- Чёрт, - вырвалось у неё. Она явно этого не ожидала.
- А откуда он у Папы?
- Говорят, он косячил часто, траву жрал, срывал Папе работу не один раз, и Папаша его хотел утилизировать, но поговорил с Рахимом, и тот его модифицировал за пару месяцев. Теперь Папа с ним не растётся.
- Да, - нехотя согласился Горохов, - этот Димасик полезный, чуть не спалил меня, говорил, что от меня пахнет химикатом.
- И теперь Папа знает про наши отношения? – спросила она.
Горохов по её тону понял, что это её сейчас заботит больше всего, а не какие-то там химикаты.
- Знает.
- Это плохо. Ты, что, не мог помыться? – сказала она с упрёком.
Упрёк был чисто женский. И Горохов не стал на него реагировать. Он понял, что теперь Папа сможет давить на неё.
- Ты должен ускорить дело, - сказала Людмила, не дождавшись его ответа, - теперь Папа и мне, и тебе угроза. Понимаешь? С ним лучше не шутить.
- Ускорить дело не получится. Мой предварительный план не сработает, у него отличная охрана, я не смогу пронести инструмент в здание, – спокойно отвечал он.
И Людмилу словно подменили, она подняла на него глаза, и они на сей раз были холоднее обычного.
- То есть как? – и голос её был ледяной.
Инженер заглянул ей в глаза и понял – Люсичка думает, что теперь он представляет опасность и для неё. Нет, она не думает. Она в этом просто уверена.
- У тебя, что, не получается?
- Успокойся. Мне просто нужна пара дней.
- Успокоиться? Мне нужно успокоиться? – теперь она была по-настоящему зла. Она шипела сквозь зубы. – Ты понимаешь, что мы… Одна оплошность, и нас с тобой просто разберут на запчасти. Модифицируют, как Димасика.
- Кстати, ты могла бы и предупредить про Димасика.
Но она словно не услышала его, кажется, Люсичка была из тех прекрасных дам, которые никогда не признают за собой оплошностей. Она просто продолжала:
- И Папа - это ещё не всё. Люди из города, которые готовы тебя поддержать, могут испугаться, что Дулин тебя возьмёт и начнёт ломать, они уверены, что в таком случае ты их сдашь. И они прекрасно знают, что бывает с теми, кто предаёт Папашу. Они ни при каких обстоятельствах не допустят того, чтобы ты заговорил.
- Да, Папа мне сказал, что Юрок меня зажарит на песке, – инженер говорит спокойно, он надеется, что после этого Людмила перестанет психовать. – И сказал, что ты при этом всё равно выкрутишься.
- Горохов, ты, кажется, шутить пытаешься? А дело-то нешуточное; если Папа знает о нас, - это большая проблема, - она не успокаивалась, - ЭТО не шутки. С Папой не шути, сделай дело как можно скорее.
Ну, об этом она могла и не говорить, об этом он и раньше знал, хотя и с чужих слов, а сегодня, на встрече, он убедился в этом лично. Но даже после этой встречи и после истерики Людмилы он всё ещё был спокоен.
- Кстати, если Папа спросит, то познакомились мы в Губахе, когда я работал там мастером на буровой. И вообще, ты давай, Людмила, уезжай отсюда, ты привлекаешь внимание.
- Заканчивай дело, Горохов, - многозначительно произнесла красавица, - заканчивай дело.
Повернулась и пошла, а он некоторое время смотрел ей вслед, а потом побрёл к своей палатке.
Ему было о чём поразмыслить. Тот план, который был заготовлен заранее, больше не работал. Но его смертоносное оружие было по-прежнему смертоносным. Да, он нашёл воду, да, он вошёл в дом, и да, он и ещё раз сможет войти в дом… Но без оружия. Там слишком хорошая охрана. Но, теперь, этого, может быть, и не потребуется? Западная стена, увешанная кондиционерами, его вполне устраивала. Вот только в этом случае у него не было уверенности, что дело будет выполнено со стопроцентной гарантией.
В два часа дня подвезти рефрижератор с баллоном к западной стене, поставить под кондиционеры и открыть, именно открыть, баллон, а не взорвать на нём вентиль. Ну, в принципе, дело выполнимое. Нужно было просто всё рассчитать.
Но, как ни странно, сейчас он думал не о задании, не о Папаше, он думал о Люсичке. О её осведомлённости, например. Он едва успел перекусить у пирсов, а она уже ждала его на участке. Когда же ей успели сообщить, что он был во дворце? Наверное, когда он только туда попал.
Самара пришла в палатку, села, не раздеваясь, и спросила недовольно:
- Что этой городской от тебя нужно? Когда она отстанет?
- Это по работе, - чуть рассеянно ответил инженер.
- По работе…, - казачка фыркнула, она была зла, - приезжает, орёт тут на тебя при всех, а надо мной наши бабы смеются. Говорят, старшая жена приехала, - она едва зубами не скрипит. -Ух... Убила бы!
Горохов тут же вспомнил те минуты, что провёл с Люсичкой в кабине дорогого квадроцикла, и то, что, возможно, она уже беременна, и, взглянув на Самару, произнёс холодно:
- Может, лучше баб своих убьёшь?
Отвернулся и снова стал думать, стал вспоминать всё, что говорила Людмила во время их «делового» свидания. Самара вскочила и выбежала из палатки. Но он не обратил на это внимания. Он прокручивал в голове разговор с Людмилой. И вдруг у него в памяти всплывает одна фраза, на которую он поначалу не обратил внимания. А ведь должен был! Должен был обратить!
«Нет у тебя ничего, нет никаких предрасположенностей». Люсичка произнесла это так уверенно, как будто знала это наверняка. Знала наверняка? Откуда? Провела тест? Это несложно, он в её ресторане оставлял кучу окурков в пепельницах, слюну на приборах.
«Нет у тебя ничего, нет никаких предрасположенностей». Здесь есть лаборатория, позволяющая делать подобные тесты? А почему нет? Очевидцы говорят, что местной клинике позавидуют клиники больших городов. Персонал? Ну, тут работал доктор Рахим, а он в генетике кое-что смыслил. Но тогда… Она планировала забеременеть ещё до того, как доктора не стало. Неужели? Ох баба! А может, тут есть ещё кто, кто справился бы с такой задачей? Или она отправляла биоматериалы на север. Нет, это вряд ли, это долго. Инженер встал, начал собираться. У него в голове выкристаллизовывалась мысль, которая ещё не обрела очертаний. Но уже казалась ему интересной. Её нужно было проверить. Он только вышел из палатки, когда его окликнула Самара:
- Ты опять в город?!
- Да, придётся съездить.
- Сейчас заряд начнётся, ночь уже!
- Мне нужно, – коротко ответил он.
- Опять к ней поедешь!? – казачка уже орала на весь лагерь, голос срывался. Она была в таком состоянии, в котором её лучше было не оставлять.
- Бери оружие, - он старался говорить спокойно, - поедем на твоём квадроцикле.
Самара замерла, она сначала не поверила ему, но психовать перестала, а потом спросила:
- И куда мы поедем?
- Прогуляемся по городу, кое-что выясним, кое с кем поговорим, а потом сходим в ресторан.
- Сейчас заряд начнётся. Я чувствую, давление падает. Заряд сильный будет, - она говорила уже почти спокойно.
- Хорошо, давай переждём, а потом поедем, - пусть будет по её, он не хотел с нею спорить.
Самара, конечно, бывала в городе, но точно не в верхней его части.
- Что, будем сдавать оружие? – почти шёпотом спрашивала она и хмуро поглядывала на охрану пропускного пункта.
- Тут такие правила, - сказал ей инженер так же тихо, - многих туда вообще не пускают, ни с оружием, ни без него.
- Мы будем там без оружия? Ночью?
- Там безопасно.
Она, конечно, сомневалась, но всё-таки поставила свой дробовик в оружейный сейф. А ещё её удивило и то, что в город не пропустили и её квадроцикл.
- Что, пешком будем ходить?
- Да тут весь город можно за час обойти, пройдёмся.
Они вышли из здания КПП и пошли по светлым от фонарей улицам, им навстречу попадались прохожие, многие, кажется, вышли прогуляться, пока температура на улице упала ниже сорока. Двери ресторанов и баров были открыты, из них лился свет и доносилась музыка. И повсюду стоял гул кондиционеров.
- А тут, что, нет саранчи? - заметила Самара. Она крутила головой, пытаясь найти хоть одно насекомое в воздухе.
- Да, - согласился Горохов, - говорят, что тут пауки и клещи встречаются очень редко.
- Это потому, что пески далеко, - она стянула респиратор, принюхивалась, - и пыли нет, и тли, тут хороший воздух.
Горохов с этим был не согласен, вряд ли воздух будет хороший в том месте, рядом с которым пылит большой цементный завод. Они прошли ещё немного на запад, и Горохов указал ей на большой плакат у дороги: «Внимание, до реки менее километра, не снимайте респираторы».
Она мельком взглянула на плакат, но явно не обратила внимания на то, что там написано.
- Надень маску, - сказал инженер, - река близко.
Он подумал о том, что Самара не умеет читать. Его уже пару раз посещала эта мысль.
- Знаю, - сразу ответила она, - тут уже рекой пахнет.
Глава 65
Чистенькая форма, подтянутая, волосы убраны под белую шапочку, ни один волосок не торчит. Она серьёзна.
- Доктор Морозов принимает с трёх и до восьми часов утра, сейчас его нет в клинике.
У инженера есть подозрение насчёт неё: невысокая, плотненькая, ладненькая, он уже был знаком с двумя такими медсёстрами.
- Значит, он будет в три?
- Доктор Морозов принимает с трёх, – повторяет она без единой эмоции в голосе.
- Запишите меня на три часа, - говорит он медсестре.
- Я могу записать вас на три часа только на семнадцатое число, - продолжает она бесстрастно.
- Это же…, - Горохов прикидывает в уме, - через одиннадцать дней!
- Доктор Морозов работает один. Семнадцатое число – ближайший день, на который можно записаться.
- У вас, что, всего один доктор?
- Доктор Рахим отсутствует, доктор Морозов работает один.
Самара весь разговор молчала, наверное, она никогда не видала такой чистоты, как тут. Лакированные полы, тихие кондиционеры, белая медицинская мебель.
Они вышли на улицу и теперь она сказала:
- Зачем тебе к врачу? Я не знала, что ты ещё болеешь после клеща.