- Ну это уж ты сама решай.
Может, она и хотела, но не могла с собой совладать. Не могла поверить, что сидящий перед ней мужчина мог убить столько опасных и злых врагов. Она прищурилась и спросила с заметным сомнением:
- А что ты за герой, кто же ты есть?
- Ох и бестолковая ты баба, Самара, - с усмешкой отвечал ей Горохов, доставая сигареты. - Ну сколько раз тебе можно повторять, я горный инженер, у меня и диплом есть.
Она всё равно смотрит на него недоверчиво, даже губы поджала чисто по-женски.
- Что? Не веришь? Вон, в сумке бумага лежит, можешь посмотреть.
Глава 44
Одежда казачья, сделанная вручную, в некоторых аспектах была лучше одежды, сделанной на фабриках. Обмотки и чуни на завязках были намного легче сапог, к которым привык инженер. Но обмотки были лёгкой дорогой к телу для песчаного клеща. Чуни мягкие, удобные, в них легко забираться на барханы, но тот же клещ, а может даже, и паук мог легко проникнуть под эластичную кожу этой обуви. А уж к платку, обмотанному вокруг головы, он никак не мог привыкнуть. Фуражка с козырьком и тряпкой, прикрывающей шею, казалась ему намного более комфортной. Но у казачьей одежды перед тем, что он носил всегда, было два преимущества. В одежде степняков зной переносился, кажется, полегче. Кажется. А вот второе преимущество было неоспоримо. Эта одежда была легче. Килограмма на полтора. Тяжёлые сапоги и большой пыльник были неплохой зашитой и от жары, и от раскалённого песка, но весили они много. А теперь для него был каждый килограмм на счету. Путь ему предстоял неблизкий. И всё пешочком, пешочком. Мотоцикла у него тут не было.
Еще засветло они с Самарой приехали к реке. И нашли себе другое, удобное место, где можно было оставить квадроцикл. Вытащили свои многочисленные и нелёгкие вещи на берег. Оставили их, а сами пошли против течения по берегу. Шли и искали удобный бережок для высадки. Чтобы рогоза не было, чтобы лодку можно было легко вытащить и спрятать. И от которого им пришлось бы меньше тащиться через земли, изобилующие норами шершней, до места, где он собирался оставить Самару с коптером. До того места, где они уже были.
Они остановилась на возвышенности. Вокруг никого. Он достал из кобуры револьвера оптический прицел и стал в него рассматривать противоположный берег. Самара присела на одно колено рядом, в руках винтовка. Но она смотрела на воду.
- Видишь омут? – спрашивала она, когда он отрывался от оптики.
- Нет, - признавался он.
- Вон, видишь вода чуть-чуть там темнее, что, не видишь, что ли? – казачка указывала рукой. – Там бегемот.
Инженер не мог различить этих оттенков бурой и однородной на его взгляд воды.
- Лучше переплавимся сейчас, пока не стемнело, – сказала она. – Быстрину пересечём в том месте, где лодка спрятана, а потом пойдём вверх, прижимаясь к тому берегу. Там мелко, я ни одного омута не увидала.
У него были другие мысли на этот счёт, но он не хотел отбивать у неё охоту выдвигать предложения, пусть она почувствует сопричастность к происходящему:
- Хорошо, давай так и сделаем.
Они вернулись к вещам, забрали их и спустились к лодке. Пришлось подождать, так как по реке шла гружёная большая лодка, но лодка шла вниз по течению, ждать пришлось недолго. На этот раз Самара села на руль.
Плыли недолго, высадись быстро, она перетаскивала вещи из лодки за ближайший холмик, он затащил лодку за кусты. Уже начинало смеркаться, шершни уже час как вышли на охоту, и он, открутив крышку у первого флакона, разбрызгал содержимое на неё и на себя. После они взвалили на себя свою нелёгкую ношу и пошли вдоль берега на юг. Даже облившись инсектицидом, Горохов не решался уходить вглубь этой местности, кишащей опасными насекомыми.
Самара тащила свой рюкзак, коптер, винтовку, ружьё и рацию. Он знал, что ей нелегко, но она ни разу за всё время пути не заговорила, не попросила остановиться, чтобы перевести дух. Только через час они свернули от реки направо, на запад. К развалинам и двум небольшим дюнам, что уже служили им укрытием недавно. И только отойдя от реки на полкилометра, и он, и она размотали головы, и на их лицах остались лишь респираторы с очками. Так, конечно, было легче, но передохнуть он ей не дал, пошёл дальше.
Через триста метров она сказала:
- Гудит!
Он тоже услышал и замер, звук был недолгим, вскоре затих, и он опять пошёл вперёд.
Ещё не было десяти, когда они добрались до своих удобных дюн среди развалин. Он с удовольствием слушал, как с бетонных и кирпичных стен потявкивают гекконы. Днём их не было видно, а сейчас вон как кричат на всю пустыню, и шершней не боятся. Он тыльной стороной перчатки вытирал пот со лба и радовался тому, что это тявканье становилось всё ближе.
Оба устали, но и инженер, и казачка были людьми опытными, никто из них не сбросил свою ношу на песок, не рухнул рядом. Горохов опустил на грунт только канистру с водой. Оба они достали фонарики и стали осматривать песчаные склоны. Камень и песок – идеальное сочетание для песчаного белого паука. Интересно, гекконы их жрут? Судя по всему, да. Они обыскали всё вокруг, и Самара нашла всего одного недавно вылупившегося из яйца маленького паука. Зато с клещами тут был полный порядок. Горохов собственноручно сжёг парочку зажигалкой. И ещё несколько мерзких насекомых уничтожила казачка. После этого они осмотрели ноги и обувь друг у друга и только после этого скинули рюкзаки и присели на склон дюны под стену, прямо под большого гавкавшего геккона. Сначала выпили воды, пили как можно больше. Потом, пока Самара доставала дрон и вставляла в него аккумуляторы, он закурил. Не то чтобы ему хотелось, после таких больших нагрузок обычно он не испытывал потребности в никотине, но… Когда теперь появится такая возможность.
А она разгребла песок, сделала площадку, на неё установила планшет, как на стол. Включила его. Она всё-таки была неглупой.
Делала всё как раз в той последовательности, в которой он её и учил. Проверила управление, связь, моторы, переключила камеру в ночной режим. Её сосредоточенное лицо было чуть подсвечено монитором, в темноте оно казалось каким-то… мистическим. После того как всё было готово, она поглядела на него: ну? Запускать?
- Подними его, осмотри окрестности, – он курит и опять тянется к канистре.
Казачка сосредоточенно смотрит в монитор, дрон взмывает вверх, исчезает в темноте. Горохов берёт рюкзак Самары, достаёт из него пистолет и ту самую странную трубку. Ещё осматривает её. Самара всё ещё не понимает, для чего она, но понимает, что это ценная или, может быть, важная вещь. А инженер достаёт кобуру, крепит её к своему поясу. Потом вытаскивает пять снаряжённых обойм к пистолету. Две, особо ценные, прячет во внутренний карман, одну вставляет в пистолет. Свой любимый револьвер с бедра снимает и прячет его в свой рюкзак, достав предварительно из кобуры револьвера оптический прицел.
- Гнездо, - говорит казачка. – Триста семьдесят метров от нас на север.
Он достаёт из своего рюкзака один флакон инсектицида, кидает рядом с ней на песок.
- Будь внимательна. Не хочу найти здесь утром твой труп.
- Буду, - обещает она, не отрывая глаз от монитора.
- Ну, зато никто похуже здесь не появится. Давай проверим рации, - он достаёт свою.
Они быстро проверяют свои переговорные устройства. Ему, может, и хотелось бы посидеть тут ещё, но инженеру не терпится начать, и всегда неплохо иметь запас времени. Он закрывает рюкзак, опять пьёт воду. Впрок. Он, конечно, возьмёт с собой десятилитровую канистру, ещё и флягу, но лучше напиться сейчас.
- Возьмёшь хлеба с саранчой? – она встала, полезла в рюкзак.
Горохов не очень хочет есть, он уже заведён, готов начать, но опыт ему подсказывает иное: когда ещё удастся поесть.
- Да, давай, – он берёт у неё хлеб, в который уложена отличная начинка из жирной саранчи и едкого степного лука. Он откусил большой кусок и заговорил: – Я иду к дому, пойду по большой дуге, чтобы подойти к дому с запада. Ты будешь моими глазами. Рацию не выключай, пусть будет на приёме. Когда подойду к дому поближе, это будет часа через два, вызову тебя, прилетишь посмотришь, как там дела. Поняла? Если что-то происходит с тобой, сразу даёшь мне знать. Если я до завтра до четырёх часов дня не вернусь и не буду отвечать на вызов – собираешься и уходишь за реку.
Горохов уже надел рюкзак. Сверху закинул канистру с водой. Пистолет на поясе, тесак на поясе, фляга на плече, обрез в руках.
Он был готов.
- И что, не искать тебя? – Самара была удивлена, не понимала, как так можно поступить. – У казаков так не принято.
- Я не казак, - ответил инженер твёрдо, - собираешь вещи, идёшь к лодке и уходишь за реку.
Она не успела сказать ему ничего, он просто быстро поцеловал её в губы и ушёл вдоль дюны на запад, и исчез в темноте. Луна ещё только карабкалась на небо, а она сразу села за монитор. Чёрт с ними, с аккумуляторами, авось сильно они не разрядятся, если она немного проводит его камерами дрона.
Нарваться ночью на сколопендру - так это легче лёгкого, но у людей опытных есть способ свести к минимуму такую встречу. Чёртовы многоножки ищут для лёжки бархан повыше. И ложатся чаще с северной или любой другой, только не с солнечной стороны. Паук. Ну, с пауком легче, паук на движущуюся обувь редко когда умудряется забраться. А вот клещ… Этой сволочи только дай своими лапами-крючками хоть за что-то зацепиться. Так и поползёт вверх, пока не найдёт дыры в ткани. Его и не заметишь, пока не начнётся зуд, а когда зуд начался, он уже весь целиком ушёл под кожу. Дальше жди воспаления места входа и хорошей температуры через двенадцать часов. Так что при подобных путешествиях лучше избегать барханов, зарослей колючек и кактусовых полян. Это любимые места клеща. А ещё нужно не забывать каждые полчаса останавливаться и оспаривать ноги с фонариком. Горохов так и сделал - и сразу нашёл большого клеща. Уже почти до колена добрался. Чёртовы казачьи обмотки, на них клещам раздолье, то ли дело сапоги с голенищами до колен.