мы им в ответ сообщили, кто может прибыть, и они сразу забраковали подавляющую часть. Легко догадаться, что в числе нежелательных оказались чародейки, которых у нас традиционно горы. Я понятия не имею, чем их женщины не устраивают, но из мужиков свободным был только папа. Ну, он и отправился.
— То есть у них что маг, что ками — всё едино? — решил уточнить я. Для меня такое поведение было немыслимым: это как бы приехавшая Аматэрасу о-миками добровольно села за один стол с Тильки-ахаем.
— Кажется, да, — Виктор рассказывал об этом как о чем-то очень обыденном. — Сам знаешь, на территории чужой земли мы всегда слабее, чем хотелось бы. Поэтому, видимо, отца даунгрейднуло до уровня просто очень сильного мага. В любом случае, он справился, и не кидайся один Кощей стрелами почем зря — его творчество простояло бы еще очень долго.
Японские предпочтения были для меня загадочнее некуда. Звать самого Велеса только потому, что остальные кандидаты оказались кандидатками… Обозначать его как «маг с Запада»…
Непостижимо. Но нужно было рассказывать дальше.
— Значит, ты у нас гражданин Японии, а охотиться нужно за Тиамат? — уточнил он после того, как я завершил историю.
— Вроде того, — я не понимал, зачем ему первый факт.
— За гражданами Японии слежка не ведется, у стран отлично налаженные контакты. Это значит, что у нас полностью развязанные руки… А о втором — давай-ка спросим у всемогущего, как именно Мардук ушатал оригинальную Тиамат. Это натолкнет нас на нужные мысли, из чего собирать арсенал, — он углубился в смартфон на минуту.
Он замолчал. Кажется, придется спрашивать самому.
— Прости, Виктор, а какой арсенал?
— А это мы сейчас и узнаем, — он вскочил с места и направился в то, что я ошибочно посчитал гаражом. — Следуй за мной.
Он закрыл металлические роллеты, проследив, что нигде не осталось ни миллиметровой щелочки. И клацнул каким-то пультом в кармане джинсов.