- Да я знаю, - согласился тот невесело, - от меня же две жены ушло.
- Ну так делай выводы, Толя, делай выводы.
- А это точно не страшно, что мы это… на камень налетели?
- Камень - это, Толя, не страшно, моли Бога, чтобы это не была базальтовая плита. А вот тогда, Анатолий, ты и поплачешь, потому что придётся менять местоположение вышки. И вот это уже будут настоящие простои и провалы твоего графика.
Глава 30
То, что вопрос с доктором Рахимом придётся решать, у инженера сомнений не было с самого начала. Уже после первой встречи с Людмилой это было ясно. Тогда вопрос стоял так: либо просьба Людмилы, либо конец операции и уход. Он уже тогда склонялся к тому, что Люсичке придётся помочь. Просто тогда он ещё не был уверен, что она сама не переменит своего решения. Мало ли какая мысль придёт ей в её красивую голову. Вдруг передумает? Ну а теперь, после её визита, всё встало на свои места. Если обещает деньги - не передумает.
В общем, задача была поставлена, вводные получены, и теперь речь шла о средствах, информации и инструментах. Да, инструмент. Нужно было ехать на берег, к схрону.
Уже к пяти часам дня редуктор починили и поставили на место, после расшатали колонну и вытащили её. Долото, конечно, было испорчено. Баньковский сам взял его и, кряхтя, уволок к палаткам. Спрятал в ящик. Оно из дорогого, крепкого железа. А Дячин поставил расширитель скважин и снова начал бурить. Всё шло своим чередом, и у инженера появилось свободное время.
Горохов поднялся на площадку буровой, посмотрел, как идёт бур, как работают люди и боты, и сказал:
- Женя, я одного бота-бугая заберу, ты с одним управишься?
- Управлюсь, - ответил буровой мастер.
Инженер кивнул и пошёл к себе, а занимавшаяся посудой и болтавшая о чём-то с другими казачками Самара сразу бросила всё и пошла за ним. Он едва вошёл в палатку, только взял в руки флягу и патронташ, а она уже стояла рядом.
- Собираешься, что ли, куда?
- Есть дела, - отвечал инженер, проверяя патроны в револьвере.
- В город поедешь? – с этаким подтекстом спрашивала казачка, заглядывая ему в глаза.
- Нет.
- А куда?
- К реке.
- К реке? – она, кажется, не верила ему. – Чего там делать-то? Рыбу ловить - так у вас вон шесть бочек рыбьего жира. Все полные.
- Просто посмотрю место; если найду воду, нужно будет трубы к реке класть, хочу найти место, к которому баржа-водовоз подойти сможет.
- Я с тобой поеду, - недолго думая предложила она.
- Зачем? - Горохову поначалу эта идея не показалась хорошей.
- Мало ли… На казаков каких нарвёшься, они часто по берегу ходят.
- Что ж это, чужие казаки ходят по вашему кочевью?
- По берегу все могут ходить, берег ничейный, - отвечала казачка.
Он пару секунд думал. А потом сказал:
- Хорошо, собирайся. Я бота хочу с собой взять и ещё кое-что, на твоём квадре поедем.
Ей собираться-то всего полминуты, пока он нашёл брезент, лопату и верёвку, Самара уже была возле квадроцикла и усаживала в кузов бота. Она жестом указала ему на место водителя, но он только покачал головой: давай ты. У казаков не принято, чтобы женщина управляла транспортом, когда её казак в силах, но она с удовольствием влезла на первое сидение, а он сел за ней.
- Толик, - крикнул Горохов Баньковскому, который у палаток болтал с казачками, - я к вечеру вернусь!
- А ты куда?! – кричал тот в ответ.
- Реку посмотреть, вернусь скоро!
Моторчик в её квадроцикле был, конечно, хиленький. Да и сама машина была старой, с не раз варёной и поведённой рамой, с мятым баком, с чуть кривым рулём. Если не считать того, что Самара могла сделать своими руками, у неё вообще всё было старое: и кондиционер, и палатка, и квадроцикл. В общем, всё, кроме ружья. Только одежда и обувь у неё были отличными. Одежда была из хорошей самотканой материи, ладно скроенная, крепко сшитая, расшитая замысловатым узором. В общем, одежда у неё была всегда чистая и нарядная, и это было как раз то, что она могла сделать сама. В степи всё просто: чем наряднее была одета женщина, тем лучше. Чтобы любой потенциальный жених видел, что женщина рукодельница, а не лентяйка или неумеха. Ведь женщине без мужа в степи тяжко, даже если общество её и поддерживает. Вот поэтому вдовые казачки сразу после сорока дней траура начинали искать себе мужа. И окружение их поиски всегда поддерживало, потому что любому казачьему кошу нужны дети, как можно больше детей, из которых потом вырастут казаки и казачки. В этом сила степных народов. Было и ещё одно, не столь очевидное обстоятельство, которое заставляло холостых казачек искать себе мужей. Замужние женщины в замкнутых сообществах очень не любили незамужних, особенно если те молоды и привлекательны. Зная всё это, инженер был готов многое прощать этой своенравной, а иногда и заносчивой казачке.
Он прикоснулся к её плечу и указал рукой: бери севернее. Она, объезжая барханы, ехала, куда было нужно. В кузове, крепко держась за хлипкий борт, сидел бот. Он чуть щурился от встречного воздуха, ему, кажется, нравилось, что во время ускорений воздух обдувает его. Они доехали без приключений.
- Вот тот камень. Туда, - сказал Горохов, указывая на острый клык скалы над рекой.
И через пару минут Самара уже заглушила двигатель в тени той самой скалы. Инженер приказал боту вылезти, взял из кузова лопату и верёвку. Закурил, некоторое время вглядывался в реку и на юг, и на север, не плывёт ли кто. На реке никого не было.
- Останешься тут, если появится кто на реке – дашь знать, - сказал он Самаре и, приказав боту идти за ним, стал спускаться с обрыва к воде.
Всё-таки боты - работники удивительные. Горохов, изнемогая от жары, в прошлый раз тут маялся, а этот за минуту всё выкопал, он так вонзал лопату во влажный песок, что инженер боялся, как бы он ею не повредил закопанное. Мало того, инженер и казачка, в респираторах, в очках, ещё замотались платками от красной пыльцы, а бот без всего этого дышит вовсю, всею своей мощной грудью. Хозяин бота говорил, что они пыльцы не боятся.
Ящики, баллоны, оружие - всё выкопали. Горохов привязал тяжёлый ящик, а лёгкий велел боту тащить на плече; когда бот забрался н верх, он затянул наверх и тяжёлый ящик, Самара отвязала его, и тогда уже он привязал к верёвке и баллоны. А оружие, обливаясь потом под платком и задыхаясь в респираторе, он занёс наверх сам. Казачка, быстро научившись руководить ботом, всё это сложила в кузов и накрыла брезентом, но перед этим спросила:
- Ты говорил, что берег нужно тебе посмотреть, для барж, будем смотреть или поедем домой?
- Ну… будем считать, что посмотрели, - ответил он.
- А тут что? – спросила казачка, постучав пальцем по одному из баллонов.
- Это для буровой, - сказал инженер и предложил ей жестом наконец сесть на сиденье водителя, а не задавать всякие ненужные вопросы.
На обратном пути казачка заметила след многоножки. Уже смеркалось, но она остановила квадроцикл:
- Нельзя оставлять.
Он был с ней согласен. Казачка хотела взять из кузова своё оружие, но он взял новый, только что выкопанный из схрона дробовик, зарядил его и протянул ей:
- Попробуешь?
Она молча взяла оружие, оно было не совсем такое, как её. Приложила приклад к плечу:
- Дорогое, наверное.
- Надёжное, - сказал инженер, взводя курки на своём стареньком обрезе, - ну, пошли.
Минут за десять нашли небольшую сколопендру и убили её, Самара, как всегда, была великолепна, первым же выстрелом подняла многоножку из песка, а вторым прикончила её. Горохов не успел и на спуск нажать, как всё было конечно.
- Хорошее ружьё, - произнесла казачка, хотя инженеру показалось, что дробовик для неё тяжеловат.
- Понравилось? – он протянул ей два новых патрона вместо израсходованных ею. – Тогда оно твоё.
Она взглянула на него с каким-то детским недоверием: это мне?
- Подарок, – подтвердил Горохов. – Если хочешь, продай, но меньше, чем за пять рублей не отдавай. Это хорошее оружие, оно стоит хороших денег.
Вернулись на участок, когда уже стемнело. Это и хорошо, Горохов не хотел, чтобы кто-либо видел, что у него в кузове.
На участке привычно тарахтел дизель, его ещё издали слышно, и свет вокруг буровой издали видно. Подъехали, а над прожекторами уже густо клубились мотыльки, с барханов полетела, шелестя крыльями, саранча. Они с Самарой в дороге и не заметили, как над степью, поднимая пыль, прокатились вечерние заряды. Звонко клацали сцепки, натужно гудел редуктор, время от времени подвывала лебёдка, её вообще издали слышно. Он, даже ещё не подъехав, знал – на буровой всё работает, а значит, дело идёт.
Пока их никто не видел, они быстро выгрузили и перенесли всё привезённое в палатку. Мало того, Горохов сам взял лопату и вынес баллоны. Закопал их под скалой недалеко от отхожего места. Когда возвращался, услыхал голоса. Баньковский стоял воле палатки одной из приехавших казачек и болтал с нею. Инженер вошёл в палатку, там Самара, уже раздевшись, проверяла свою одежду и обувь на клещей, и он у неё спросил:
- Там твоя подруга с Банковским разговаривает?
- Анька-то? Может статься. Пусть поговорят. А что же им не поговорить? - отвечала казачка, не отрываясь от своего дела, - она для того сюда и приехала. Может, и поженит его на себе, он говорил, что неженатый.
- Думаешь, у неё получится? – спросил инженер, садясь на войлок и стягивая сапоги. Он, признаться, был немного удивлён.
- У Аньки-то? У неё получится, она баба в теле. Уж никуда твой друг не денется. Да и Аньке деваться некуда, – рассказывала Самара.
- Ей тоже?
- Тоже, тоже, - теперь казачка взялась за его одежду, - она на всю округу среди казаков известная.
- И чем же это она так прославилась? - Горохов, раздевшись, взял принесённую заранее стамеску и стал взламывать тяжёлый ящик.
- Так известно чем, – Самара взглянула на него с усмешкой. – К ней не один казак в палатку вдовью заглянул, к ней весь наш молодняк уже ходил. Никого не гнала, всех привечала. Теперь она как городская стала, теперь её ни один степняк замуж не возьмёт. Ей теперь только мужа из города брать. Только ты дружку своему, смотри, не говори, что Анька потасканная.