- Не знаю, он толком ничего не говорит! – кричал инвестор всё так же взволнованно, почти истерично.
Горохов вышел из палатки:
- Хватит орать, не нагоняй страху на окружающих, говори спокойно и чётко: что с ним и где он.
И Баньковский сразу поволок его к тому месту, где раньше стояла вышка, а теперь стоял тягач, который приволок десятикубовую цистерну.
- Он весь в крови, руку ему порезали сильно, бок и голову, голова вся в крови… Он там, около тягача.
Это инженер уже и сам видел, вокруг раненого столпились люди. Он подошёл к людям, довольно бесцеремонно растолкав их. И увидел человека средних лет, который весь был перемазан кровью, он тяжело дышал. Его уложили на грязный брезент, который становился ещё грязнее из-за крови, которая капала и капала из его руки, головы и левого бока. Было ещё светло, но Горохов рявкнул:
- Света мне!
Кто-то стал ему подсвечивать, и инженер осмотрел раны человека.
Порезали!? Да его не порезали, его, кажется, рубили!
Левая рука почти перерублена. Левый бок… Рассечение или прокол такой у него… Голова посечена… Несколько глубоких рассечений, а с правой стороны рассечение такое глубокое, что череп видно через кожу. Горохов быстро раскрывает сумку. Первым делом нужно остановить кровь. Он сразу находит нужный шприц. Но прежде, чем начать, он находит глазами буровика.
- Дячин, сливай пока воду из цистерны, Баньковский его сейчас в город повезёт.
Быстрый и умелый укол, он остановит кровотечение, тут же в руке Горохова появляется второй шприц, это обезболивающее. Иначе все остальные процедуры бедолага может не пережить.
Теперь он достаёт большой тюбик с биогелем, встряхивая его. Инженер не торопится, ждёт, пока подействует обезболивающая инъекция. Всё смотрят на него, уже и Самара тут, принесла воду, готова помогать. Наконец Горохов начинает заливать ужасные раны биогелем. Это вещество очень дорогое, но он не экономит его, а обезболивающее ещё не совсем работает, особенно это было заметно, когда он ввёл трубку тюбика в глубокую рану на груди раненого. Всё, тюбик был пуст, а руки Горохова были все чёрные от засохшей крови. Он снова лезет в сумку и достаёт оттуда медицинский степлер. Теперь раненый уже ничего не чувствует, и инженер ловко, не хуже какого-нибудь медработника и не боясь проступающей из ран крови, стягивает края самых глубоких ран и зашпиливает их степлером. Когда он занялся большой раной на голове пациента, только тогда он спросил:
- Ну, дружище, говорить можете? – теперь, когда кровь уже из ран не текла, инженер достал из сумки ещё один шприц.
- Что… Что? Я? – с трудом отвечал раненый.
- Ты, ты, рассказывай, кто это тебя так? – спрашивал Горохов, загоняя иглу в бедро раненого. – Это не дарги, их тут нет, не казаки, они нас вообще тут охранять должны, и не варан. Варан тебя бы не отпустил, да и не режет он так кожу. Ну… кто на тебя напал?
- Я… и сам не понял, - отвечал раненый, последний шприц был со стимулятором, теперь он говорил увереннее, - ехал, кондиционер у меня вчера помер, я двери кабины от… крыл… для сквозняка… И эта… этот… Я даже его и не видал… А… он с бархана просто запрыгнул ко мне на… в кабину… Хорошо, пистолет был под рукой… На спинке сиденья висел…
- А этот, который запрыгнул, был зелёный? – спросил инженер. - И руки как складные ножи?
- Руки? У него такие… Ножи длинные… Вот прямо до локтя, такие ножи. А сам он серый… Не зелёный.
- В общем, всё тот же самый прыгун-попрыгун, только теперь серый. Ладно, а где это он на тебя напал?
- Четыре километра отсюда по спидометру, – сразу ответил раненый. – Да, где-то… Четыре километра…
- И ты его малость подранил? – уточнил инженер.
- Не малость, всю обойму в него всадил.
- Ну хорошо, ты молодец, - Горохов похлопал его по относительно целой руке, - тебя отвезут в город, а там тебя залатают, там, кажется, хорошая больница у вас.
Он встал, Самара тут же начала поливать ему на руки воду. А он, смывая кровь, заговорил:
- Толя, как только цистерну Дячин от воды освободит, возьми одного человека, отвези раненого в больницу. Оружие не забудьте.
- А ты куда? Ты не с нами? – спросил в ответ Баньковский с некоторым замешательством.
- А я… Я поищу этого охотника… Прыгуна с ножами вместо рук, – задумчиво отвечал инженер. – В нём целая обойма, если раненый не ошибается, так что он далеко убежать не должен.
Больше Горохов ничего не сказал, взял почти опустевшую медицинскую сумку и пошёл в свою палатку. Вот теперь-то пришло время проверить дрон и его камеру. Причём в ночном режиме. Солнце уже садилось за реку, ещё пять-десять минут, и вечерний заряд сильными порывами поднимет пыль с песком и заметёт все следы. И пока ветер не стихнет, у него было время подготовить дрон.
Его у палатки догнал Дячин:
- Сергей Владимирович, может, мне с тобой? Одному опасно, вон она, зверюга, как человека покромсала.
Инженер качает головой:
- Нет. Баньковский уедет, я уеду, ты, Женя, останешься в лагере за старшего. Нельзя всем лагерь бросать. Бабы тут. Оборудование.
- Ясно, - ответил буровой мастер.
Инженер зашёл в палатку, бросил сумку в угол, быстро раскрыл коробку и стал собирать дрон. Он на него очень надеялся, денег в эту штуку было вложено немало. И главные траты пошли на экономичные моторы, на очень дорогие аккумуляторы и камеру. Камеру он не зря взял двухрежимную, такую, которая работает и при слепящем солнце, и при едва заметной на небе луне. Пока он собирал дрон, в палатку пришла Самара:
- Ветер поднимается, - сказала она, садясь рядом с ним. Он и сам это видел, стенки палатки уже ходили ходуном. – Как ты ночью будешь его искать? Сейчас и следы все заметёт.
Горохов постучал пальцем по джойстику, который держал в руке:
- У Василька есть такой?
- У нас дрон старый, аккумуляторы старые, он не летает далеко и ночью не видит, – говорит она.
- А в этом аккумуляторы новые, он летает на шесть и больше километров и неплохо видит в темноте, тем более что сегодня будет хорошая луна.
Она глядела на него, как всегда, внимательно и слушала так же, Самара, кажется, не пропускала ни одного его слова, и Горохов, когда ещё даже не закончил фразу, уже знал, что она ему сейчас скажет:
- Я еду с тобой.
Ему не очень хотелось брать её с собой. Ну, хотя бы по той причине, что у него была всего одна ультракарбоновая кольчуга, прекрасная защита как раз против всяческих ножей. Но с другой стороны, в степи ночью находится и просто так небезопасно. Случиться может что угодно, от нападения сколопендр до укуса паука, а тут ещё и искать этого прыгуна.
- Хорошо. Поедешь. Но сначала достань из закопанной коробки кольчугу. Знаешь, что это?
- Знаю, – отвечает она.
- Откопай и надень, залей полный бак в свой квадроцикл, на нём поедем, канистру воды возьми полную и винтовку. Вдруг понадобится. Поняла?
Она молча кивнула, спорить не стала: надеть кольчугу велел мужчина? Значит, наденет. И это ему понравилось, она последнее время почти не спорила с ним. Он, выглянув из палатки, убедился, что ветер стихает, вышел и пошёл к самой высокой части лагеря. Полез на камни, что нависали над палатками.
Он уселся, открыл планшет управления. Проверил связь, камеру. И после этого нажал «Пуск». Моторчики зазвенели в ночном воздухе, дрон быстро пошёл вверх. Инженер не стал его поднимать высоко, хотя эта модель была рассчитана на борьбу с даргами и могла набирать приличную высоту, чтобы снизить вероятность попадания при огне с земли. Но сейчас ему это было не нужно. Напротив, он собирался лететь на небольшой высоте, метров в десять, чтобы при удачном стечении обстоятельств увидать свежие следы прыгуна.
Водитель тягача сказал, что до лагеря ему оставалось четыре километра по спидометру, когда на него напал прыгун. Горохов выбрал направление юго-юго-запад и погнал дрон туда, в сторону города. Пока что дрон не спеша летел, давая смазанную, не очень чёткую картинку, но инженер знал, что это из-за пыли, которая ухудшает не только видимость, но ещё и приём. Сейчас, пока пыль после зарядов не осела, лучше было не спешить, иначе и дрон можно было легко потерять.
Пришла Самара. Как она его только нашла? Он ведь не сказал ей, где будет. Впрочем, женщине пустыни не составляло труда найти его по следам. Села рядом, слева от него, и поглядев в монитор, сказала:
- Я всё сделала.
- Кольчугу надеть не забыла? – спросил инженер, не отрывая глаз от управления.
- Нет, - казачка чуть распахнула пыльник, показала и спросила после: – И как мы его в такой мути искать будем?
- Подождём, пока пыль осядет, минут через десять будет получше видно, - отвечал он, - или предлагаешь ещё какой-то вариант?
- Если водила не сбрехнул и вправду разрядил в него пистолет, этот чёрт побежит к своей лёжке, гекконов жрать и отлёживаться; поедем к тому месту, где мы первого нашли. Там и этот должен быть. Доедем, следы посмотрим вокруг, и будет всё ясно.
В этом, конечно, был резон. Всё просто, это ему в ней даже нравилось, у этой жительницы пустыни всё всегда было просто. Степь вырабатывает в человеке тягу к простым решениям.
- Если не найду дроном, так и сделаем, - согласился инженер.
Инженер по цифрам на дисплее определил расстояние от лагеря: четыре километра. Он знал это место, тут среди барханов образовалась удобная ложбина для перемещения, скорее всего, тягач проезжал здесь. Конечно, тут он ехал и обратно, по свету в кабине и по фарам его в ночной степи хорошо было видно. Горохов опустил дрон и поравнялся с тягачом, разглядев даже напряжённое лицо Баньковского, который сидел за рулём. Тот, увидав дрон, даже вздрогнул сначала, но потом всё понял, расслабился: а, это ты… И помахал рукой. А Горохов чуть приподнял дрон и повёл его на восток. Ну а куда ещё, не в город же прыгун поскакал, не к реке же… Или к реке? Тут не угадать. Степь громадна, найти в ней одно существо среди барханов очень, очень сложно, особенно ночью.